Рин вышла из транса, подхватила рюкзак, кое-как замела свои следы и бросилась прочь.


Снег прекратился так же внезапно, как и начался. За какие-то минуты небо очистилось, выглянуло солнце. Прояснение погоды никак не радовало Рин: она изо всех сил бежала прочь, надеясь оторваться от преследовавшей ее жуткой твари, но уже слышала невдалеке шорох лап по снегу, тяжелое дыхание и хриплый рык. Рин на бегу сняла рюкзак и стала вспоминать, сколько ядовитых дротиков у нее осталось. Хватит ли этого, чтобы убить монстра? Вряд ли… Она остановилась на небольшом пригорке, сняла полушубок и бросила его в сторону вместе с рюкзаком, развернулась и посмотрела на приближающуюся тварь. Полуволк-полукабан бежал на нее, лязгая черными зубами. Из разинутой пасти текла серая, почти черная слюна, белые глаза бешено смотрели на добычу.

Рин выхватила из ножен Соколиную песню. Встала расслабленно, опустила плечи, чуть согнула ноги в коленях. Существо неслось на нее, словно катящийся с горы камень. Оно прыгнуло, клацнули длинные клыки… Рин бросилась под него, рассекая клинком облезлое, остро воняющее гнилью брюхо, и оказалась позади. Тварь отчаянно взвыла и мгновенно развернулась к ней. Рин рубанула по морде, но зверь успел вцепиться зубами в клинок. Девушка изо всех сил пнула его в рыло сапогом, вырвала оружие и рубанула по шее. Свистнула Соколиная песня, рванулась из перерубленных артерий черная, вязкая, словно нефть, кровь. Рин еще раз замахнулась и нанесла последний удар. Страшная, изувеченная и окровавленная голова упала девушке под ноги, конвульсивно клацнули мощные челюсти рядом с сапогами. Тело пошатнулось и рухнуло, очерняя девственно-белый снег мертвой кровью.

Рин втянула воздух сквозь зубы, вставила клинок обратно в ножны и подобрала свои пожитки. Гвардейцы приближались, отдыхать было некогда. Увязая в рыхлом снегу, она снова побежала вперед.


Погоня продолжалась уже больше трех часов, а оторваться от преследователей Рин никак не могла. Все время чуткие уши слышали топот перешедших на бег гвардейцев императора. Чем дальше она продвигалась, тем глубже становился снег, и тем больше сил приходилось тратить. Она начала думать о том, чтобы свернуть в лес, который возвышался на пригорке над дорогой.

Ее сердце, казалось, скоро выскочит изо рта, кровь прилила к лицу, и перед глазами замелькали мушки. Рин знала, что долго такого бешеного темпа не выдержит, но и остановиться не могла. Если она и дальше будет так плестись, то ее догонят и схватят, и в этом случае участь ее будет хуже смерти. Гвардейцы не знают пощады и жалости. Тем более к ней.

Вдруг дорога круто завернула влево, и Рин обнаружила подарок небес – множество поваленных деревьев, которые полностью преграждали путь. Слева меж деревьев открывался просвет, и девушка, не раздумывая, покарабкалась по занесенным снегом стволам наверх, к лесу.

Она поднялась на пригорок, проваливаясь почти по колено в мокрый, обледеневший снег, и с минуту стояла, не в силах даже вздохнуть полной грудью. Свет полуденного солнца, отраженный от белой глади, ослепил ее на мгновение, да так, что глаза заслезились. Когда Рин проморгалась, то увидела, что перед ней расстилалась снежная равнина, очерченная полосами высоких, но голых березок. Рин захотелось упасть на колени и расплакаться. Она-то думала, что сейчас сможет скрыть следы в лесу, а вышла на пашни! Голая равнина, на которой негде спрятаться, для того, кто отрывается от погони, – верная смерть. Рин без сил рухнула коленями в сугроб и больно ударилась о ледяную кромку обломленного наста. Вполголоса простонав ругательство, пару минут она растирала ушибленные коленки окоченевшими руками и старалась отдышаться. А потом замерла, осененная внезапной догадкой.

– Только бы получилось… – простонала она и выругалась: – Ваша светлость, чтоб вас! Я делаю все это исключительно из любви к искусству! Ну и задам я вам, когда доберусь…

Рин поднялась с колен, пошатываясь, и встала сначала одной ногой, а потом и обеими на сугроб. Ледяная корка наста выдержала и, похоже, не собиралась проваливаться. Сердце захолонуло: есть ли надежда на спасение?

Рин заскользила, будто на коньках, не решаясь перейти на бег. Да и сил на это после долгой гонки у нее просто не было. Но теперь все должно быть хорошо… Скоро она доберется до герцога и выскажет все, что думает о предателях. Девушка понимала, что отошла от плана, данного ей его светлостью, сошла с дороги, которая должна была привести ее прямо к Лонгвилу, но она знала, в какую сторону идти к городу, поэтому не опасалась заблудиться.

В этом городе гвардейцы ее точно не найдут, она сможет спрятаться и отдохнуть, перед тем как прийти в поместье Римера. Судя по тому, что герцог ничего не сказал о постах гвардейцев в Лонгвиле, их там попросту не было. Возможно, маленькому городку хватало обычной стражи и окружной стены? А если это очередная ловушка? Нет, даже думать не хочется о том, что его светлость – предатель. Да быть того не может! Это уже просто паранойя.

