Энди Тейл - Хозяйка дома у озера

Но в его крике было кое-что еще, не только звук. Настя едва почувствовала легкое дуновение, а вот Матвея отбросило прямо на стеклянные двери террасы. Стекло звякнуло, и девушка ощутила трещину, как царапину на коже. Бутылки на столе упали, запахло разлившейся самогонкой, кресло, в котором она так любила сидеть, стало раскачиваться само по себе.

— Нет, — сказала девушка, делая шаг вперед и загораживая пытающегося подняться Матвея. — Ты его не тронешь!

Полноватый мужчина взревел снова, мгновенно перемещаясь к девушке. Он был невысок, и они почти смотрели друг другу в глаза.

— Нет, — повторила она и поняла, что это правда. На этот раз она не отойдет в сторону, не оставит человека одни на один с этим… с этим… Она не могла сказать во что превратился Прохор Федотыч после смерти, но явно во что-то отличное от нее. И слава богу, а то орали бы тут дуэтом, как мартовские коты по весне. Чур меня чур! — Я хозяйка этого дома. Не ты!

Бывший управляющий раздвинул губы в улыбке. И она в который раз поразилась тому, какие острые у него зубы, словно иглы.

— Я долго ждал, — едва слышно прошелестел мертвый управляющий, — уже и не чаял…

В его шепоте слышалось торжество, а в жесте, во взмахе рукой, было столько неприкрытой насмешки. Он сделал это в пику ей, в пику ее словам о доме.

Стеклянные двери за ее спиной открылись, Матвея, который только-только встал, просто вытолкнуло на террасу. Тот только и успел выругаться, в очередной раз помянуть господа всуе и еще чьих-то матерей, Чем они интересно могли ему помочь?

Двери захлопнулись, оборвав поток ругательств. Но этого управляющему показалось мало, он сжал кулак, и трещина на стекле заросла, как и ни бывало.

— Ты знаешь, чего я хочу, — прошипел он, когда они остались одни. — Исполнишь, и человек останется в мире живых.

Продолжать не было смысла. Так или иначе, они уже это проходили. Так или иначе, но такой разговор у них уже был. За одним «но». Сейчас все изменилось. Прохор Федотыч действительно будто дождался сдачи своих счетоводных книг, и теперь у нее не было выхода.

— Мне нужно время.

— Время? — удивился он, на этот раз без всякой издевки. — Я ждал вечность, могу подождать еще. До дня всех святых, до того, как солнце коснется горизонта. И если я все еще буду здесь, человек умрет… — его голос становился все тише и тише, пока не пропал, а вместе с ним исчез и бывший папеньки управляющий.

— Чего бы вам при жизни, Прохор Федотыч не быть таким бравым, а то ведь на папеньку очи поднять боялись, а нынче вон каким доблестным стали, барышень запугивать научились! Что жизнь загробная с людьми делает…

Она вздохнула и оказалась в коридоре, как раз напротив двери в комнату с цветочными обоями, комнату, где она спрятала шкатулку. И кое-что еще.

До дня всех святых оставалось два дня. А что такое два дня — для того кто ждал сто лет? Это всего лишь два вздоха, два взмаха ресницами.

Матвей выругался. Не помогло. Святой всеблагой мат оказался бессилен перед силой второго призрака и спасовал перед обычными запорами. Мужчина дернул ручку, но двери даже не шелохнулись. А ведь так не бывает! Она просто обязана сдвинуться хотя бы на миллиметр, обязана клацнуть замком, скрипнуть деревом и пластиком. Это же не стена. Матвей ударил кулаком по стеклу, за которым Настя стояла напротив полного мужчины, который вдруг отрастил себе полный комплект иглоподобных зубов. Кто бы объяснил этому типу, что девушки ценят в мужчинах совсем иное, нежели размер зубов.

Как она там его называла? Прохор Федотыч? А не тот ли это Прохор, что служил у ее отца управляющим, не тот ли человек, что согласно людской молве, прикарманил деньги Завгороднего и сбежал? Если это он, то бегал он при жизни плохо, раз дальше дома не убежал.

Стекло, ставшее вдруг твердым, как бетон, осталось равнодушным к его прикосновениям, а ведь еще минуту назад он разбил его, налетев спиной.

— Как же надоела вся эта чертовщина? Никогда не знаешь, чего ждать… Вы там не наговорились еще? А то я, кажется, ревную? — выкрикнул мужчина, но фигурки за стеклом остались неподвижны.

Он бросился вниз по лестнице, что вела с террасы прямо к озеру. В прошлый раз у него получилось спуститься куда быстрее. Точно, вниз головой.

Матвей спрыгнул на песок, побежал вдоль кромки озера, потом свернул на тропу и обогнул дом, выскочил на подъездную дорожку, схватился за ручку входной двери, примерно с тем же эффектом.

— Это и мой дом тоже! — в отчаянии выкрикнул он, огляделся, но лом остался в доме, а вскрывать толстенную дубовую дверь при помощи сырой сучковатой палки — затея ниже среднего. — Настя, пусти меня! — рявкнул он и в который раз схватился за ручку. Но на этот раз его услышали, то ли девушка, то ли сам дом, то ли тот черт, которого Матвей поминал через слово, как бы там ни было, но дверь неожиданно легко поддалась.

