Когда мы остановились, до меня не сразу это дошло — видимо, из-за шока или я впала в ступор. Пришла в себя, лишь когда почувствовала, что Давид разжимает мои пальцы, которыми я вцепилась в его футболку. Палец за пальцем, не грубо, а осторожно, и когда он приступил ко второй руке, я наконец осознала, что мы уже приехали. Быстро вскочив с мотоцикла, словно обожженная,  поняла, что ноги меня совсем не держат, и присев на корточки, закрыла лицо ладонями. Мне все равно, как я сейчас выгляжу. Это действительно страшно, когда впервые садишься на открытый транспорт, к тому же тебя везут на бешеной скорости.

- Привыкнешь, - услышав над собой голос Давида, я подняла взгляд. Он стоял рядом, глядя на меня сверху вниз. В его глазах нет ни злости, ни презрения, наоборот - некое понимание.

Лишь когда, немного отойдя от шока, я вскочила на ноги и оглянулась. Не могу поверить, но он привез меня к моему подъезду. Свет фонарей и лампочек с некоторых окон хорошо нас освещал, создавая видимость, будто сейчас день. Я бросила удивленный взгляд на Давида, но он уже повернулся ко мне спиной, направляясь к столику, который находился как раз напротив входа в подъезд метрах в десяти от дома. Здесь постоянно играют в карты или домино дедушки, которые собираются в свободное время.

Я стояла так несколько секунд, наблюдая за Давидом. Он подошел к столику, снял куртку, оставаясь при этом в одной черной футболке, повесил её на спинку лавочки и уселся на нее. Сложив руки перед собой на столе, он сцепил их в замок.

- Садись, - бросил, указывая взглядом на место напротив себя.

Мне спокойней от того, что он привез меня на мою территорию, хотя я не понимала его поступка и вообще того, что он хочет от меня. Подойдя к нему, я села напротив и молча посмотрела на него.

- Рассказывай, - бросил он после десятисекундных гляделок.

- Что?

- Кто ты? Откуда приехала? Почему?

- Разве это не мое личное дело? – меня возмутил этот допрос.

- Нет, когда ты в моем городе, - сказав это, он достал сигарету и начал курить.

- Что, не все получилось узнать, взломав мой телефон? – не удержалась я от колкости, осмелев от того, что нахожусь возле дома.

- Почему? Там много было интересного, - спокойно сказал он, словно так и должно быть. – Особенно сообщение, где ты слезно просила, чтобы к тебе приехали и трахнули.

Я почувствовала, как краска смущения прилила к моим щекам.

- Он мой парень, - растерявшись, пояснила я, хотя  понимала, что не должна оправдываться перед ним. – Мы вместе семь месяцев, для отношений это уже срок.

- И потому ты ему прощаешь измену? – он продолжал давить, а я уже закипела от злости.

- Никто не святой!  И это только мое дело. Мои любовные отношения тебя никак не касаются! – бросив это, я заметила, как глаза Давида начали темнеть от злости. Видимо,  немного перегнула палку.

- У тебя такой острый язычок, - вкрадчиво произнес он коварным голосом, что заставило меня напрячься. – Жизнь еще не научила следить за тем, что вылетает из этого красивого ротика?!

- Ты дал слово… - испуганно напомнила я, снова поймав ухмылку Давида.


- Я дал его, но могу также забрать обратно, к тому же не предупреждая об этом, - проинформировал он, наверное, осознавая, что я пыталась спастись, хватаясь за эту мелочь.

- Хорошо, - согласилась я. – Я больше не буду ничего говорить.

- Почему же? Мне нравится твой язычок, - бросил он двусмысленную фразу, глубоко втягивая сигаретный дым, при этом глядя на меня из-под хмурых бровей, и я насторожилась.

Внезапно мой новый телефон зазвонил — это оказалась бабушка, которая уже, начинала волноваться.

  Я постаралась успокоить ее, соврав, что нахожусь с Анжелой, и пообещала через десять минут быть дома.

- Мне нужно уже идти, - закончив разговор с бабушкой, сказала я Давиду.

- Только после ответов на мои вопросы, - отрезал он.

Тяжело вздохнув, я бросила на него осторожный взгляд, понимая, что выбора у меня нет.

- Меня зовут Алеста Спирина. Приехала из Киева. Живу в этом доме с бабушкой, - рассказала я все то, что поведал ему про меня Рэм. Уже нет смысла этого скрывать.

- Сколько тебе лет?

- Девятнадцать. А тебе? – неожиданно вырвалось у меня, в ответ последовала ухмылка.

- Мы не на встрече знакомств, - сказал Давид. Видно, что эта ситуация его забавляла, но раз я уже напортачила, нужно было доводить дело до конца.

- Думаю, было бы справедливо и тебе ответить на несколько моих вопросов, - постаралась выкрутиться я.

- Ты ставишь мне условия?

- Пытаюсь, - уклончиво ответила я, бросив на него осторожный взгляд.

- Забавная ситуация, - ухмыльнулся он, но в глазах не было ни злости, ни предупреждения - только интерес.

- Вопрос мне – я отвечаю, потом я задаю вопрос тебе, - осторожно предложила я.

