— Леночка, я весь твой. Если откажешься от продолжения банкета, буду шантажировать и угрожать.

— Гела, ты же жених, у тебя же скоро свадьба. А я вообще-то замужем за нашим непосредственным начальником. О боже…

— Замечательно. Как хороший красный перец для шашлыка.

Я валялась совершенно голая, голова кружилась, и не было сил пошевелиться.

— Ох, Гела… как же можно отказаться от такого сумасшествия… я просто не представляю теперь…

— Моя красивая девочка… расслабься и не забивай голову лишним… Все хорошо… Мы в правильном поезде и следуем в нужном направлении…

— Буду стараться… я привыкла верить мужчинам на слово…

— Вот и молодец.

— Доктор, а как же Катя Гусарова?

— Катерина?

— Не притворяйся, Гела Аскерович, вся клиника в курсе.

— Да все просто, Леночка. Катя три месяца как беременна, укрепляет пошатнувшуюся семейную лодку. Дошли слухи, муж чуть ли не влюбился в кого-то; в общем, какая-то глупость. Но это пока секрет.

— Сделаю вид, что не в курсе.

Около трех кое-как поднялись с ковра и пошли варить кофе. Первые глотки ускорили возвращение в реальную жизнь, и мне страшно захотелось остаток ночи провести дома, в своей постели. Принц попытался оставить меня до утра, но я на ходу придумала что-то про утреннюю уборщицу и вызвала машину. Двадцать минут по совершенно пустому городу — огни, одинокие улицы, старые дома и мосты. Все вокруг совершенное, без изъяна; прекрасные строения вне времени и перемен; существуют параллельно, не обращая никакого внимания на людей и их короткие, часто совершенно бессмысленные жизни.

Подъехали к дому, я полезла в карман за деньгами. Чарминг оставил на такси слишком много, сдачу забирать не стала. Вышла из машины и вдохнула влажный воздух; на небе — ни одной звезды. Значит, утром будет дождь, не иначе.

Четыре утра, боже мой. Хорошо, что завтра суббота.

Сна не было ни в одном глазу, в голове полная сумятица. Несколько минут не могла открыть дверь в нашу квартиру, чертыхалась и злилась на всю мужскую половину человечества. Оба замка давным-давно требовали замены, но Сережа на фоне испанских событий совершенно не находил времени на домашние хозяйственные дела. Наконец, зашла в прихожую, сняла куртку и уселась в коридоре на пол. Пахло костром и жареным мясом.

Ничего не произошло. И нечего сходить с ума. Ничего такого, чего еще не происходило на этой земле. Я просто прекрасно провела время и никому не сделала ничего плохого.

Все равно накрыла паника. За несколько часов спокойное существование последних лет разрушено, причем мной же; а самое ужасное — если Чарминг захочет это повторить, то шантажировать не понадобится, я буду на сто процентов согласна.

Я молю тебя, Господи, пусть у Парджикия наступит острая амнезия. Как завтра открыть глаза и начать новый день, непонятно. Надо покурить. Надо выйти в подъезд и накуриться до одурения. В почтовом ящике наверняка имеется соседская нычка.

Надела мужнины тапки, завернулась в теплое покрывало и вышла в подъезд. Заначка обнаружилась без труда, фарфоровое блюдце тоже на месте; ароматный дымок успокаивал начинающуюся истерику.

Все будет хорошо, потому больше этого не повторится. Решено окончательно, прямо сейчас, и вопрос закрыт.

В углу под лестницей стоял большой допотопный шкаф нашего дворника; дверца приоткрыта, и я увидела аккуратно расставленные металлические совки. Ручки самодельно выпилены из толстых веток огромного тополя, растущего во дворе со времен царя Гороха; рядом пара метел, изготовленных из того же одинокого дерева. Я подумала — в нашем дворе техника уборки не менялась последние пару сотен лет, без сомнения. Стало весело; я представила нашего нордического узбека Мусу в серых валенках, ушанке и огромном тулупе, как обычно изображали дворников на картинках из далекого прошлого. Дворники были почитаемые и уважаемые люди; очень жаль, что теперь это не так.

