Олегом!

– Ага, Козырь, мечтай! Может, и встречаешься, только в своих

снах.

Теперь из зала доносятся шепот и смешки. Олег поочередно

смотрит то на меня, то на Тасю. И кажется, готов прямо сейчас

шмякнуться в обморок.

– Офигела, Макарова? – довольно правдоподобно возмущается

Козырь. – Сама лишь об Олеге мечтаешь! Мы вообще-то с ноября

встречаемся.

Я смеюсь, а затем хватаю растерянного Дымарского за руку.

– Ну-ну. Какое совпадение. И мы!

Тася берет Олега за другую руку, и я чувствую, какая мокрая

ладонь у Дымарского. У него даже нет сил высвободиться. Сначала

стоял красный как рак, а теперь бледнеет, словно мертвец. Я на

мгновение пугаюсь, как бы с ним не случился сердечный приступ

прямо на сцене. Такой поворот событий явно стал для него шоком. Как

и для всех присутствующих…

– Олег – мой! – упрямо говорю я.

– Нет! Мой! – вторит Тася, сверля меня сердитым взглядом. Но я-то вижу, как у нее в глазах пляшут чертики.

Я тяну на себя растерянного Дымарского. Тася не отступает. А

потом мы внезапно, не сговариваясь, отпускаем Олега и хватаем друг

друга за волосы. Точно так же синхронно, как час назад любовно

поправляли друг дружке ободки. В зале творится что-то

невообразимое. Ребята галдят и что-то выкрикивают. Еще и Макар

вопит в микрофон:

– Погодите! А кому сертификат-то на пиццу?

– Ой, Бойко, отвали!

– Сам ешь свою пиццу! – отзываемся мы, увлекшись

представлением.

– Ладно, ладно! – продолжает кричать Макар и заявляет: – Тем

более женские драки очень возбуждают! Вы на кого ставите, народ? Я

сегодня букмекер!

Отстав от Таси, я не удерживаюсь и, привстав на цыпочки, влепляю Макару шуточный подзатыльник. А Тася забирает у Бойко

микрофон и сертификат в пиццерию заодно.

– А мы его поделим, да, Олег? – спрашивает она у совершенно

отрешенного Дымарского, который стоит в сторонке и рад бы сбежать, да только кто его теперь отпустит.

Тася передает микрофон мне и рвет липовый сертификат сперва

пополам, а потом еще на несколько частей. Положив клочки бумаги на

ладонь, подходит к Дымарскому и неожиданно сдувает их ему в лицо.

Листочки плавно опускаются на сцену.

– Этого ты добивался, Олег? – спрашиваю я. – Чтобы мы

рассорились? Подрались из-за тебя?

В зале снова становится тихо-тихо…

– И ведь мы повелись… Как последние дуры. Таким честным, искренним, правильным ты нам казался…

Глядя на потухшего Дымарского, меня вдруг захлестывают

эмоции. Я вспоминаю темные осенние вечера, когда я переживала и

горько плакала в подушку из-за Таси и Олега.

Голос предательски дрогнул, хотя несколько минут назад, когда

мы понарошку делили Дымарского, я была готова расхохотаться.

Макар обнимает меня за плечо, а Тася спасительно берет из рук

микрофон.

– Взгляните на экран, – поставленным голосом говорит Тася. За

нашими спинами на проекторе вспыхивают скриншоты сообщений. –

Все эти признания наш дорогой Олег Дымарский писал мне. А эти… –

слайд меняется, и Тася продолжает: – В то же самое время – моей

лучшей подруге Але Макаровой.

В зале неодобрительно гудят. Я смотрю на Дымарского – на нем

совсем лица нет.

– А мы, не разобравшись в ситуации, едва не потеряли самое

дорогое – нашу дружбу. Дружбу с первого класса!

Голос Таси внезапно начинает подозрительно дрожать.

– Но самое интересное, дорогие мои, – добавляет она сердито, –

что Олег промышлял подобным и в прошлой школе. Встречался с

несколькими девчонками и выпрашивал у них фотографии… А одну из

жертв, узнавшую об обмане, даже такой фоткой шантажировал!

Рассерженная Козырь резко поворачивается к Олегу:

– Дымарский, что с твоей самооценкой? Ты самоутверждаешься за

счет бедных девушек? У тебя какая-то травма? Тебя недолюбили в

детстве или бросила девушка, поэтому ты решил мстить всему

женскому роду? Обратись к психологу!

Олег стоит, опустив голову, и теребит край рубашки.

– В прошлой школе Олега жертвы тоже узнали об обмане…

На следующем слайде должен был появиться Дымарский без

штанов. Не знаю, кто их с него спустил и успел сфотографировать

парня, но перепуганное лицо Олега надо было видеть. В зале явно

ощущается недовольство. В основном, конечно, возмущаются

девчонки. Но и некоторые парни готовы начистить Дымарскому рыло.

