Тесса Дэр - Хотите быть герцогиней?

В темноте он повернулся к ней лицом.

– Откуда, ну откуда ты такая взялась?

Она долго молчала.

– Из Хартфордшира.

Он засмеялся, не считая нужным сдерживаться или что-то объяснять.

– Право же, вам придется подсказать мне, как же все-таки к вам обращаться, – сказала Эмма. – Если мы продолжим в том же духе, мне понадобится имя, чтобы я могла выкрикнуть его, когда… И я не думаю, что вы захотите, чтобы я назвала вас медовой пчелкой.

– Только попробуйте, красавица! – Эш сел. – Однако, если вы настаиваете, попробуйте звать меня просто Эш. Так меня зовут друзья.

«Вернее, называли друзья, когда они у меня были».

Он протянул руку, чтобы взять брюки.

– Неужели вы оставите меня одну? – спросила Эмма. – После всего, что между нами было?

Ее явное удовлетворение польстило его гордости, но остаться на ночь – о таком не могло быть и речи. Чтобы она проснулась рядом с ним при утреннем свете и увидела вблизи его изуродованное лицо, не говоря уж об увечьях, которые война оставила на его шее, груди и плече?

Не сейчас. Позже. А может быть, никогда.

Она подумает, что пробудилась от кошмара. Отпрянет, закроется, выбежит из спальни. Он уже видел и кое-что похуже. Эш не может рисковать, пока она не забеременеет. А как только беременность наступит, между ними все будет кончено.

И чем раньше это произойдет, тем лучше.

Он вышел из спальни на подкашивающихся ногах, привалился к двери спиной.

«Эмма, умоляю, сумей родить, иначе станешь моей погибелью».

В ту ночь прогулка по улицам стала для него новым опытом.

К черту темные переулки, по которым ему приходилось пробираться крадучись. Сегодня Эш едва не скакал на одной ноге. Прыгал до небес. И не встретил на пути ни одной отрыжки человечества, на которой можно было бы выместить злобу. Собственно, после удовлетворенного зова плоти у него не было причины злиться. Он был почти готов… снова почувствовать себя человеком. Даже отважился пройти через площадь.

– Гляди-ка! – услышал он чей-то голос. – Вы же чудовище из Мейфэра!

И вмиг радужное настроение герцога лопнуло как мыльный пузырь. Он свалился с небес на грешную землю.

Долговязый подросток спешил к нему прямо по зеленому газону. Эш сдвинул шляпу на затылок, открывая лицо, и нахмурил брови. Как правило, с детьми этот фокус отлично удавался.

– Чтоб мне провалиться, – тихо присвистнул парнишка. – Вы и вправду жуткий урод, как писали в газетах.

– Вот как? А что пишут газеты насчет этого? – Эш взмахнул тростью. – А теперь беги домой. Нянька наверняка уже тебя хватилась.

Он повернулся и пошел прочь, но парень не отставал.

– Я видел вас возле Марилебонских конюшен, – крикнул юнец с таким видом, будто они давние приятели, встретились в клубе и теперь рады возможности поболтать. – Вы поколотили того грубияна. Ну, того самого, который вечно сосет джин и бьет жену, помните?

Да, конечно. Эш отлично помнил. Это случилось всего два дня назад.

– Это было чертовски здорово. – Мальчик вприпрыжку бежал рядом с ним. – Просто грандиозно! Еще я слышал про грабителей в парке Сент-Джеймс. Весь Лондон об этом говорит.

Эш тяжело, с чувством вздохнул. Он не попадется на эту удочку. Чем старательнее игнорировать мальчишку, сказал он себе, тем скорее он отстанет. Ишь пристал как репей.

– Так куда мы сегодня пойдем? – спросил паренек.

«Мы»? Это уж чересчур».

Эш остановился в центре площади.

– Чего ты от меня хочешь?

Мальчишка почесал за ухом и пожал плечами.

– Хочу увидеть, как вы снова кого-нибудь поколотите. Отвесите какому-нибудь болвану то, что он заслужил.

– Что ж, хорошо. – Эш поднял трость и легонько толкнул юного нахала тупым концом, отчего тот влетел задницей в колючий куст. – Вот тебе…

Спустя несколько дней Эмма стояла перед довольно скромным городским домом, окна которого украшали карнизы. Чтобы добраться сюда, ей пришлось преодолеть всю Блум-сквер. Расстояние, конечно, невелико, однако и его хватило, чтобы по дороге Эмма успела растерять всю свою храбрость.

Она понимала, что не должна давать волю нервам. Ей необходимо начать вращаться в высшем обществе, но просить герцога, чтобы он сопровождал ее в поездках по городу, было пустым сотрясением воздуха. Чтобы Девина получила от отца разрешение приехать к ней в гости в Суонли, Эмма должна завязать дружбу с дамами безупречного происхождения и благородного воспитания. И не как портниха, а как ровня! Сегодня она решила сделать первый шаг на этом пути.

Эмма взглянула на листок бумаги, зажатый в руке, и перечитала приглашение еще раз.

«Новой герцогине Эшбери. Добро пожаловать на Блум-сквер! Мои друзья собираются на чай каждый четверг. Мы будем несказанно рады, если вы захотите присоединиться к нам.

Леди Пенелопа Кэмпион

P. S. Должна вас предупредить: мы не такие, как прочие дамы».

Последняя строчка пробудила в Эмме смелость постучать в дверь.

