Энди Тейл - Хозяйка дома у озера

— Я убил свою жену, — повторил старик и улыбнулся тонкими губами. — Я так давно мечтал это сказать.

— Молчите, — попросил его Матвей, понятия не имея, что теперь с этим признанием делать. И почему библиотекарь хотел сказать это именно ему, он вроде не похож на исповедника? Павел в этой роли был бы ничуть не хуже, даже лучше, если вспомнить о врачебной тайне, Павел, который был местным гораздо более, чем он. Зачем старику понадобился чужак? Матвей мысленно задавался вопросами, но на самом деле уже знал «почему». Из-за дома у озера. Из-за Анастасии.

Входная дверь скрипнула, раздались приглушенные голоса, мужской и женский.

— Не могу больше молчать. — Старик неожиданно открыл глаза. — Убил из- за этого самого дома, из-за нее, а он… она… они мне не достались. — Он вздохнул, и его грудная клетка замерла словно… Словно признание отняло у него все силы.

В главный зал библиотеки торопливо вошла женщина с еще одним медицинским чемоданчиком. Павел что-то быстро ей объяснял. Следом за ними два санитара тащили громыхающие носилки. Матвей почувствовал, как сухие, словно осенние листья, пальцы старика коснулись его руки.

— Я думал это он, а это он, — прохрипел библиотекарь.

— Отойдите, — потребовала женщина, и Матвей с готовностью поднялся. Она заняла его место и произнесла: — Не пытайтесь говорить. — Матвей даже не сразу понял, что врач обращается к старику. — Если поняли меня, кивните или моргните. — Она достала стетоскоп и прижала к груди старика. Но библиотекарь продолжал смотреть только на Матвея.

— Не можете кивнуть, сожмите руку. — Женщина убрала стетоскоп и положила свою ладонь на запястье старика. — На носилки его, госпитализируем.

— Митька Меченый, — прохрипел библиотекарь. — Митька…

— Вы его родственник? — требовательно спросила врач скорой помощи.

— Нет. — Матвей наблюдал, как старика укладывают на носилки.

— Тогда отойдите. Он сейчас не в том состоянии, чтобы вести разговоры с кем бы то ни было.

— Митька Меченный не давал жизни красному ко… комисс… — Едва слышный шепот сменился сипом.

Женщина выхватила из сумки шприц и ампулу, с другой стороны к носилкам подскочил Павел. Они перебрасывались между собой непонятными словами, как жонглеры кеглями. Прозрачная жидкость из шприца влилась в вену старика и тот снова смог дышать.

— Взяли, — скомандовала женщина, и санитары подхватили носилки.

— Спасибо, что приехал. — Павел хлопнул Матвея по плечу. — Для него это было важно.

— Да уж, — только и смог произнести мужчина и едва не добавил: «Важнее некуда, особенно про Митьку Меченного».

Матвей беспомощно оглянулся на пустой зал библиотеки, на разбросанные бумаги. Сирена взвыла снова как раз в тот момент, когда Матвей вышел на улицу и попрощался с Павлом, который успел в последний момент запрыгнуть в машину скорой, решив сопровождать старика до больницы.

— Ну, ладно, с этим разобрались. — Он посмотрел на солнце, прищурился и позвал: — Настя! — оглянулся и спросил: — Ты не знаешь никакого Митьку Меченого?

Но отвечать было некому. Скорая помощь стала удаляться, на смену сирене возвращались привычные звуки улицы. Шурша шинами по асфальту, проехал автомобиль. Ветер пробежался по кронам деревьев, залаяла собака, играла музыка, та самая, что привлекла внимание Анастасии. Праздник начался, скоро ученики местной школы пройдут парадом по одной и перекрытых улиц.

— Настя! — снова позвал Матвей. И снова не получил ответа. — Что за… — он заглянул за угол здания, то там тоже никого не было. — Куда ты пошла?

Бравая музыка оборвалась. Матвей ощутил первый укол беспокойства. Совсем легкий. Скорей всего Настя пошла на праздник, он любопытна, как и все женщины, а он сам пробудил в ней определенную смелость, вывел из дома, купил чашку чая и пирожное. Он имел несчастье напомнить ей, что мир все еще большой и интересный.

— И вот теперь она ушла, — сказал Матвей вслух и чертыхнулся. — А ведь обещала ждать.

Теперь вместо прогулки, вместо праздничного представления, рожков мороженым, масляных пакетов с кукурузой и глупых, но таких смешных, деревенских танцев, ему предстояли поиски. Хотя, Настя вряд ли могла уйти далеко и праздник, что он для нее запланировал, все еще может состояться.

Матвей перешел через дорогу и уже почти ступил на тротуар, когда зазвонил телефон. Мужчина на ходу достал аппарат, рассеянно поднес к уху и бросил отрывистое: «Да».

Знаете, есть интонации, после которых даже торговые представители, обзванивающие до ста номеров за час, предлагающие «бесплатную диагностику пластиковых окон», предпочитали извиниться и положить трубку.

Но его собеседник не был торговым агентом. Странный голос задал ему всего один вопрос, и Матвей замер, так и не ступив на тротуар.

Неизвестный спросил:

— Ничего не потерял?

