Брэмсон улыбнулся, думая о сегодняшнем завтраке, который был намеренно простым по меркам Уинтеров: ни яичницы с маслом и луком, ни яиц бенедикт с копченым лососем. Сегодня повариха миссис Дир приготовила овсянку со сливками, вареные яйца или яйца пашот с тостами и тушеным шпинатом. Бекон, лук, грибы и помидоры отсутствовали, и Дуглас поднимал разные крышки, явно в надежде найти что-то получше.

– Сегодня выбор небогат, дорогой, – сказала его жена, скривив губы, накрашенные кроваво-красной помадой, и насмешливо посмотрела на него тусклыми карими глазами, такого же оттенка, как ее волосы, аккуратно убранные в свободный пучок. Одежда Ферн была ничем не примечательных цветов, но ее оливково-бежевый наряд был прекрасно сшит из дорогих легких тканей. На ней были удобные шоколадно-коричневые броги из мягкой замши. От нее пахло деньгами, но выглядела она уныло. Она напоминала Брэмсону самку дрозда, которая делает все, чтобы угодить семье, но которую так легко не заметить среди ярких павлинов, с которыми ей теперь приходилось жить.

– Хм. Отсутствие сосисок не вернет моего отца и не заставит нас чувствовать себя лучше, – пробормотал он.

– Только хуже, если уж на то пошло, дорогой, верно? – добавила леди-дрозд. Ее муж взял несколько тостов и две ложки сливочного масла и пошел к главному столу. Ферн послушно последовала за ним.

– Доброе утро, Брэмсон, – раздался новый голос. Это была Шарлотта, лицо которой покраснело. – Спасибо за прекрасную постель, которую ты для меня приготовил. Я не осознаю, как сильно скучаю по этому огромному дому, пока не вернусь и не посплю в своей постели. Ой, вкуснятина, яйца пашот. Как здорово.

– Кофе, мисс Шарлотта?

– Да, пожалуйста, – сказала она. – А где Руперт?

– Он здесь, – сказал Руперт, подошедший с сияющей улыбкой. – Я знаю, что сегодня мы все должны быть мрачными, но я уверен, что наш отец огорчится, увидев свою семью в таком плохом настроении. Давайте не будем сентиментальными, а?

– Всем доброе утро.

– Привет, Пенни. Ах, почему у меня так не получается? – протянула Шарли.

– Что? – спросила Пенни, смущенно оглядывая свою одежду.

– Ну, еще полдевятого нет, а ты выглядишь так естественно, великолепно и свежо с прекрасными волосами и идеальным нарядом для этого случая.

– Идеальная Пенни, вот как мы теперь тебя будем называть, – сказал Руперт, отпуская кузине воздушный поцелуй.

Брэмсон улыбнулся Пенни. Как и его хозяева, он любил кузину Уинтеров, которая была их дальней родственницей, и все звали ее кузиной, потому что никто не мог по-настоящему высчитать родство.

– Кофе, мисс Обри-Финч?

– Спасибо, но я в последнее время не завтракаю, – сказала она, улыбнувшись ему.

– Следишь за своим весом, Пенни? – пошутил Руперт, усаживаясь.

– Ты шутишь, Руперт? У нее прекрасная фигура. Я ей завидую, – вздохнула Шарлотта, глядя на свою полную еды тарелку. – Посмотри на меня. Ем за двоих.

Дуглас в ужасе поднял глаза от своей тарелки.

– Я шучу, Дуги.

– А где же твой прекрасный молодой человек, Шарлотта? – поинтересовалась Ферн.

Пока Шарлотта объясняла, где Джулиан и почему у нее еще нет кольца на пальце, Брэмсон глянул на свои карманные часы. Господин Алекс должен спуститься с минуты на минуту. Он поговорил с будущим главой семьи рано утром, и они решили, что лучше будет дождаться матери, которая любит завтракать ровно в 8.45. Оставалась еще минута.

Он улыбнулся про себя, услышав приближающиеся шаги. Но не смог сдержаться и повернулся, чтобы увидеть господина Лекса под руку с сияющей Сесили Уинтер на верхнем пролете лестницы, готовых спуститься.

Брэмсон почувствовал, что его сердце поет от счастья. Скоро все опять будет как раньше, когда господин Лекс возьмет бразды правления в свои руки. Он еще раз бросил взгляд на Дугласа, смакуя эффект неожиданности, который вот-вот произойдет. Он хорошо относился к господину Дугласу, но вся прислуга обожала Алекса Уинтера… так было всегда. «Бедный Дуги», – подумал Брэмсон.

Ферн снова вернула утреннюю беседу к своей любимой теме – самой себе.

– Ну, мы с Дугласом ждем не дождемся, когда у нас появятся дети. Я хочу много детей. Конечно, мы будем всегда рады вам в Ларксфелле, и неважно, сколько у нас будет детей. Вашей матери мы тоже всегда…

– Всегда что, Ферн, дорогая? – перебила ее Сесили, подходя к столу. – Посмотрите, что принес почтальон, – просияла она, даже не дожидаясь ответа Ферн.

Брэмсон затаил дыхание, глядя на пять пар глаз, округлившихся от изумления. Казалось, что даже воздух вокруг стола затвердел. Ферн попалась в ловушку, которую случайно подставила ей свекровь.

– Доброе утро, Сесили. Новый гость?

Сесили усмехнулась.

– Закройте рты, мои милые, и поздоровайтесь со своим старшим братом.

Хотя Алекс всегда был самым высоким из братьев, Брэмсону казалось, что он выглядит еще внушительнее, чем ему помнилось. Его улыбка принесла в комнату яркость, которой так не хватало в последние годы.