Мужчина вбежал в коридор, оттуда в гостиную. Пустую гостиную. Снова позвал:

— Настя!

Он заглянул в спальню, кухню, на миг замер перед лестницей на чердак. И тут увидел… Нет, не увидел, а скорее почувствовал дуновение ветерка, выдох на грани слышимости, что-то еще… неважно. Важно лишь то, что он понял, где девушка, а спустя несколько секунд увидел ее.

— Настя!

Она стояла напротив открытой двери в ту самую кладовку, где он нашел письма. Стояла и словно никак не могла решиться и переступить порог.

— Настя, — уже тише повторил он. — Он… Он ничего тебе не сделал?

— Он обещал убить тебя. — едва слышно ответила она, продолжая взглядывать.

— Всего-то? А я-то подумал, что-то серьезное случилось. — Он хотел рассмеяться, но вышло что-то похожее на кашель.

— Он очень исполнителен. — Настя качнулась в сторону кладовки.

— И что теперь делать? Мне подняться на чердак и поговорить с ним по- мужски?

— Зачем? — впервые с тех пор, как он вернулся в дом, в голосе девушки появились эмоции. — Он же не мужчина… Уже нет…

— Это, конечно все меняет, — пробормотал он, заглядывая следом за девушкой в кладовку. Внутри ничего не изменилось. — И что теперь делать? Заказывать венок и памятник? Интересно, после того, как меня прихлопнут, я останусь в этом доме, с тобой? — он хотел спросить в шутку, а получилось всерьез.

— А ты бы этого хотел? — Настя вдруг оказалась прямо перед ним, лицом к лицу. — Остаться здесь навечно? Со мной?

— Не знаю, — ответил Матвей, глядя в карие глаза. — Слово «навечно» меня немного пугает. — Она отвела взгляд, а он вдруг заметил родинку на девичьей щеке. — А вот слово «со мной» очень даже нравится.

Девушка снова посмотрела ему в глаза.

— По крайней мере, ты не врешь. Не обещаешь невозможного. Значит, и я не буду.

Он не отводил взгляда от ее лица, и видел на нем затаенную боль, которую она не хотела ему показывать.

— Прохор Федотыч хочет уйти.

— Так он поэтому такой нервный? Передай, — он повысил голос, — что его тут никто не держит, вот бог, вот порог…

— Не ерничайте, Матвей Васильич. Умереть всегда успеете. — Она вздохнула и вдруг зажмурилась, как маленькая девочка. — Нужно узнать, что его тут держит.

— А ты не знаешь?

— Я не помню. Не хочу помнить. — она замотала головой. — Но должна. Иначе он убьет тебя, а я этого не хочу. Ну, вот я и призналась. — она открыла глаза.

— Я рад, — он поднял руку и отвел прядку волнистых волос с лица. И даже не особо удивился, когда у него это получилось. — Чем я могу помочь?

— Не знаю, — протянула она и обернулась на кладовку, в которой все еще горел свет и которая пугала девушку до дрожи, то ли наличием лома, то ли дырой в стене, то ли старой вешалкой. — У меня два дня, и чем быстрее я туда войду, тем быстрее пойму, чего он от меня хочет.

— Мы поймем, — поправил Матвей девушку. — И мы войдем.

Он опустил ладонь и взял девушку за руку.

— Сделаем это вместе. — Он качнулся вперед, заставляя девушку сделать шаг назад. — Если хочешь, чтобы я остановился, только скажи, закроем дверь на чердак, даже заколотим ее, заложим кирпичами…

— Это не поможет. Но спасибо за предложение.

— Обращайтесь, Анастасия Ивановна, — он улыбнулся и с этими словами сделал еще один шаг. Они сделали. Все еще глядя друг другу в глаза и держась за руки. Настя оказалась в кладовке с цветочными обоями, на миг ее глаза расширились, словно она увидела что-то за его спиной, а потом… Потом девушка исчезла, растаяла, как туман поутру.

— Вот ведь, что за дурная привычка? Чуть что, сразу пропадать? — сказал через некоторое время Матвей. — Ей не платье нужно подарить, а сотовый.

И пусть говорил в шутку, стараясь скрыть беспокойство, но… черт, он и вправду купил бы ей телефон, если бы точно знал, что призраки ими пользуются. Может у них даже свой оператор есть, что-то вроде «покойся с миром и оставайся на связи».

— Что за чушь лезет в голову, — проговорил он и позвал: — Настя!

Словно в ответ на его слова в кармане завибрировал смартфон. Правда надпись на дисплее гласила, что звонят ему из мира живых.

— Чего тебе? — проговорил Матвей в трубку.

— Я по поводу нашего соглашения. Та старая открытка уже у меня, — известил его референт отца.

— Отлично, скинь на мыло.

— Не пойдет. Ты не забыл, что должен кое-что подписать.

— Подпишу, — Матвей вышел из кладовки, выключил свет.

— Прости, что не верю на слово, но… — Андрей замолчал.

— Хорошо, привози, адрес тебе известен.

— Не пойдет. Я в этот дом больше ни ногой.

— Ого, а я думал, ты пить завяжешь.

— Не ерничай, — словно в слово повторил референт отца слова Насти.

Черт, куда же она подевалась-то? Стала просто невидимой? Или что-то случилось? Нет, вот об этом лучше не думать, по той простой причине, что сделать он с этим ничего не сможет, только начнет изводить себя.