— Да, верно… — Заговорил Лео. — Он такой тихий парень, даже удивительно…

— Вы это примите. Он не тихий, — сказала Ева, — он… немного застенчивый. Но он настоящий парень. Он заботливый и … терпеливый. Глеб знает, меня трудно вынести, я же сумасбродка! А он принял меня такой. Да мы прекрасная пара — тихоня и сумасбродка.

Удивление от слов Евы о Романе Крике в душе Джил было таким сильным, что оно проявилось на её лице.

— Ты мне не веришь, Джил? — Спросила её Ева. — Понимаю. Твой Лео не такой.

— Да, мой Лео не такой… — Джил подошла к Лео и села к нему на колени. Она обняла его за шею и прошептала на ухо. — И только попробуй быть таким, как Крик, я даже не знаю, что с тобой сделаю.

И тут в гостиную вошёл Роман Крик. Ева тут же к нему подошла и они обнялись. Выглядел Крик замечательно. В джинсах и тенниске, его спортивная фигура выглядела эффектно. К тому же он сделал современную короткую стрижку, которая сделала его неузнаваемым. Джил заметила, что Ева гордится им, да и Роман тоже смотрел на неё счастливыми глазами.

— Тебе понравилась баня Глеба? — Спросила его Ева и тот кивнул.

— Очень, дорогая. Глеб, у тебя прекрасная баня. Современная. Хорошая внутренняя отделка деревом. Я растопил её и примерно через полчаса в ней можно париться. Кто первый? — Тут он заметил Джил, которая встала с колен Лео, и сделала шаг к нему.

— О, ты, наверное, Джил, то есть Джульетта? Привет. — Сказал он, пожимая с улыбкой ей руку. — Я Роман… Роман Крик. — Он посмотрел на Мимозу и протянул руку ей.

Джил смотрела на Романа, как он пожимал руку Мимозе, и улыбался ей, и не могла поверить в то, что перед ней Роман Крик! Это был совсем другой человек. Его голос стал тихим, поведение — скромным, даже взгляд его изменился. Но, разве это возможно? Они не виделись дней десять со дня праздника Нептуна. И такая перемена?! Вывод один: или Роман действительно любит Еву, или он отличный артист?

Все решили, что в баню первыми пойдут девушки, и когда они ушли, Глеб и Лео вопросительно посмотрели на Крика.

— Не смотрите на меня так. — Тут же ответил он. — Я понятия не имел, что Ева твоя сестра, Глеб. Но… я люблю её.

— А ты ли это? — Сказал Лео. — По-моему перед нами совсем другой человек. Оказывается, что ты «двуликий Янус», Рома?

— Нет, я просто не могу быть другим с Евой, и не знаю почему. — Она раскинул руки в стороны и слегка пожал плечами. — Она делает меня другим. Рядом с ней я «дурею», что ли, друзья мои? Во мне «просыпается» другой человек. Мне хочется её оберегать от всех её сумасбродных мыслей, хочется следить за каждым её движением и … предугадывать её желания. Она любит белые розы, и … я их ей дарю..

— Целую машину? — Удивился Глеб. — И куда ты их потом дел, отвезя Еву в отель?

— Я делаю ремонт в своём доме к её приезду. Уничтожаю, так сказать, свою прошлую жизнь. Но вот … не успел. Но от вас мы поедем в наш дом. Мне обещали, что сегодня всё закончат. Розы ждут Еву в моём доме…

Лео слушал Крика, и не верил своим ушам.

— Значит, мы уже и друзья твои? — Сказал он и обратился к Глебу. — Как тебе ново испечённый будущий родственник, Глеб? Ты ему веришь?

Глеб мотнул головой и ответил. — Я ему не верю, но я знаю свою сестру. Она ломала парней, как палку и выбрасывала на улицу, так что… тебе, Рома, можно и посочувствовать. Возможно, что она и тебя… сломала? Но это ваше дело. Если Еве с тобой будет хорошо, то ты мне друг, а, если… то… не обессудь. Изувечим. Но меня одно сейчас беспокоит. — Он посмотрел на Лео, а затем на Крика. — И Ева и Джил, они очень похожи друг на друга? Я не могу понять, почему, ведь раньше Ева была другой. Я помню её лицо, и за два года, что я её не видел, она не могла так измениться. Что произошло с ней, Роман?

Роман смутился и неохотно заговорил. — Она сделал себе пластику лица, Глеб.

— Что? — В один голос проговорили Глеб и Лео.

— Она упала в море во время регаты… два года назад. Мы там и познакомились. Но ей парусом повредили половину лица и нос.

Глеб с силой стукнул кулаком по стене. — Я так и знал, что она врёт. — Со злостью сказал он. — Её, видите ли, слегка стукнуло по уху… Пусть только выйдет из бани, я ей вторую половину лица …

— Глеб, у неё было три операции. — Тихо сказал Роман. — Так, что не стоит больше испытывать ей боли, хотя бы от тебя. Я два раза летал к ней на операцию. Третий раз она мне это запретила.

Глеб и Лео переглянулись, и Лео сказал. — Я уже не уверен, что передо мной Роман Крик, тот Крик, которого мы все знаем, задиристый, наглый и самовлюблённый.