– Вы пришли? – Молодая светловолосая и розовощекая женщина буквально втащила Эмму в переднюю. Едва успев закрыть дверь, поцеловала ее в знак приветствия в щеку. – Я Пенни.

– Пенни?

– Ах да! Мне следовало сразу представиться. Мое полное имя Пенелопа, но его так трудно выговорить, согласны?

Эмма была поражена. Так это леди Пенелопа Кэмпион? Сама открыла дверь дома, приветствует совершенно незнакомую женщину поцелуем в щеку? Выходит, последняя строчка в ее приглашении – отнюдь не преувеличение. Эта дама точно отличается от всех прочих.

Эмма присела в реверансе – вероятно, слишком низко для герцогини, но привычка модистки укоренилась в ней очень глубоко.

– Очень рада познакомиться.

– Взаимно. Остальные умирают от желания вас увидеть.

Леди Пенелопа взяла Эмму за руку и потащила за собой в гостиную. Комната представляла собой нагромождение мебели – бесспорно дорогой, но явно знававшей лучшие дни.

– Это мисс Тиг, – сказала Пенни, подводя Эмму к молодой рыжеволосой женщине, лицо которой было густо обсыпано веснушками и… белой пудрой, которая была очень похожа на муку. – Никола живет на южной стороне площади.

– Она не считается фешенебельной, – пояснила леди Тиг.

– Зато она нескучная, – возразила Пенни. – Там обитают все скандально известные художники и сумасшедшие ученые.

– И одним из последних был мой отец, ваша светлость.

– Не слушайте ее. Она тоже из последних.

– Благодарю, Пенни, – сказала Никола. – Надо думать.

– А это мисс Александра Маунтбаттен. – Хозяйка дома повернулась к третьей гостье своего салона.

Мисс Маунтбаттен, очень миниатюрная девушка, была облачена в платье из невыразительной серой саржи, но ее внешность тем не менее поражала благодаря волосам, угольно-черным и блестящим, как обсидиан, зачесанным наверх и уложенным узлом на макушке.

– Алекс продает время, – сообщила леди Пенелопа.

– Я зарабатываю на жизнь тем, что сверяю часы по Гринвичскому меридиану, – пояснила мисс Маунтбаттен, склоняясь в глубоком реверансе. – Большая честь познакомиться с вами, ваша светлость.

– Садитесь же, прошу вас, – сказала Пенни.

Эмма подчинилась, опустившись на предложенный стул – резного дерева, который, похоже, был доставлен из старинного французского замка, а может, и из королевского дворца. Его обивка, однако, протерлась почти до дыр.

Где-то в задних комнатах дома раздался звук, похожий на блеяние.

– Это Мэриголд. – Пенни взяла чашку. – Не обращайте внимания.

– Мэриголд?

– Коза, – пояснила Никола.

– Она по уши влюблена в Энгуса, и ей очень не нравится сидеть в карантине. У нее, знаете ли, насморк.

– Значит, у вас козочка и козлик?

– О нет! Энгус – это шотландский бычок. Мне не стоит их поощрять, но они ведь стадные животные. Им нужна компания. Вам чай с молоком или с сахаром?

– И с тем и с другим, пожалуйста, – ответила несколько озадаченная Эмма.

Никола сжалилась над ней и объяснила:

– Пенни жалеет раненых животных. Берет их к себе под предлогом того, чтобы вылечить, а потом они поселяются в доме навечно.

– Неправда, я их отпускаю, – возразила Пенни. – Иногда.

– Это случилось один раз, – вмешалась Александра. – Только однажды ты отпустила кого-то. Однако давайте побеседуем нормально, хотя бы несколько минут, не то ее светлость испугается и покинет нас.

– Ничего страшного, – заверила ее Эмма. – Я очень рада, что оказалась здесь. – Действительно, светские дамы могут и подождать. – Как вы догадались меня пригласить?

– Ну так ведь наша площадь такая маленькая. Все знают всех. Кухарка скажет уличной торговке, а та разболтает горничной из дома напротив… И так далее и тому подобное. – Она подала Эмме чашку. – Говорят, всего неделю назад вы были портнихой!

Эмма пала духом. Да разве такое скроешь? Нечего и надеяться.

Пенни сцепила руки на коленях.

– Расскажите нам все. Как вы познакомились с герцогом? Наверное, он ухаживал за вами очень романтично?

– Не знаю, что кому кажется романтичным. Честно говоря, наша история совсем не романтическая.

– Ну, герцог женится на портнихе – это просто из ряда вон! Сказка! Согласны? Должно быть, он влюбился безумно.

Разумеется, все это было далеко от правды. Но как могла Эмма поведать им, что герцог женился на ней только потому, что ее плодоносное чрево само появилось в его библиотеке и показалось ему подходящим?

Но она была избавлена от необходимости отвечать. Утыканная иголками подушечка, угнездившаяся в стоявшей неподалеку корзинке для штопки, вдруг развернулась и заковыляла прочь.

– Это ежик?

Пенни ответила шепотом:

– Да, но бедняжка очень стесняется! Все из-за увечья, полученного в детстве, знаете ли. Прошу вас, съешьте бисквит. Бисквиты печет Никола. Они просто божественны!

Эмма взяла бисквит. Она отказывалась хоть что-нибудь понимать в этом доме. Казалась себе морской уточкой, моллюском, прилипшим к корпусу корабля под названием «Пенелопа». Корабль несся по волнам неизвестно куда, однако моллюску уже было не соскочить.