оглядывается.

– Напомни, когда у нас прослушивание? – спрашивает он.

Я снова со скоростью света разлетаюсь на миллион злющих Аль

(просто громкий вселенский БАМ!), но стараюсь держать себя в руках.

– Напомни, когда ты от меня уже отклеишься? – парирую я.

– А кто сказал, что я иду туда ради тебя? – искренне удивляется

Бойко. – Ну и самомнение у тебя, Макар. Пока!

Я вспоминаю симпатичную девчонку с короткой стрижкой и

вспыхиваю. Из-за переживаний и мечтаний по поводу Дымарского я

как следует не готовлюсь к роли и до сих пор не учу монолог. А ведь

прослушивание уже на следующей неделе…

Я не успеваю ответить Бойко. Он быстро выходит на лестничную

клетку и хлопает дверью. В ванной по-прежнему плещется вода. Я так

зла и раздосадована на все и всех вокруг, что готова выместить обиду

на Мане.

Глава 5

Тася

За завтраком сегодня очень тихо. Впрочем, как и в последние

несколько недель. Начало ноября в этом году разочаровывает

поспешными холодами. Вроде еще есть время до зимы, но ледяной

ветер и пасмурное небо забирают последнюю надежду на ласковые

прощальные объятия теплого солнышка.

Мама потягивает через трубочку из нержавеющей стали латте на

банановом молоке, глядя в телефон. Папа в скоростном режиме

доедает овсяную кашу, то и дело поднимая руку с часами на уровень

глаз. Он – единственный в нашей семье, кто постоянно куда-то

торопится. Вот и хорошо, иначе бы его любимые девушки вечно везде

опаздывали.

– Ретроградный Меркурий в Деве… – бормочет мама.

– И что это значит? – интересуюсь я, услышав свой знак Зодиака, и закидываю в рот пару жареных грецких орехов.

– Сейчас посмотрим. Может, астрология подскажет, что

происходит с моей дочерью, раз она сама не может этого сделать?

– Мам! – недовольно качаю головой. – Со мной ничего не

случилось. И ты не веришь в астрологию.

– А ты снова худеешь, – кивает она на мою тарелку, где лежат

огурец и горстка орехов на свежем салатном листе.

– Клетчатка и полезные жиры. Здоровый завтрак.

– У твоего отца завтрак, а у тебя… – и тычет в тарелку пальцем, –

еда для птичек. У тебя мать – курочка? Ласточка? Гусыня или голубка?

– Нет, у меня мама психологический экзекутор. Интересно, чем

они питаются?

– Тася! – вмешивается папа, а мы с мамой дружно хихикаем.

Мы всегда так общаемся, она играет роль строгой и жесткой

родительницы, а я вредного саркастичного подростка. А может, мы и

не играем. Иногда бывает и такое, что наши отношения никак не

портит. Чувство юмора у меня мамино. Она понимает и чувствует меня

с полуслова. И именно поэтому она целый месяц пытается мягко

вывести меня на разговор, к которому я до сих пор не готова, потому

что окончательно запуталась.

– Все, выезжаем, – строго говорит отец, поднимаясь со стула, и с

грохотом, означающим, что его приказ не обсуждается, ставит тарелку

в раковину.

Радуюсь его пунктуальности как никогда: сейчас она помогает

мне в очередной раз соскочить с беседы о моем неестественном

поведении. Потом… Лучше уж потом…

Шагаем с Глебом к крыльцу школы. Сразу замечаю, что последняя

ступенька лестницы пустует. Сердце судорожно сжимается в груди, но

я не подаю вида.

– А где Аля? Заболела? – спрашивает Глеб, тоже заметив

отсутствие Макаровой на привычном месте.

Открываю рот, но ответить получается не сразу. Спроси меня

месяц назад что угодно о Макаровой, я могла ответить не задумываясь, поскольку знала все. Где она. Когда придет. С какой прической, в каком

наряде и с каким настроением. Но сегодня мы не списывались с утра.

Да и не только сегодня. Мы, конечно, пытаемся притвориться, что

ничего не изменилось. Но, блин! Изменилось. И я не знаю, что делать.

Неловкость и напряжение между нами растут с каждым часом. И это

фигня неубиваема. Причем каждый раз, когда мы пытаемся начать

разговор, что раньше для нас было спасением от всех трудностей, он

не длится и пяти минут.

– Вот же она, – говорит Глеб. – Ну ладно. Увидимся на

тренировке.

– Ага. Давай… – отвечаю я, глядя на приближающуюся подругу.

Макарова ловко перебирает ногами, обходя лужи. Ее волосы

собраны в высокий объемный пучок. Для меня это как нож в сердце.

– Привет, – говорю я, натягивая на лицо беззаботную улыбку.

– Привет, – отвечает она, немного запыхавшись. – Прикинь, проспала…

– Клевый пучок.

