— Смотри-ка, живая. А мы уж подумали, сдохла по дороге, — на нее уставился незнакомый бугай. У него не хватало кончика носа, а лицо пересекал рваный шрам.

— Женщина не считается мертвой, пока она теплая, — заржал рядом с ним мелкий, который при первой их встрече держал арбалет.

— Что вам от меня нужно? — прохрипела Исха, не узнав свой голос. Тут уж расхохотались все, кто находился рядом.

— А вот вечером узнаешь! Лихой у нас строгий. Всю добычу за день делим после заката, до этого — ни-ни. Так что сиди тихо. С бабой позабавиться всякий рад, но коль орать будешь, пока другие отсыпаются после ночной смены, пеняй на себя. Прирежу, глазом не моргну.

Ведьма благоразумно промолчала. Попыталась использовать дар, чтобы потихоньку освободить руки от веревок, но совершенно ничего не произошло. Было ожидаемо, но все равно обидно. Она без сил привалилась к широкому шершавому стволу дуба, под которым ее кинули.

Грига убили. Ей тоже скоро не жить. Это она знала точно, глядя на тех, кто сейчас ее окружал. Изуродованные шрамами лица, у некоторых не хватало пальцев или даже конечностей. Щербатые оскалы вместо улыбок. Абсолютно все — вооружены. Из середины живота стала подниматься тихая паника. Она где-то в глубине леса и одним быстрым арбалетным болтом в сердце не отделается.

Это случилось, когда Мирам еще была жива. К ним, шатаясь, из леса вышла женщина. Она была не в своем уме. Взгляд устремлен куда-то вдаль, волосы взлохмачены, а часть и вовсе выдрана, из лохмотьев, которые, по всей вероятности, раньше были платьем, выглядывала обнаженная кожа с ужасными ссадинами и синяками. Нос и уши ее были окровавлены, по бедрам тоже текла кровь. Она умерла через несколько лучин на руках у старой ведьмы, пробормотав за все время только одно слово — «разбойники». Да, бывало так, что помочь уже было ничем нельзя. Страшно подумать, что испытала та несчастная перед тем, как пришло спасительное небытие. Кем она была и как оказалась в такой ситуации? Они так и не узнали. Ее никто не искал. И почему мы всегда думаем, что опасность грозит кому угодно, но только не нам?

***

— Значит, они просто ушли? Не вместе, но один за другим через небольшой промежуток времени. Ночью. Я правильно понял?

Веренир был не сильно высоким, скорее, имел средний рост, но сейчас же вся ночная смена дружинников во дворе будто съежилась под его пристальным взглядом. Они не только чувствовали себя гномами перед великаном, но и выглядели почти так. Он даже не повышал голос, но на лицах подчиненных читался чистейший ужас. Слишком яркими получались рассказы их товарищей, присутствовавших на допросах десницы. Конечно, он работал далеко не со всеми, кто попадал в княжескую темницу, ведь с рядовыми случаями вполне справлялся вольмирский палач. Но особо важные персоны встречались лично с ним. И рано или поздно, говорить начинали все. Иногда, когда пленник был уже при смерти, но продолжал молчать, десница выгонял всех присутствующих из пыточной камеры. Что происходило дальше — никто не знал, но информацию он добывал всегда. Закрытые двери и неизвестность страшили больше всего. Что можно было сделать такого, чтобы человек, молчавший все то время, пока его суставы разрывались на дыбе, начинал говорить? Это настолько ужасно, что десница не позволял при этом присутствовать?

— Д-да, господин, — пролепетал старший. — Именно так. Приказа не выпускать не было…

— Вот как значит, — он долго смотрел вдаль, словно мог видеть сквозь каменную стену. Но через щепку* [щепка — время горения деревянной щепы, около нескольких минут] снова обратил внимание на стражника. Его голос все еще был спокоен и вкрадчив. — То есть тебя совсем не смутило то, что два человека выходят из замка среди ночи ради того, чтобы идти в другой город через лес, где лютует банда одноглазого?

Почти год в окрестностях столицы творились страшные вещи. Разбойники грабили и убивали даже средь бела дня. Через лес можно было ходить только в сопровождении охраны, вооруженной до зубов. Многих из банды ловили: вешали, садили на кол — все без толку. Бандитское логово процветало, постоянно пополняясь новыми членами. Уж что только княжеский шуйца не пытался сделать. Но рыба гниет с головы. А найти голову этой лесной твари, терроризирующей всю округу, — ее главаря — никому не удавалось. По свидетельствам чудом выживших жертв и пойманных бандитов, у того был только один глаз — довольно приметная черта, а кликали его Лихим. Но от этого взять его не становилось более легкой задачей.

— Так женщина только жреца догнать хотела, что-то ему сказать невтерпеж было, — начал оправдываться стражник. — Я ж решил, что она еще в городе с ним свидится, жрец-то чуть идет, диво, что в такую даль собрался.

