— Но… но… ахррр, — гость начал что-то говорить, но вместо слов получались лишь сдавленные звуки. Он давно уже бросил портфель и теперь судорожно шарил по карманам костюма, который потерял всю презентабельность, вместе с уверенностью хозяина, в поисках телефона. Нашел и даже попытался потыкать пальцем в экран. Волшебная шкатулка услужливо замигала, но, вот беда — кручинушка, связи не было.

Андрей взвыл как-то уж совсем отчаянно, отбросил телефон и снова стал шарить руками по стене, как слепой. И как бесноватый повторял:

— Я выберусь, я выберусь…

— Отпусти его, — услышала Настя голос Матвея, но не сочла нужным даже поворачиваться. Она и так знала, что мужчина стоит позади нее. Знала, что он смотрит на ее прозрачный силуэт. Знала и улавливала волны страха, что исходили от него. Они были похожи на щекотку.

— Это все не по-настоящему, он опоил меня…

— Он не умеет просить, — добавил Матвей. — А я вполне. Отпусти его, прошу.

— И это после всего, что он здесь устроил? — насмешливо спросила она. — Разве тебе не хочется отыграться?

— Нет. Мне не доставляют удовольствия чужие страдания. А тебе? — в свою очередь спросил мужчина и, кажется, придвинулся еще ближе. Настя знала, что если повернет голову, то встретиться с ним взглядом, чувствовала на шее его дыхание, похожее на прикосновение невесомых крыльев бабочки в теплую ночь… Здрасти, приехали! Какое дыхание? Она же утратила плоть и кровь давным-давно, и пусть могла на краткое время возвращать себе былую телесность, сейчас Настя была полупрозрачна, сейчас ее платье не смог поколебать и ураган. А вот его дыхание смогло.

— Отпусти, — по-своему расценил ее молчание Матвей. — И считай, я твой должник.

Должников у нее никогда не было, да и что может предложить живой мертвому?

Настя в раздражении дернула плечом. И рука Андрея, все еще продолжавшего ползать у двери, вдруг провалилась в пустоту. На казавшейся целой стене медленно проступал силуэт распахнутой двери. Коридор снова стал широким, солнце заглянуло в дом, сквозь проем, хотя еще минуту назад казалось, что наступил вечер.

— Аааа! — Всхлипнул гость и даже не стал подниматься с колен, а просто быстро пополз, как отхвативший сапогом батюшкин стряпчий.

Он почти свалился с крыльца на траву и несколько минут смотрел в высокое голубое небо. А потом вскочил, совсем некультурно погрозил кулаком дому и побежал к оставленному на подъездной дорожке автомобилю, забыв и про саквояж и про телефон.

— Ты мой должник, — прошептала Настя и исчезла. Ей нужно было о многом подумать.

9. Ищущий истину (1)

Матвей перевернул страницу толстого фолианта и с тоской посмотрел в окно. На улице было так же хмуро, как и у него на душе. А пустой зал местной краеведческой библиотеки, так и вовсе мог вогнать в уныние кого угодно.

Во-первых, что при слове «компьютеры» старый библиотекарь, отчего-то напоминавший Матвею гриб-поганку, лишь вытаращил глаза, а потом прочел долгую и нудную лекцию о том, что мир катится в пропасть как раз из-за компьютеров. Именно из-за них все сидят на диетах и не читают бумажных книг. Какая связь между диетами и книгами, мужчина не уловил, но больше крамольных слов в святой тишине читального зала не озвучивал, листая по старинке пыльные книги.

— Господи, — едва слышно прошептал он, — прямо как в студенческие времена.

А во-вторых, он понятия не имел, что ищет. И поэтому смотрел все подряд. Поправка, смотрел то, что счел нужным принести ему гриб — библиотекарь, кутающийся в вытянутую старую кофту. Вот сейчас, например, он просматривал толстенный том «Истории Алуфьево в очерках и фотографиях», написанный, каким-то местным энтузиастом. Желтые шершавые страницы, зернистые снимки, мелкий убористый текст и… Ни намека на то, что ему нужно. Ни одной фотографии «Дома у озера», ни одного упоминания о призраке. Боги, он даже не знал как ее зовут и когда она умерла. Ну, не спрашивать же ее на самом деле? Или спрашивать?

Кстати, после того, как выгнала из дома Андрея, девушка больше не появлялась. Двери и окна перестали перемещаться, а вода в чайнике закипала, как и положено приличной воде, но…

Но Матвей так и понял рад или огорчен фактом исчезновения призрака. Он очень хорошо помнил, как отцовский референт ползал в коридоре и пытался найти дверь. Но еще сильнее ему врезался в память собственный страх. Чтобы он делал, если бы она не послушалась? Продолжал просить? Или стоял бы и смотрел, как корчится на полу человек? Драться с бестелесным духом занятие непродуктивное. А если бы она решила убить?

Матвей поморщился от заданного самому себе вопроса. Он ему не нравился, но не задать его он не мог. Если бы она все-таки решила убить кого-либо, смог бы он ей помешать?

Ему невольно приходила на ум вывернутая кисть той девчонки. Значит, призрак отнюдь не безобиден. Значит, он может причинить вред человеку. Не довести до сумасшествия, а нанести реальную травму. А значит, он мог и убивать. Она могла. В теории.

