Высокий, стройный, даже худощавый, взрослый, сильный, умный, успешный студент, спортсмен, он казался ей каким-то лучезарным обитателем Олимпа ещё тогда, когда приезжал на каникулы из Принстона. По сути, он был её первой любовью, её принцем на белом коне. Фантазией. Такой же сладкой и недостижимой, как Эдвард Каллен и Зейн Малик.

Мама говорила, что Иван — их старший брат, но Арина не знала, какие они, братья, поэтому думала о Ване, как о мальчике. Как о лучшем из всех мальчиков. Она представляла себя прекрасной принцессой, которую полюбит и заберёт с собой Иван царевич. Он поцелует её, и они вместе ускачут на белом коне в далёкое царство Америку.

Разумеется, об этом пока никто не знает, и Арина никому не скажет. Она не понимала, как можно так, как Марго сходу дать понять парню, что он тебе нравится. Это же от стыда сгореть можно! А уже перед таким взрослым и умным, как Иван, так и подавно.

Проходили дни, месяцы, пролетели годы. Маленькая девочка подросла, поняла, что «принцев мало и на всех не хватает», а ей, так уже тем более не хватит, поэтому мечтать и фантазировать устала. А чуть позже и вовсе забыла об этом. Знаки внимания начали оказывать мальчики, обычные мальчики, как она сама, и одному из них девушка ответила. Чисто из любопытства. А потом уже даже привыкла.

Когда всё это случилось с мамой и Йурегом, Арина вначале, конечно же, очень расстроилась и даже много плакала. Да они тогда вместе с Марго вообще постоянно ревели. Но когда выяснилось, что им предстоит жить с Иваном, решила обязательно попытаться показать своему царевичу, что она уже не та маленькая девочка с косичками, и её можно и нужно воспринимать всерьёз — ей скоро восемнадцать, и она будет поступать в Университет.

Но тут её опередила Марго и показала, что всё это не только не очень удобно и стеснительно, но и абсолютно неэффективно.

А потом приехала Ева.

Занавес.

Но вчера произошло чудо. Появилась крошечная, призрачная, тоненькая, как ниточка тутового шелкопряда, надежда.

— И как же вы теперь с Риткой ко мне на днюху отпрашиваться будете? — внезапно спросил Макар.

Арина будто очнулась и часто-часто заморгала. А поняв, в чем дело, хлопнула себя по лбу ладошкой.

— Вот я балда. Совсем забыла.

— Обижаешь, — сделал шаг к ней Гусев и приблизился нос к носу. — Вообще-то, я надеялся на подарок, — промурлыкал, глядя ей в глаза с сексуальным, многоговорящим прищуром.

Он уже давно прямым текстом предлагал дойти до «третьей базы». Арина всё откладывала, и говорила, что сначала пусть хоть одному из них исполнится восемнадцать. И вот двадцать третьего октября Макар отпразднует совершеннолетие. Родители даже машину ему уже оформили, а курсы он закончил ещё летом.

Арина «третьей базы» откровенно боялась и волновалась очень. К тому же, до вчерашнего дня ей хотелось испытать Макара и посмотреть, на сколько хватит его терпения.

— Мы попытаемся отпроситься, хорошо? — она улыбнулась, приподнялась на носочки и нежно поцеловала парня в нос.

* * *

— Извини. Я помню, что говорила и что обещала, но… не могу. Не получится у меня! — услышала Арина голос Евы с кухни, когда направилась к опекуну для разговора.

Она собралась с силами отпрашиваться на день рождения Макара, не дожидаясь Марго. Сама. Да, волнительно всё это и неловко, но желание увидеть реакцию Ивана победило. Очень интересно, как он им разрешит. Или не разрешит. Она потихоньку, практически на цыпочках вышла из спальни и прокралась по коридору к холлу.

— Я не понимаю, в чём твоя проблема, — распалялся там Иван. — Что не так? Почему ты не можешь быть здесь? Ты не любишь меня?

От такого поворота событий, девчушка перестала дышать, а потом ещё услышала звуки копошения и возни. Двое явно обнимались и целовались

— Детка, — вымолвил Иван, задыхаясь от недостатка воздуха, — нам же так хорошо. Только с тобой я… улетал. Только с тобой мне так… итс грит, — закончил он на английском с американским акцентом. Неужели всё это тебе… не нужно?

— Я не знаю. Говори тише, — попросила Ева.

— К чёрту потише. Я в доме родной матери. Так скажи, ты во мне разочаровалась?

— Да. Да, разочаровалась. Но не в тебе, а в себе рядом с тобой. Я не этого хотела.

— Это одно и то же.

Последовало молчание, во время которого Ева что-то помешивала в какой-то посудине.

За эти полминуты Арина услышала уже столько много, что не знала, куда деваться. Её душили обида и всё то же разочарование, которого она так боялась.

— Я мог бы сделать тебя счастливой здесь, в Москве, но раз тебе это не надо, то скатертью дорога, — послышался уже где-то совсем близко голос опекуна, и девчушка заметалась глазами по коридору. На углу сидела и умывалась лапой Дрю. Арина, не раздумывая, схватила её на руки.

— Иван, подожди… — опять прозвучал голос мадмуазель Гильер.