— Что ж, сам виноват, — пробурчал Веренир себе под нос. — Вы не получите жалования за эту смену, потому что могли бы сами догадаться, что выпускать кого-то ночью — чистое безумие, тем более — беззащитную женщину, — он снова смотрел на стражу. — Другого наказания не последует, потому что вам действительно не давали по этому поводу четких указаний. До сих пор. Теперь я запрещаю так делать. О каждом, кто захочет выйти из замка после захода солнца — докладывать утром лично мне.

Такая мера поубавит желающих шляться невесть где по ночам. Конечно, этот приказ вряд ли понравится шуйце, ведь именно Витабут главенствовал над стражей. Но как правая рука десницы Веренир имел право в крайних случаях распоряжаться и в этой области. Крайний случай наступил. Его переполняла злость. На жреца и на Исху. Какого лешего им понадобилось уходить среди ночи, никому ничего не сказав? Неужели Григ не мог дождаться утра? Десница без проблем выделил бы ему парочку дружинников для охраны, чтобы добраться до места нового назначения без происшествий. Какие же люди идиоты! Да. Будто без них хлопот было мало.

Теперь, скорее всего, придется проехаться по лесу. Стражники сообщили, что жрец собрался в Вилью, значит, ехать нужно на восток. Конечно, Веренир надеялся на то, что мужчина не отправился в путь сразу же. Возможно, он подождал утра где-то в таверне. В столице много ночных забегаловок. Только этот сон… Исха побежала в лес как раз в сторону от заходящего солнца. На восток. Верениру редко виделись сны, но те, что он запоминал, что-то определенно означали. Он не всегда мог сразу разгадать, что именно. Но сейчас все было очевидно. Если только они все еще живы.

Маг далеко не сразу заметил пропажу гостей, никто из слуг не удосужился сообщить ему, что после ночи их никто не видел. А уже вечерело. Если, как сказала стража, Исха вышла вслед за Григом, чтобы только о чем-то поговорить, она должна была уже вернуться. С ним или без него. Под ложечкой противно заныло. Банда одноглазого не ставила перед собой ограничений. То и дело в лесу находили трупы не только мужчин, но и женщин с детьми. Многих не находили вовсе. В округе водилось много хищников, которым было крайне выгодно соседство с вечными поставщиками свежего мяса.

— Пора с этим покончить, — несколькими щепками позже говорил он шуйце. — К нам уже купцы ездить не хотят. Столица беднеет. Сколько они жизней за этот год погубили? Сотню? Пять? Десять? Сколько еще нужно, чтобы ты начал действовать, Витабут?

Высокий и статный мужчина, уже весь седой, но не потерявший свежести в свои полсотни с хвостиком зим, смотрел на него глазами цвета льда. Они были настолько светло-голубыми, что казались почти белыми.

— И что ты предлагаешь? — с вызовом спросил он. — Может, сам отправишься на поиски этого… Лихого?! — не церемонясь, он сплюнул прямо на пол в своих покоях.

Веренир вернул ему холодный взгляд.

— Именно.

Шуйца в первый момент растерялся, но очень быстро взял себя в руки.

— Что ж, в таком случае — скатертью дорога. Что тебе от меня-то нужно?

— Дай мне несколько самых… — он пожевал нижнюю губу, — самых отбитых ребят.

Витабут недоверчиво на него посмотрел:

— Что ты имеешь в виду?

— Ты же меня понял. Я отправляюсь через лучину. Они должны быть готовы.

Шуйца скрипнул зубами, но проглотил тон этого юнца и выскочку. Несмотря на выслугу, невзирая на свой богатый опыт, по рангу он был лишь левой рукой князя, подчиняясь правой — Верениру.

— К чему такая спешка? — попытался возразить он. — Солнце вот-вот сядет, ночью все равно нихрена не найдете в этом треклятом лесу. И сам сгинешь, и людей за собой потянешь. Отправляйтесь на рассвете.

Веренир еще раз смерил собеседника долгим тяжелым взглядом и покачал головой.

— У тебя есть одна лучина, — подчеркнуто твердым тоном сказал он, выходя в коридор.

Первой мыслью шуйцы было идти за поддержкой прямо к князю. Однако за ней пришла более любопытная: если настырный ведьмак в лесу погибнет, его место займет кто-то более покладистый, а то и он сам. Конечно, тогда провалится грандиозный план, который они все вместе придумали на случай войны с Империей. Что ж, так тому и быть. Он придумает новую стратегию, уж в этом Витабут был хорош. А подчиняться мальчишке? Пора бы это прекратить.

К назначенному времени во дворе замка стояла дюжина вооруженных и полностью готовых к выходу дружинников. Пространство было заполнено негромким гулом мужских голосов.

— Справедливо, — говорил один другому. — Я бы никого не выпустил ночью. Делать больше нечего, чем всяких туда-сюда в замок пускать. Спать по ночам нужно, а не где попало шастать.

— По-моему, вообще легко отделались, — поддакнул ему собеседник. — Десница мог их и на границу сослать за такое.

Первый согласно кивнул:

— Угу, эти имперские сволочи вообще обнаглели, того и гляди пакость какую утворят опять.

— Так куда мы на ночь глядя-то..? — лениво посасывал травинку третий.

— Да вроде за бабой той, что ночью в лес кинулась.

— Из благородных небось?

— Да где там, из какой-то глуши…