кабинета, оставив свой листок на учительском столе, а я все не могу

вернуть душу в тело.

Что я сделала? И главное, зачем?

Медленно поднимаюсь из-за парты, руки дрожат. Подхожу к

учительнице. Я – самая последняя. Виктория Олеговна забирает у

меня работу, вглядываясь в лицо:

– Тася, ты в порядке? Плохо себя чувствуешь? Может, сходишь в

медпункт?

– Все хорошо, – отвечаю голосом робота. – До свидания.

Покидаю кабинет практически вслепую. В глазах стоят слезы

разочарования, ком в горле мешает дышать. Быстрым шагом

направляюсь в комнату для девочек. Не смотрю ни на кого и

сдерживаюсь из последних сил, чтобы не разрыдаться. Еще не хватало, чтобы кто-то увидел мои слезы. Тася Козырь не плачет. Из-за меня

ревут, да. Но я… ни за что!

На мое счастье, в туалете никого нет. Видимо, все понеслись в

столовку. Захожу в крайнюю кабинку и как только закрываю щеколду, соленый град льется из глаз по щекам и капает с подбородка на

лавандовую рубашку. Остервенело вытираю пальцами лицо, чувствуя, как меня рвет на части изнутри.

Какая я ужасная… Худшая подруга на свете. Моя обида на Алю и

злость на ситуацию в целом делают из меня монстра. Я не была

ангелом, но чтобы так низко пасть…

Даже не представляю, что теперь делать. Кажется, назад уже все

равно нет пути. Я его только что обрубила, показав характер. И откуда

это вылезло? Мы ведь с Алей всегда были заодно, при любых

обстоятельствах. И мне до сих пор сложно поверить, что все

закончилось. Так по-идиотски.

Потихоньку успокаиваюсь и достаю из сумки косметичку, чтобы

убрать следы катастрофы с лица, прежде чем выйти отсюда. В любом

случае нужно всегда выглядеть хорошо. Я создавала имидж годами и

не позволю его разрушить. Особенно себе самой.

Заканчиваю поправлять макияж и слышу, как на дне сумки

жужжит телефон. Выпускаю воздух через ноздри и хлопаю крышкой

карманного зеркальца. Я догадываюсь, кто именно мне настрачивает. В

голове мерцает секундная мысль, что это он во всем виноват. Лучше

бы он вообще не переводился в нашу школу!

В памяти всплывают моменты, что стали так дороги. Веселый

взгляд, смелое признание в чувствах, наши сплетенные пальцы и

теплый осенний ветер, касающийся лица. Нет. Я бы не хотела

отказываться от знакомства с Олегом даже ради того, чтобы

предотвратить нынешний Армагеддон. Нежное чувство врезается в

грудную клетку, заставляя сердце радостно встрепенуться и забыть о

расстройстве.

Сегодня наконец-то должно состояться наше с Олегом свидание.

Мы откладывали его целую неделю. Я начала это первой, потому что

гулять после тренировки по баскетболу – ужасная идея. Как бы я

выглядела? Потная, лохматая, без нормальной укладки и макияжа…

Дымарский в курсе, сколько времени надо девушке, чтобы привести

себя в порядок? И даже если на минуточку представить, что можно

взять с собой все необходимое, то в женскую спортивную душевую я

не вошла бы и ради Марио Касаса. Да простит меня Олег.

В среду он, кстати, отменил нашу встречу, сказав, что не успевает

из-за репетитора. Я немного расстроилась, поэтому сейчас я в образе

ледяной королевы, сердце которой еще предстоит растопить. Олежа, конечно, нервничает, не получив от меня четкого ответа. Ну а как он

хотел? Пусть проявит настойчивость. Мне это нравится.

Бросаю взгляд на телефон – двадцать минут до следующего урока.

Хорошо бы успеть перекусить, а то урчание в животе не будет давать

покоя. Добегу до столовой и тогда уже отвечу Олегу.

Распахиваю дверь, чувствуя себя не на все сто, но немного лучше, чем пять минут назад. Правда, длится подъем совсем недолго.

Коробкина стоит перед раковиной ко мне спиной, и я встречаюсь

взглядом с ее отражением в зеркале. На ее лице нет привычной

откровенной неприязни и зависти, но в глазах читаются ликование и

удовольствие. Будто она знает – и специально пришла сюда

посмотреть, насколько мне плохо.

Вскидываю подбородок и шагаю вперед, не отводя глаз. Включаю

воду в кране, подставляю ладони под холодную струю и мысленно

приговариваю: «Ну давай… Скажи что-нибудь… Дай мне повод…» Но

Лиза молчит: уголки губ трогает злорадная усмешка. Сглатываю

горечь ее удовольствия, что камнем падает на дно желудка.

Она ведь и правда здесь не просто так. Вероятно, вся компания в

восторге от нашего с Алей распада, но Лиза… У нас с ней – давняя

война. И сейчас она думает, что побеждает.