Поэтому ему нужно срочно найти какое-то средство воздействия на девушку. Или уехать.

Но вопреки всякой логике, уезжать совершенно не хотелось. Впервые, после случившегося с ним, после утечки информации, проигранного тендера и нападения на его зама, мысли Матвея занимала не загубленная карьера и не уголовное дело. Их занимала девушка с длинными чуть вьющимися темными волосами. Мертвая девушка. Наверное, он все-таки допился до белой горячки.

Полазав в интернете весь вечер, Матвей не нашел ничего более стоящего, чем совет одного «бывалого» заклинателя. То есть, найти кости и сжечь. И тогда то, что привязывало дух к этому миру, должно исчезнуть. И девушка отправится в… В общем, туда, куда принято отправляться мертвым.

Это нужно было сделать. Призрак опасен. И все. Точка.

Раздались шаркающие шаги, и Матвей поднял голову от старого фолианта. Старик — библиотекарь тащил ему еще один точно такой же, только в темно-бордовом переплете.

— Эх, милок, сказал бы ты мне, что на самом деле ищешь. История Алуфьево она, ить, знаешь какая… Ого-го. — Он положил толстую книгу на стол. — Мы ж вотчина графа Агронского. Поди и не слышал про такого. Матвей покачал головой, чем полностью удовлетворил старика.

— Вот-вот, — попенял тот. — А все у вас «тырнеты» да «гад-же-ты». — Последнее слово старик произнес по слогам, видимо боясь ошибиться. — Все для какой-то «стограмм» фотографии нужно сделать, пока остальные не сделали. Все бегом, скачком. Нет бы сесть и рассказать, что на самом деле надобно.

— Историю постройки Алуфьево, — раз в пятый проговорил Матвей. — Можно начать с церкви…

«А где церковь, там и кладбище» — мысленно закончил он.

Матвей и так и эдак пытался прикинуть, когда могла жить и умереть эта девушка. Все, что у него было — это платье и прическа… Но вот, не специалист он был по женским штучкам и не мог сказать, чем отличается ридикюль от реглана и не видел особой разницы между фиолетовым и сиреневым цветом, помнится Алла чуть его не убила, когда… Нет, об этом он вспоминать не хотел.

— Ну, раз церковь, то эта, — старик ткнул пальцем с узловатыми суставами в бордовый фолиант, — тебе не к чему.

— А что там? — тут же проявил интерес Матвей скорее из духа противоречия.

— Там, милок, история становления советской власти в поселении городского типа Алуфево, там про возрождение добычи щебня и песка, про ударные пятилетки и про выполнение плана. Васька Соловьев накалякал, уроженец местный. Говорят, помер недавно. Или уже лет пять как? — Матвей посмотрел на обложку, где золотым по красному было выведено проф. Василий Соловьев. — Уж такого насочинял, словно мы красных прям с караваем встречали и ни слова о том, что белогвардейский выкормыш Митька Меченый лет пять партизанил и народному комиссару жизни не давал. Много чего насочинял, но хорошо насочинял стервец, зачитаешься. Не то, что Тихоновский, — старик указал на книгу, что листал Матвей. — Вот уж кто придерживался одних фактов и голой правды. Настолько голой, что скулы сведет от скуки. Так чего тебе надобно-то, городской человек? — снова спросил старик. И Матвей, вздохнув, сдался:

— Дом у озера, — тихо проговорил он.

— Вот видишь, совсем несложно сказать правду, — улыбнулся библиотекарь.

— Вы знали, — констатировал Матвей.

— Где ты живешь? Конечно, знал. Бабы всем растрепали, да и описали тебя довольно точно и шевелюру и очки.

— Так почему вы…

— Потому что я, мил человек, за просто так в душу не лезу. Сказал: «историю Алуфьево» — получай историю Алуфьево. А раз сказал: «дом у озера»…

— Получу историю дома у озера? — спросил, сняв очки, Матвей.

— Хм, с этим сложнее. Смотря, что тебя интересует. В этих книгах про дом точно ничего нет, ни в этой, ни в той. Помнится, к семидесятилетию советской власти профком набор открыток выпустил. На них, уж как водится, секретарь местный вместе с замом бревна таскают, а потом детей целуют, потом баб обнимают, а потом в трактор не опохмелившись залазят, работнички серпа и молота с большой дороги. Карьер еще фотографировали, здание профкома. Ну и несколько нормальных фотографий затесалось. И леса и обрыв, что с той стороны озера и… дом этот. Наша типография печатала, но тираж сам понимаешь, аховый. — Библиотекарь внимательно посмотрел, как Матвей записывает в блокнот его слова и добавил: — Хотя, чего тебе та открытка, поди, налюбовался уже. Дом и дом, там же никаких сведений не печатали. Только год, имя фотографа, да «Слава КПСС».

— Значит, неизвестно, кто построил этот дом?

— Почему неизвестно, — удивился старик. — Промышленник Завгородний в позапрошлом веке построил.

От неожиданности Матвей выронил ручку, та скатилась с блокнота.

— А нельзя поподробнее про промышленника?