— Да пошла ты… — выскочил пулей из кухни Беспалов и боковым зрением заметил кого-то в коридоре. Он повернул голову влево и замер на месте — перед ним стояла Арина с Дрю на руках.

— Эм-м… — завертела головой подопечная и начала переминаться с ноги на ногу. — Я вот… — показала на кошку.

Опекун ничего не сказал, а только молча пролетел мимо на выход из дома — ему нужно было забрать Марго из училища.

«Пересплю с Макароном». — Моргнула Арина, и несколько слезинок упали ей на грудь.

* * *

— Ахринительный мужы-ы-ык. Вывез бабу в Гилинжы-ы-ык, — пел Базин, поливая шашлык соусом.

Иван сидел рядом на низкой табуретке во дворе друга и листал свой айфон.

Отец отпустил на пару дней в Кратово, к деду, но сказал срочно связаться с Новороссийском. Там в порт для них пришел груз, и на нём уже откуда-то взялась плата за простой в Шведском Гетеборге.

«Не понос, так золотуха», — кривился с досады Беспалов-младший, пытаясь рассмотреть сопроводительную записку в телефоне.

Сегодня днём он проводил Еву в Екатеринбург — там сейчас её мать приступила к тренировкам с молодыми лыжниками.

На душе скреблось сожаление — эта девушка Ваню очень и очень устраивала. Парню всегда казалось, что ему идеально подходят только зрелые женщины и исключительно с европейским менталитетом. Выросшие на тех ценностях, многие из которых он разделял быстро и с удовольствием. В Европе, допустим, уже никого не удивишь даже очень крутыми «тачками», тогда как в Москве Ивана откровенно раздражали пацаны «на понтах» и кредитных Фордах. А ещё там меньше курят, больше бегают по утрам, слегка по-другому относятся к деньгам и самое главное — служащие дорожной полиции не тычут жезлами в лобовое стекло, а останавливают транспортные средства аккуратным, сдержанным взмахом.

Еве остался пустяк — переехать в Москву. Тем более и случай подвернулся подходящий — отвлечь Ивана от, не пойми откуда взявшейся тяги к молоденькой девочке.

«Ладно. Проехали». — Беспалов гнал за рулём по дороге из Внуково в Кратово, смотрел на пасмурную, депрессивную картинку глубокой осени за окном машины, наслаждался эмоциями Эма из динамиков и набирал номер Базина. Тот сейчас перешел на оседлый образ жизни, мотаясь между Москвой и Питером — перебрасывал фрукты и овощи нового урожая с юга.

Да и по деду парень тоже очень соскучился. Ваня его очень любил. Классный у него дед. Клёвый. Иван Макеевич Темников жил с удовольствием, работал тоже, внучков баловал, а жену свою, Олесю Тарасовну, которую когда-то привёз из Тернополя, где служил в армии, так и вовсе обожал. Она жарила ему пирожки с салом и калиной и варила красный украинский борщ, а он ел и нахваливал.

И даже когда супруги не стало, жениться не планировал. Не хотел.

Внучка принял как всегда — с тёплыми объятьями и внимательным взглядом. Сразу увидел, что с пацаном что-то не так, но с расспросами не спешил. Они выпили за встречу по пятьдесят грамм облепиховой настойки дедова приготовления и обсудили дела относительно матери.

Не успел Иван Макеевич прочитать Ване письмо, которое получил от дочери, как во дворе залаял Вертик, и на пороге появился Базин.

— А я смотрю — твой ахалтекинец уже на месте, — кивнул он себе за плечо, где под окнами веранды Беспалов поставил свой Фольксваген Туарег. — У меня всё готово.

В гостях у друга Иван уселся на табурет под навесом возле мангала и залез в телефон так, что даже уши не торчали.

Поэтому Вася проявил нетерпение.

— Давай, выкладывай, что ли. — Плотно потёр руки как перед колкой дров. — Да ты сюда приехал понты колотить или пить? — слегка щёлкнул по аппарату в руках друга.

Иван поднял на него голову с осоловелым, растерянным выражением лица — он действительно уже успел увлечься документами.

— А… да… сейчас, — отключил и засунул айфон в карман, поднялся и двинулся на выход. Не закрыв за собой калитку, пересёк улицу чуть наискосок, зашел во двор к деду, открыл заднюю дверцу своей машины и достал бутылку Grey Goose, которую привезла ему Ева.

Вернулся и протянул хозяину.

— Пошли дурака за бутылкой, — взял у него из рук водку Базин, — он одну и принесёт.

— Да блять, — недовольно развернулся назад Беспалов.

— Да подожди ты, — чуть ринулся к нему Вася и остановил рукой. — Пошутил я. — Он с видом знатока и адепта осмотрел этикетку. — Вещь! — сжал французское стекло сильной, уже немного заскорузлой рукой шофёра-дальнобойщика. Той самой, которой приходилось менять колёса под Красноярском в феврале месяце.

Иван прошел и опять уселся на своё место.

— И вообще, я не о том, — добавил осторожно Вася.

Беспалов задрал на него голову и напряженно застыл в непонимании.

— А что ты на меня так смотришь. — Развёл руками друг. — Я говорю, выкладывай, что там у тебя приключилось. Чего ты такой…

— Какой?