— Я был таким… раньше, после Джил. — Он смущённо посмотрел на Лео. — А затем я познакомился с Евой и она стала меня менять. С каждой её операцией… я изменялся. А после третьей операции, изменился окончательно. — Он положил ладонь на предплечье Глеба и сказал. — Глеб, на этой операции у неё остановилось сердце. Когда она мне об этом рассказала, то я понял, что не могу быть больше прежним Криком. Да и рядом с ней, я себя чувствовал другим, а теперь и стал им. Можешь верить мне, а можешь и не верить, но… я другой. Меня изменила Ева своей силой и любовью.

Глеб сел на табурет и запустил обе руки себе в волосы. Он помассировал свои виски, затем причесал волосы пятернёй и спросил. — Когда была эта операция?

— Прошло уже полгода. Даже в таком состоянии, Ева сумела защитить диплом и вернулась ко мне. Я не откажусь от неё, Глеб. Вы, конечно, можете её всё рассказать обо мне, но… Я прошу вас этого не делать. Ей будет больно… Мы искренне любим друг друга…

— А как же твоя любовь к нашей Ольге? — Спросил Лео.

— Между нами ничего не было, Лео. Я видел, как Ольга злилась, и злился сам, но… только дурил, вспоминая себя прежнего и ждал приезда Евы.

— А, как же отказ от работы на нашем участке? — Спросил Глеб.

— Это не я. — Роман приподнял руки и качнул головой. — Это дирекция решила помочь кое-кому из «великих», и у меня отобрали ваш заказ. Но когда я узнал, что Алексей решил вам помочь второй сменой, то мы вместе с ним ходили в дирекцию и добились согласия на эту работу.

— Можно сказать, что ты «положил нас на обе лопатки». — Сказал Лео. — Получается, что мы в долгу перед тобой.

Роман мотнул головой и посмотрел на часы. — Надо сходить в баню и напомнить, что врач запретил ей париться в бане больше двадцати минут целый год. А прошло уже восемнадцать минут. Ребята, я пойду и напомню ей об этом. — Роман пошёл к двери, но остановился, оглянулся и договорил. — И никаких долгов между нами нет. Мы же скоро станем родственниками. От Евы я не откажусь, так что, смирись Глеб… и ты, Лео.

Он ушёл, а ребята ещё долго молчали и думали.

— И в правду говорят, что чужая душа — потёмки. — Сказал Лео. — Разве я мог сказать, хотя бы две недели назад, что Роман Крик будет вызывать у меня искреннее уважение? Не мог! А вот, … вызывает!

— Будем считать, что и меня он убедил. — Сказал Глеб. — Посмотрим, какие известия нам принесут девушки. А твоя Джил молодец, она нашла общий язык с Евой. Никто этого сделать не мог, да и подруг у неё не было.

— Сам удивляюсь и даже немного этого страшусь, особенно, когда Джил сказала, что мужчинами надо руководить. — Лео усмехнулся и нервно почесал затылок. — Но потом понял, что она это сделала для Евы… И всё равно, Джил меня сегодня удивила…

Девушки сидели на полатях бани и наслаждались банным парком.

— Я в бане не была с детства. — Произнесла Ева, вдыхая аромат. — Удивительный аромат берёзы и можжевельника. — Она посмотрела на Мимозу. — А ты сильная… У меня от твоих веников все тело пылает… И откуда в тебе такая сила…? Смотреть не на что… Мала… Худа… Благо, что рыжая…

— А вот от … туда и сила. — Сказала Мимоза. — Я сибирячка, потому и сильная. Рыжая и росточком в маму. Зато братья мои, как мой Глебушка, высокие, русоволосые да плечистые, как папа… К нам на свадьбу приедут обязательно. Вот только… — Она окинула глазами банное помещение, — не понравится им баня Глеба. Я уверена, что они её перестроят.

— Почему? — Удивилась Джил.

— Не по сибирским правилам построена, та сказать без банного духа.

— То есть. — Теперь удивилась Ева. — Я и от этого духа… еле живая.

У нас все бани строят по правилам, а это — особое дерево, да обязательно дерево с утёса, да дерево с поймы. Банная печь должна радовать банного духа, а потому иногда перекладывалась по нескольку раз…

— Это ещё зачем? что за сказки? Не унималась Ева.

— Не сказки это, а правда. Не понравится печка баннику. Так он и угольком из печи обожжёт, а то и угарным газом попотчует, а то и ошпарит невзначай. Захочет человек водицы холодной испить, потянется к ковшику, а там … кипяток. И взялся он откуда, не понятно…, ведь холодная была? А всё потому, что нельзя неуважительно относиться к банщику. А, если угодишь ему во всём, так и помогать он будет, лечить будет от всех болезней…

Ева и Джил переглянулись.

— Не уж-то это правда? — Спросила Ева. — И в этой бане есть банник?

— Нет. — Мотнула головой Мимоза. — В этой нет, но в той, что отец с братьями поставят, обязательно будет. Они банника с собой привезут — подарком нам на свадьбу.

— И ты… не боишься, малая? — Ева усмехнулась. — А вдруг ты обидишь своего банника, и он будет тебе мстить?

— Я знаю, как угодить ему. Да и отец чёрную курицу привезёт, для него… — Мимоза внимательно посмотрела на девушек. — Только зачем она, я вам не скажу, вы слишком слабонервные. Скажу только, что после постройки баньки, заставит отец нас с Глебом провести в ней ночь любви… — Глаза девушек расширились от удивления, и Мимоза пояснила. — Так надо, что бы задобрить нашего банника. Выброс сексуально энергии задобрит банника… Но это делается только один раз.

— Один раз… за ночью, или всё же… одну ночь? — Спросила Ева, прищурившись.