Я знаю, что играю с огнем, но такая у меня натура - всегда пытаюсь выкроить себе выгоду. Если я увижу, что ему не нравится моя смелость, тогда сразу дам задний ход. А пока буду просто выжидать и наблюдать.

- Почему ты приехала в этот город? – вдруг спросил Давид, выбрасывая окурок, и я поняла, что он согласился на такие условия.

- Ты еще не ответил на мой вопрос, - решила напомнить я. – Сколько тебе лет?

- Двадцать шесть.

Опустив взгляд на руки, я попыталась скрыть улыбку. Меня потешила та мысль, что все же этот мужчина оказался не настолько непробиваемым, как о нем говорят. Хотя, возможно, в этой ситуации он видит и свою выгоду. Ведь я знаю, что он все равно не поведает того, чего не стоит мне знать. Также он может врать или давать уклончивые ответы. В принципе, как и я.

- Я приехала к бабушке в гости, - ну, в этом есть же доля правды.

- Надолго?

- Не знаю.

- Почему?

- Моя очередь, - напомнила я про условия, понимая, что он и так подобрался слишком близко.

Давид отклонился, опираясь на спинку лавочки, и сложил руки на груди. В этой позе мышцы его напряглись, отвлекая меня от мыслей. При взгляде на него я моментально забыла все свои вопросы, которые хотела задать до этого. Бесстыдно осматривая его, я получила с его стороны вопросительный взгляд. Мне сразу в глаза бросились две татуировки на его руках, которые находились от запястья к изгибу локтя. Это были надписи на иностранном языке, выведенные красивым письменным почерком. Я схватилась за эти татуировки, чтобы оправдать свое мимолетное помешательство.

- Что означают эти надписи? - поинтересовалась я, хотя на самом деле мне было все равно на их смысл. Попалась - значит, надо выкручиваться! - Это латынь?

Давид кивнул, и черты его лица ожесточились. Я понимала, что для такого человека как Звонкий татуировки имеют большое значение. Он точно их не накалывал ради красоты или удовольствия - думаю, я затронула опасную тему. Не знаю, что он ответит, но его взгляд оставлял желать лучшего.

Он подался немного вперед и вслух произнес цитату, при этом не отрывая от меня взгляда:

– «Vivere militare est». В переводе: «Жить – значит бороться», - сказав это, он достал вторую сигарету и закурил.

Признаюсь, голос его на латыни прозвучал нереально соблазнительно. И пока он там себе предавался воспоминаниям, нервно закуривая, я судорожно сглотнула, пытаясь уравновесить сердцебиение. Какого хрена со мной происходит?! Даже Андрей не вызывал во мне таких ощущений, прикасаясь ко мне. А тут от хриплого голоса неизвестного мне языка все мои чувства дали сбой!

- А на второй руке? – мне страшно спрашивать, но я все же поинтересовалась.

- В следующий раз, - ответил Давид, жадно втягивая сигаретный дым. Взгляд его теперь поменялся, стал каким-то опечаленным и отстраненным. Видимо, этот разговор встревожил его душевные раны, от чего и смотрит на меня теперь лишая  дара речи.

- Прости, - робко произнесла я, не желая будить его зверя. А ведь все к тому и шло! – Это было лишним.

- Почему?

- Потому что это твое личное, - пояснила я. – Но я подумала, раз ты лезешь мне в душу, то и я могу!

- Я лезу тебе в душу?

- Ну, когда расспрашивал меня о личном...

- И сколько правды из того, что ты рассказала?!

Мое сердце ускорило свой темп. Значит, он знал, что я многое скрываю? Я вскочила с места, улавливая его гнусное настроение. Но я не понимала, почему все его эмоции, настроение, состояние для меня были настолько очевидны, словно знаю его уже очень много лет.

- Сядь, - приказал Давид, и я медленно опустилась на место. – Я еще не закончил, -  спокойно добавил он, и мне стало страшно. – А теперь давай по порядку, и рассказывай правду.

Я бросила на него испуганный взгляд, понимая, что все это время он со мной играл. Все эти ответы-вопросы просто ради любопытства. Просто, видимо, хотел знать, что меня может в нем интересовать.

Я не хочу ему ничего рассказывать, но понимаю, что мне придется, если он действительно этого захочет.

- Алеста! – услышав голос бабушки, и вздрогнула.

Обернувшись на зов, я увидела её в халате и домашних тапочках около подъезда, в руках палочка, на которую она опирается при ходьбе. Взгляд испуганный, но поза уверенная и воинственная.

- Бабушка! – вскочив с места, я бросилась к ней. – Почему ты спустилась? Ведь на улице холодно!

- Увидела тебя в окно, - спокойно сообщила она, не отрывая помутневшего взгляда от Давида, который в это время, раскинувшись на лавочке, беззаботно покуривал сигарету.

- Пойдем в дом, - попросила её я, ведь мне стало неловко от сложившейся ситуации - я соврала ей.

- Подожди, - остановила она меня, не отрывая взгляда от угрозы. – Звонкий! Что тебе нужно от моей внучки?!

- Это не ваше дело, Антонина Михайловна, - спокойно ответил он.

- Оставь её в покое, иначе…

- Иначе что?

- Бабушка, - умоляюще обратилась я к старушке. – Пожалуйста, не надо!

Но она была непреклонна, смотрела на Давида, как на чёрта воплоти.