Рин подумала о лежащем в ее нагрудном кармане письме от Карен и о скорой встрече с Арманом. Когда она увидится со старым другом, ее проблемы разрешатся. Ну, по крайней мере некоторые.


Ей везло. Наст под ногами проломился всего два раза, прочная ледяная корка выдерживала ее бараний вес, а преследователей не было ни видно, ни слышно. Рин старалась держаться параллельно дороге, но все же на некотором отдалении от нее, и от того места с поваленными деревьями ушла уже очень далеко. Гвардейцы в своей броне наверняка отправились искать обходной путь, так что она опережала их на несколько часов.


«Мне нужно отдохнуть. Я не могу больше бежать», – подумала она, останавливаясь около маленькой группы сосен и без сил валясь на снег. Жутко хотелось прикрыть глаза, но девушка знала, что делать этого нельзя. Замерзнуть до смерти ничуть не хотелось. Дыхание ее постепенно выравнивалось, но ноги и руки начал пробирать холод. Меховой полушубок и теплые шерстяные кофты хорошо держали тепло, но кожаные штаны промокли насквозь и начали превращаться в кусок льда. Рин усилием воли заставила себя подняться на четвереньки. Затем, раскачиваясь, стала вставать. Получилось это не сразу: ноги гудели, подкашивались и отказывались служить своей хозяйке. Сколько же она пробежала? Небо на западе порозовело, а солнце спряталось за сероватыми тучками, на востоке проступил бледный полумесяц. Часы на руке показывали четыре, значит, до наступления темноты осталось не более часа. Она бежит уже весь день… Звезды, как же долго! Скорее бы добраться до города!

– Вставай, балда, – сказала она сама себе. – У тебя нет времени рассиживаться.

Пошатываясь, Рин встала и некоторое время стояла, держась за сосну. Поначалу ноги тряслись и норовили подломиться, но потом привыкли. Девушка сделала несколько шагов на месте и подумала, что все не так плохо, как ей казалось. Оторвавшись от сосны, она снова заскользила дальше.


Солнце уже опустилось и стало темно, когда Рин наконец-то увидела огни города Лонгвил. Когда она подошла ближе, то услышала издалека музыку, гомон толпы и решила, что в городе происходит какое-то празднество. В морозном воздухе отчетливо был слышен аромат свежей выпечки. Едва ее нос учуял вкусный запах, как живот мгновенно заурчал, а отбитые коленки заныли. Все тело резко дало понять, насколько оно устало и как оно уже ненавидит свою безобразную хозяйку. Стараясь не думать о тарелке горячей похлебки и куске мяса, девушка вынула из кармана письмо и прочла адрес:

«Лонгвил, Каштановая аллея, поместье Танварри.

Господину А. Римеру».

Спускаясь с крутого пригорка на дорогу, ведущую в сам город, Рин запнулась о ледышку и кубарем слетела вниз, искупавшись в мокром снегу по самые уши. Лонгвил начинался с крестьянских дворов с двухэтажными домишками, притулившимися под боком у трех- и четырехэтажных каменных зданий, расположенных стройными кольцами вокруг главной площади.

Никакой стражи у города и в помине не было, его даже не окружала стена, что было довольно странным явлением для севера страны. Натянув капюшон, Рин пошла вперед, к центральной площади, чтобы найти хоть одну таверну. Это, конечно, было не самым разумным действием с ее стороны – она выглядела так, что краше в гроб кладут, и привлекала лишнее внимание, – но продолжать путь никаких сил не осталось. К тому же неизвестно, как примет ее герцог, и она хотела еще раз обдумать то, что скажет ему.

Заведение под названием «Оленье рагу» она нашла у входа на площадь. Это было большое серокаменное здание с черепичной рыжей крышей. У входа стояло чучело большого оленя, а на стене висела вывеска с меню. Рин без размышлений зашла внутрь и огляделась. Просторный зал весь был отделан деревом цвета корицы. В левой его части был большой камин, а перед ним – четыре широких дивана, занятые торговцами в традиционных зеленых плащах. В правой части зала находились столики, почти все были заняты празднующими посетителями. Рин заозиралась в поисках свободного места, и к ней на выручку пришла официантка в белом передничке и шапочке с мягкими оленьими рожками. Девушка приветливо улыбнулась и звонким голоском произнесла:

– Добро пожаловать в «Оленье рагу»! Я могу вам чем-то помочь, госпожа?

– Д-да, хочу поужинать. Есть свободный стол?

Официантка кивнула и проводила ее в самый дальний и довольно темный угол зала. Рин осторожно села на деревянный стул, стараясь не морщиться и не стонать от боли и усталости, и, счастливо вздохнув, откинулась на спинку.

– Что желаете заказать, госпожа?

– Тарелку супа, все равно какого. Жареное мясо на ваш выбор, травяной чай с лимоном и что-то сладкое. Булки, варенье, торт… Мне все равно.

– Я вижу, вы замерзли… – сочувственно сказала девушка. – Я принесу вам ножку олененка на вертеле, рагу из оленины и на десерт горячий шоколад.

– Что такое горячий шоколад? – заинтересованно спросила Рин.

– Шоколад растапливают в молоке и варят. Получается горячий шоколад. Очень вкусно, советую. Вы сразу согреетесь.