В голосе слышалась издевка и какая-то странность. Собеседник говорил будто издалека, словно он накрыл микрофон тканью. Носовым платком или пальцем.

— Что? Кто вы?

— Давай, без глупых вопросов и глупых ответов. Твоя девка у меня. — На том конце провода… Странно, он все еще думал о проводах в век цифровых технологий. На том конце провода раздался глухой смешок. — Знаешь, я так до конца не верил, что она человек! Господи, неужели, я произнес этот бред вслух? Человек? — Собеседник снова рассмеялся, странный звук, словно в кастрюлю крупы насыпали.

— Где Настя? — резко спросил Матвей, прерывая этот «сыпучий» смех.

— У меня. Меняю девку на клад Завгороднего.

— Ах ты, лиходей негораздый, ах, жучило лободырный, панибрех… — раздался в трубке голос девушки, и мужчина ощутил некоторую двойственность. С одной стороны невероятное облегчение, что снова слышит ее голос и такие смешные ругательства, а с другой…. С другой он ощутил, как в нем разгорается злость. Невероятная ярость от того, что кто- то посмел забрать у него Настю. Двадцать первый век на дворе, а он ощущает себя чуть ли первобытным человеком, готовым снять голову с любого, кто посмел прикоснуться к его женщине. Да, маразм крепчал.

— Заткнись! — рявкнул собеседник и ругательства стихли. Матвей сжал трубку так, что затрещал пластик. — Это хорошее предложение, — уже для него произнес незнакомец, — советую согласиться, у меня не так много времени. У нее не так много.

— Клада нет, ты… идиот! — рявкнул Матвей в трубку так громко, что идущая по тротуару женщина шарахнулась в сторону. — Слышишь?

— Я-то слышу, а вот ты меня похоже нет. — В голосе похитителя появилось раздражение. — Мне нужен клад. И я получу его еще до заката, иначе девка умрет. Опять. — Он снова хихикнул. Матвей никогда раньше не задумывался над тем, насколько отвратительно звучит хихиканье из уст взрослого мужчины.

— Клада нет!

— Прискорбно, значит, девка совершенно точно умрет, на этот раз, надеюсь, что окончательно. Звони, когда изменишь мнение, — сказал незнакомец, и Матвею в уши полились короткие гудки отбоя.

Мужчина посмотрел на экран, номер хоть и определился, но был ему совершенно неизвестен. Матвей ощутил мимолетный порыв набрать его и рассказать голосу всю правду о его, похитителя, родословной, соседях, его умственных способностях используя для этого исключительно нецензурные словосочетания. Но усилием воли сдержался. У этого урода Настя, и нужно действовать исходя из этого, думать не о себе, а о ней. И о кладе. О кладе, которого нет.

Что делать? В любой другой ситуации, он бы позвонил в полицию. Пересилил свое недоверие и позвонил. Настя важнее его разногласий с гражданами в погонах. Вот только, что он мог сказать им о личности похищенной? Что она его случайная знакомая? Тогда толку от их поисков не будет, ведь ее личность напрямую связана с причиной похищения, а значит и с похитителем. А времени мало.

Матвей вдруг услышал тиканье в своей голове, как от слишком громкого будильника, что стоял когда-то у изголовье его кровати. Время! У него очень мало времени. У них с Настей мало. Мужчина все-таки поднял аппарат и набрал номер. Правда, не тот, который намеревался.

— Алло, — услышал он испуганный голос Сергея. — Я уже уезжаю. Вы же не передумали, нет? Вы разрешили мне…

— Не передумал, — перебил студента Матвей. — Приезжай. И прихвати ружье отца.

— Но… но вы же говорили, что не хотите никого… А как же ваши принципы?

— Я их пересмотрел, — снова не дал ему договорить мужчина. — ЖДу тебя в библиотеке, она тут одна, не заблудишься.

Он опустил телефон, оглядел улицу. На миг механическое тиканье в голове заглушило даже звуки очередного бравого марша и далекий детский смех.

Больше всего на свете ему хотелось прямо сейчас побежать… Куда? Куда угодно. Сделать… что? Что угодно, но найти Настю. Что угодно, только не стоять на месте. Что угодно, только не медлить. Вот только он не знал, куда именно бежать и что делать. Абсолютно. Он не знал. У него не было информации ни о кладе, ни о похитителе.

Нет. Матвей не будет звонить в полицию, он сам найдет урода и внесет правки в его личное дело.

— Я найду тебя. — вполголоса пообещал он и заставил себя успокоиться. Заставил себя сделать вид, что спокоен.

«Я думал, что это он, а это он» — вспомнил он бессвязный лепет старика. И быстрым шагом вернулся в библиотеку. Может, лепет не такой уж бессвязный?

Матвей закрыл дверь, собрал упавшие со стола листки. Ему нужна информация, нужны ответы на вопросы, которым более ста лет. Давно пора ответить на них.

На стол легли вырезки из старой газеты, вернее их ксерокопии. Зернистый оттиск на современной белой бумаге. Статья о том самом Митьке Меченом, что увел у красного комиссара целый табун лошадей.

— Ну, табун — это вряд ли, — проговорил Матвей, разглядывая фотографию.