Коробкина уже было собирается сдвинуться с места и уйти.

Насмотрелась? Встряхиваю мокрыми пальцами так, чтобы осыпать

одноклассницу мелкими каплями.

– Спятила? – вопит Коробкина, оборачиваясь и вытирая шею

ладонями.

– Ой, – отвечаю я, хищно улыбаясь. – Извини…

Обхожу Лизу и топаю к двери, гордо расправив плечи.

– Овца, – слышу злобную ругань за спиной и улыбаюсь еще шире.

– От овцы слышу.

Кое-что в мире точно остается неизменным. Никакие коллапсы не

страшны нашей взаимной ненависти с Коробкиной. И если дружбу или

любовь можно разрушить, то ненависть – это точно навсегда.

Хлопаю дверью, ныряя в теплый салон автомобиля. Взрослый

мужчина в черной шапке оглядывается и грозно произносит:

– Девушка, а можно поаккуратней? Не холодильник закрываете.

– А можно уже поехать? – резко отвечаю я. – Я опаздываю.

Я не собиралась грубить таксисту, но меня так колотит от стресса, что не получается себя контролировать. Все началось с того, что я

уронила насадку для душа на голову, обожгла палец утюжком для

волос, а в довершение сорок минут не могла нарисовать ровные

стрелки. Хорошо, что родителей нет дома, иначе они бы отвезли меня

в больничку с подозрением на психическое расстройство.

Сжимаю руки в кулаки, уговаривая себя немного успокоиться. Я

ведь радоваться должна – еду на свидание со своим идеальным

парнем. Что может быть лучше? Но вместо окрыляющего счастья

чувствую убивающую настроение злость. И даже не особо понятно на

кого. На Алю, Олега или на саму себя? Как мне хочется сейчас

позвонить лучшей подруге и рассказать о переживаниях! Получить

волшебный пендель, услышать ее забавный смех и какую-нибудь

шутку в духе любимой Макаровой. Аля бы точно придумала, как меня

подбодрить, поделилась бы уверенностью. Никто не верил в меня

больше, чем она.

Мне ее так не хватает…

Встречаемся с Олегом в небольшой уютной пиццерии, которая

находится в одном из самых крупных торговых центров города. Милое

местечко. Отзывы в Сети – только положительные, народу не слишком

много, мягкие кресла и симпатичные элементы декора. Но, несмотря

на приятную атмосферу и слюновыделительные запахи, даже

маленький кусочек пиццы не лезет в горло. Медленно потягиваю

глинтвейн на вишневом соке и поддерживаю вялую беседу.

Дымарский очень старается. Без устали болтает обо всем на свете: экзамены,

поступление

в

университет,

приближающийся

баскетбольный матч. Смотрю на парня и пытаюсь разгадать свои

ощущения. Все в нем вроде отлично, но есть предчувствие…

Маленький червячок, разъедающий сердце и не дающий расслабиться.

Неделя прошла с того момента, как мы с Алей разделились. Олег

сейчас здесь со мной, но что происходит между ними? И происходит

ли вообще что-то? Стоит ли мне переживать?

– Тась, твоя пицца уже остыла, – говорит Дымарский, кивая на

мою тарелку.

– Я не голодная. Хочешь, съешь сам.

– Давай я лучше попрошу ее подогреть? Ты какая-то грустная.

Этот кусочек поднимет тебе настроение.

– Не…

Олег вскидывает руку, прерывая мой протест. К нашему столику

подбегает рыжий паренек с широкой улыбкой:

– Чем могу помочь?

– Подогрейте пиццу для девушки, пожалуйста. И принесите

малиновый чизкейк.

– Да. Конечно. Одну минуту, – кивает официант и убегает.

– Я ведь сказала, что…

– Тася, – вздыхает Олег и накрывает мою ладонь своей, наклоняясь вперед, – я не отпущу тебя домой грустной и голодной. Что

случилось? Ты целую неделю такая замученная, а сегодня – особенно.

А я целых три часа колдовала над образом. Надела лучший наряд, проработанный до мельчайших деталей. Небесно-голубой комбинезон

прекрасно подчеркивает все достоинства, его дополняют цветные

голубые линзы, перекрывающие родной карий цвет глаз. От одного

взгляда на размер каблука моих ботильонов может проснуться боязнь

высоты, но какая у меня в них походка – просто бомба. Волосы

идеально прямые и гладкие, стрелки на глазах не просто сестрички, а

точно близняшки. Все выверено до миллиметра. И теперь я слышу, что

выгляжу замученной?

Олег, похоже, пугается изменений на моем лице и сразу пытается

исправиться:

– Нет. Я не об этом. Ты потрясающе выглядишь. Правда! Но глаза

у тебя грустные. Ты почти не улыбаешься и совсем не шутишь. Я, конечно, догадываюсь, в чем дело, но…

– И в чем же? – спрашиваю я, нахмурившись.