– Да… – Аля касается пальцами затылка и отводит взгляд. – Маня

решила, что хочет стать парикмахером-стилистом. Тренируется. А у

нас сегодня у женского состава должна быть примерка костюмов к

постановке. Лучше заранее собрать волосы, а то без них останусь.

Пуговицы и застежки – хуже криворуких парикмахеров.

Выдавливаю смешок, будто меня позабавила ее шутка. И раньше

это было бы правдой. Но на самом деле хочется топнуть ногой и

зарычать, сжав руки в кулаки. Ведь именно я всегда делаю ей пучки.

Я! Почему она не попросила меня?!

– Идем? – киваю на главный вход. – Я сегодня делаю доклад по

истории. Не хочу злить Рождественскую, а то опять завалит.

– Угу… – кивает Аля.

И даже когда мы оказываемся в коридоре школы, я чувствую, как

за шею меня обнимает холодный ноябрьский ветер.

Девочки из команды по баскетболу с первых трех секунд

определяют мое настроение, поэтому разумно обходят меня стороной

и не заводят пустых разговоров. Переодеваюсь в спортивную форму и

собираю волосы на макушке в тугую гулю. Мелкие пушистые

кудряшки, словно насмехаясь, выпрыгивают из общей массы, и я с

остервенением приглаживаю их ладонями, раздражаясь еще больше и

вспоминая о прическе лучшей подруги.

Бред… Бред, бред, бред! Нет здесь ничего особенного. Когда я

стала подозрительной и жадной на внимание? Ну сделала Маня

прическу Але. Ничего страшного. Наоборот, нормально! Они сестры.

Такое бывало и раньше. Но что-то меня цепляет. Душа клокочет и бьет

в гонг, оповещая о скором разрушении привычного мира. Нельзя

закрывать на это глаза. Нам нужно поговорить и решить проблему.

Уверена, Аля копит в себе похожие эмоции. Мы ведь всегда были

заодно. Так почему не можем все вернуть?

– Тась…

Резко поворачиваю голову. Хворова испуганно поджимает губы и

протягивает мне синюю баночку. Тишина в женской раздевалке почти

нереальная.

– Гель для волос, – поясняет Хворова. – Органический. Хороший

состав. Мне сестра из Кореи привезла. Возьми.

Божечки… Что я творю? Еще немного, и начну бросаться на

людей, которые просто хотят мне помочь. Точно нужно уже что-то

делать!

– Спасибо, Карин, – отвечаю потеплевшим голосом и принимаю

гель для укладки.

– Тась, ты в порядке? Мы за тебя переживаем.

Обвожу взглядом всех присутствующих девчонок. Ни с кем из них

я не общаюсь слишком близко, но… Мы команда. Этим все сказано.

На душе становится светлее. Улыбаюсь девчонкам и в ответ вижу

добрые и понимающие улыбки. Как же здорово. Только мне нужна

такая же милая моська от совсем другого человека. От моей лучшей

подруги.

– Я в норме. Спасибо. Если все готовы, то идите в зал. Я

догоню, – говорю я и принимаюсь укладывать дурацкие вредные

кудряшки.

Капитан из меня сегодня никудышный, голова забита мыслями и

переживаниями, но Лариса Михайловна, наш тренер, справляется не

хуже обычного и без моей помощи. Из равновесия меня выбивает

одна-единственная личность, которую я старательно игнорирую, но не

могу удержаться от коротких взглядов украдкой, пока он этого не

замечает.

Дымарского благополучно приняли в мужскую команду по

баскетболу. Глеб признал, что он – парень достойный и играет

неплохо. И я уже сто тысяч раз пожалела, что тогда на первой

тренировке поддержала Олега. Лучше бы нам с ним не пересекаться, потому что чем больше я нахожусь с ним рядом, тем сильнее меня к

нему тянет. Какой-то парадокс. Мы ведь даже не общаемся почти. Я

для этого делаю все возможное. Наш максимум – приветствия и

прощания, и то если я не успеваю убежать с тренировки первой.

Отрабатываем с девчонками проход с мячом. На мгновение

отвлекаюсь и выпускаю мяч из рук, пиная его ногой. Он катится на ту

половину площадки, где занимаются парни, и я, раздосадованно

вздохнув, бросаюсь следом.

Мяч все катится и катится, пока не ударяется об идеально белые

спортивные кроссовки. Торможу и выпрямляю спину, наблюдая, как

Олег ловко поднимает «беглеца» и вертит его в руках. Жду, что он даст

мне пасс, принимаю стойку и сгибаю руки в локтях, но Дымарский,

будто специально, продолжает играть с мячом, не обращая на меня

внимания.

– Олег! – громко произношу я, взмахнув ладонями, намекая, что

готова к броску.

Издевательство какое-то… Дымарский, оглянувшись на парней, занятых атакой кольца, решительно шагает вперед. Сжимаю зубы, заставляя себя не думать о том, какая клевая у него походка, как