Теперь Юдин сидит за ноутбуком вместо Кости и готов в любое время

переключить на самый интересный слайд, но почему-то медлит. Ждет

отмашки от Козырь. Мы с Тасей встречаемся глазами, и во взгляде

подруги я читаю то же, о чем в эту секунду думаю сама. Качаю

головой, и Тася в ответ кивает. А затем поворачивается к Глебу и

скрещивает руки. На сегодня с Дымарского достаточно.

– В общем, – подытоживает Тася, – теперь вы в курсе, что из себя

представляет Олег Дымарский. Выводы делайте сами. Спектакль

окончен.

Во вновь воцарившейся напряженной тишине Тася первой

спускается со сцены. Я собираюсь идти за ней, но Макар говорит мне

на ухо:

– Почему вы не показали его во всей красе?

– Макар, это слишком жестоко, – качаю я головой. – Мы не хотим

никого травить.

– А морочить вам обеим головы – не жестоко?

Мы смотрим друг другу в глаза, а после Макар притягивает меня

к себе и целует в макушку.

– Добрая, благородная Алечка. И как ты дошла до жизни такой?

– И ты когда-нибудь дойдешь, – говорю я, уткнувшись носом в его

грудь.

– У самурая нет цели, – важно отвечает Бойко, не разжимая

объятий. – Есть только путь.

Тогда я, фыркнув, тычу Макара пальцем под ребра, и он в ответ

громко смеется. Замечаю, как Дымарский спускается со сцены и

бредет к выходу. Зрители провожают его разочарованными взглядами.

Тася устремляется за Олегом. Точно. У нас осталось кое-какое

неоконченное дело.

– Жди меня здесь, Макар, – говорю я. – Сейчас вернусь!

Выскакиваю из зала вслед за Тасей и Дымарским. Они стоят

посреди пустого темного коридора и молчат.

– Я тут, – шепчу я Козырь, встав за ее спиной.

Тася, обернувшись, кивает.

Олег вымученно смотрит на нас. Вид у него жалкий.

– Ты ведь понимаешь, это не все, что мы хотели показать на

сцене? – спрашивает Козырь.

Дымарский молча утвердительно трясет головой.

– И если узнаем, что еще пострадала хоть одна девушка… –

продолжаю я.

– Простите! Я не хотел. Меня заставили! – перебив, начинает

оправдываться Олег. – А фотки… Я не представляю, как они к ней

попали… И как она вообще узнала о той позорной истории. Да я бы

сам снова никогда…

Мы с Тасей переглядываемся и хором восклицаем:

– Коробкина!..

Тася

Вижу, как у Али подергивается глаз, и до боли стискиваю зубы.

Значит, догадки подтвердились. Дымарский всего лишь пешка в игре, а

главный злодей скрывается в тени. Ну конечно! Весь смысл выходки

Олега был в том, чтобы рассорить нас с Алей, разрушить нашу дружбу.

Ему это без надобности, зато «Коробкиной и Ко»…

– Девчонки… – мямлит Дымарский.

– А ты реально тупой?! – рычу я, поворачиваясь к Олегу. –

Мозгами пораскинуть не пробовал?

– Что мне оставалось? – злится он, затравленно поглядывая из-под

нахмуренных бровей на нас с Макаровой.

– Например… – Аля разочарованно всплескивает руками. –

Рассказать все нам с самого начала, а не играть в раздвоение личности!

– И что бы вы сделали?! Да вы две тусовщицы, повернутые только

на себе и своем положении. Вы ведь никого не цените, ни с кем не

считаетесь. Строите тут…

– Уверен, что хорошая идея злить нас и дальше? – холодно

перебиваю я, и Олег услужливо замолкает. – Ты нас совсем не знаешь, Олежа. Может, мы и тусовщицы, но точно не бездушные стервы.

Обратись ты к нам сразу, мы бы придумали, как выйти из положения.

Всем!

Дымарский опускает голову и печально вздыхает:

– Я просто хотел спокойно закончить одиннадцатый класс. А из-за

вас меня втянули в дебильные разборки. Что вы не поделили с Лизой?

Помаду? Парня? Корону? Это вы виноваты! – злобно выплевывает

Олег. – И теперь еще удивляетесь? Неужели считаете, что все должны

любить вас за красивые шмотки и постоянные придирки? Серьезно? Я

вам больше скажу – половина школы вас презирает. А если заводите

себе врагов, ждите удара в спину.

– Ты сейчас дождешься удара по роже, – едко произношу я и

дергаюсь вперед, но Аля ловко хватает меня за руку.

Встречаюсь взглядом с Макаровой, и меня прошибает холодной

волной. В глазах подруги трогающая душу боль. Олег, конечно, идиот, но кое в чем прав. В том, что случилось, есть наша вина. Аля это

понимает, и теперь я тоже.

А может, нас и впрямь ненавидят? Может, наши короны на самом

деле пластмассовые?

– Уходи, Олег, – просит Макарова.

– Спасибо, что отпустили, – презрительно усмехается он, но

замирает вполоборота, стерев эмоции с лица. – И спасибо, что не