– Всем привет. Извините за театральность. Я прибыл только вчера, очень поздно вечером, – сказал Алекс обезоруживающим тоном.

Все стулья разом отодвинулись, и Уинтеры повскакали из-за стола. Ферн казалась самой обескураженной, а лицо Пенелопы, обычно смуглое, побледнело.

Шарлотта бросилась в объятия Алекса. Она уже плакала от счастья.

– О, ну что ты, Шарли. Успокойся, я жив и здоров, все хорошо, – проговорил Алекс, глядя на нее. – Ах, какая же ты стала! Да ты просто красавица.

– Не могу поверить, что ты здесь, ты жив!

– Лекс… – с радостным недоверием сказал Руперт голосом, лишенным обычного веселья. – Где ты, черт возьми, был?

– Долгая история, старина, – сказал Алекс, притянув младшего брата к груди. – Но я скучал по тебе. Нам нужно о многом поговорить. – Он повернулся к Дугласу. – Дуги, как дела? – спросил Алекс, подходя к Дугласу, и, взяв его за руку, притянул к себе, чтобы обнять. – Как здорово тебя видеть. – Он отступил на шаг и протянул руку растерянной женщине, стоящей рядом с братом. – А вы, должно быть, Ферн. Мои поздравления. Вы очень красивая пара.

Дуглас побледнел.

– Откуда ты, черт возьми, взялся, Лекс?

Все тихо зашептали что-то умиротворяющее, а Брэмсон заметил, как Сесили Уинтер подмигнула ему.

– У меня хороший аппетит сегодня утром, Брэмсон, – прошептала она.

– Рад это слышать, леди Уинтер.

– Алекс, – позвала его мать. – Кузина Пенни тоже здесь.

Алекс обернулся, и хотя Брэмсон всегда знал, что барышня неравнодушна к старшему сыну Уинтеров, ему и в голову не приходило, что по мере того, как она росла, росли и ее чувства. И вот теперь он увидел, как жадно она смотрит на Александра Уинтера, словно человек, который долгое время провел под жарким летним солнцем, залпом пьет прохладную воду.

– Пенни! – воскликнул он, казалось, не обращая внимания на ее муки, и схватил ее и радостно закружил. – Боже мой, кузина Пенни. Ты уже совсем взрослая и выглядишь потрясающе!

Он поставил ее на пол, и она застенчиво одернула одежду.

– Сейчас я предпочитаю, чтобы меня называли Пенелопой.

– В самом деле?

Она пожала плечами.

– По правде говоря, Пен тоже годится.

– Ну, ладно… Ты безусловно радуешь глаз, кузина. – Он снова посмотрел на остальных, все еще потрясенных членов семьи. – Еще раз простите, что вернулся вот так, без предупреждения, но я все объясню за завтраком. Я умираю от голода, Брэмсон. Положи мне чего-нибудь, будь другом.

Дворецкий улыбнулся.

– С радостью, лорд Уинтер, – сказал он, не удержавшись и бросив взгляд на Дугласа, который достаточно хорошо скрывал свое разочарование при сложившихся обстоятельствах.

– Ну-ну. Не надо этого, Брэмсон. Для тебя я господин Алекс, и так оно и останется.

– Так… – растерянно проговорила Ферн, с тревогой глядя на мужа. – Так… Вы вернулись, и это означает, что вы теперь…

– Да, Ферн, дорогая, – подтвердила Сесили. – Наш дорогой Алекс вернулся, линия наследования восстановлена, но самое главное, все мои дети теперь дома. Томас может покоиться с миром, его семья теперь снова в полном сборе.

Когда Брэмсон поставил перед Сесили тарелку с едой, она широко улыбнулась ему в знак благодарности.

– Теперь, когда вы можете уделить мне минутку внимания, хочу вам сообщить, что я уже поговорила с Джеральдом и предупредила его об очевидных изменениях, связанных с возвращением Лекса. – Рот Ферн все еще был приоткрыт, ее еда остывала на тарелке. – Ваш отец проявил разумную предосторожность, включив в свое завещание оговорку благодаря нашей кузине Пенни, которая убедила Томаса не терять надежду, что его старший наследник может в один прекрасный день вернуться домой, что и случилось вчера вечером, – сказала она, ласково кладя руку на плечо Алекса. – В любом случае, Дуглас, мой дорогой, давай спокойно поговорим после завтрака. Нам с тобой нужно обсудить некоторые вопросы. Этого хотел твой отец. – Она коротко и печально улыбнулась среднему сыну. – А сейчас пусть Лекс расскажет свою историю.

Когда господин Алекс начал рассказывать то, что помнил, о событиях, которые произошли после того, как он покинул Ларксфелл, Брэмсон заметил, что двое из сидевших за столом были не в состоянии слушать его историю. Господин Дуглас казался таким же контуженым, как солдаты в окопах на Ипре, которых описывал его брат, а мисс Обри-Финч как зачарованная смотрела на кузена, словно он был видением, посланным небесами.

* * *

Иди резко проснулась, открыла глаза и не поняла, где находится. Она слышала резкие звуки: звяканье металла о металл, стук каблуков по холодному полу и отдаленные голоса. Она лежала на жесткой кровати, чувствуя скрип резины где-то под собой, и, сосредоточившись, вспомнила, что потеряла сознание дома.

Она попыталась восстановить события, но смогла вспомнить только размытые контуры медсестер, везущих ее и слишком громко разговаривающих, как ей казалось, из вакуума, в который она провалилась. Она просыпалась и снова погружалась в глубокий сон, иногда наполненный болью, иногда – онемением. Она не могла вспомнить больше ничего, и в первую очередь даже почему упала в обморок.