Откуда только я это помню, не знаю.

Посторонний резкий звук нарушил ход мыслей. Соседская дверь открылась, из нее вышла маленькая бледная девушка. Второй раз, как вижу это загадочное создание, явно страдающее бессонницей. На голове странная неопрятная шляпка, бесформенное длинное платье, в руках увесистый сверток. Как и в прошлый раз, молча проскочила мимо. То ли не увидела меня, то ли сделала вид, что не замечает; грустная и целеустремленная. Я успела разглядеть — в свертке несколько толстых книг, и через несколько минут в парадной еще оставался все тот же слишком резкий запах лаванды.

Какая сумбурная ночь. Чокнутые люди притягивают к себе сумасшедшие сценарии.

Я завалилась спать в Катькиной кровати, решив отложить умывание и переодевание до утра. На следующий день проснулась около двенадцати, от звука телефонного звонка. Принц Чарминг знал, когда главный врач вернется из Барселоны.

— Привет, Елена Прекрасная, стою под твоими окнами! Через двадцать минут не спустишься, начну петь серенаду.

— Боже, Гела! Не смей даже выходить из машины! Меня все соседи знают! И вообще, мне надо забирать ребенка от бабушки.

— Вчера ты говорила про уборщицу. Я же обещал — шантаж и угрозы, Леночка; жду не более двадцати минут.

— Мне надо в ванную и хоть немного накраситься!

— Только не говори мне, что собираешься краситься перед сексом с пластическим хирургом.

— Боже, какой вы циник, доктор, просто невероятно.

— Время пошло.

По дороге на Василеостровскую успела позвонить маме и что-то придумать, чтобы Катерина протусовалась у них до вечера; потом Асрян — отмена похода в Кировский театр на балет. Дети останутся без окультуривания, хотя на тот момент меня это совершенно не волновало. Самое прекрасное место в холостяцкой квартире — ненормально пушистый белый ковер на полу; через три часа безумия окончательно выдохлись и продолжили день бутылкой шампанского.

— Хочу выпить за прекрасную женщину. Вообще, Леночка, насмотревшись на многие варианты женской биологии, начинаешь ценить естественные подарки природы.

— Неужели нет места, на которое можно со скальпелем замахнуться?

— Я все внимательно рассмотрел, пока что нет. Даже грудь — не стоит трогать, как раз нужный размер. Но если что-то появится, сразу сообщу.

— Буду ждать, доктор.

В воскресенье я с большим трудом заставила себя отказаться от свидания; нужно время, что бы вернуться в собственную жизнь. Гела пытался атаковать и в понедельник, как только закончился рабочий день; сдержать его порыв мне стоило громадных усилий.

Во вторник прилетел Сережа, счастливый и загорелый. Квартира ожила; начался разбор чемоданов, предложения на ужин, восторги от маленьких испанских сувениров. Я прислушивалась к себе, к мужу, даже к Катерине, и пыталась уловить какие-то перемены. Пару дней назад по вине Елены Андреевны произошло событие, которого не должно было случиться, и теперь моя жизнь не могла оставаться прежней. Но ничего не изменилось; все шло так же хорошо и размеренно, как и раньше, ДО ТОГО. Вечером мы втроем сели за стол, я запекла привезенную соседом очень вкусную рыбу, открыли бутылку холодного белого вина, доставленного Сергеем Валентиновичем из Барселоны. Нам по большому бокалу, Катьке половинка.

— Девочки, пьем за нашу маленькую квартирку в Старом городе. Ура!

— Ура! Ура!

Все были счастливы и предвкушали прекрасную жизнь, ожидавшую нас непременно и безо всяких условий. Потому что иначе и быть не могло; налили по второму бокалу и выпили за самого прекрасного мужа и отца.

Сергей не прерываясь говорил больше часа подряд; про каждую мелочь, про самые небольшие детали. Старая испанская мебель, вид из окна, соседние улочки, звуки и запахи вокруг, и даже соседи немцы, с которыми он смог наладить общение, не зная никакого иностранного языка. Мы с Катькой сидели в полном восторге. Ближе к чаю рассказ закончился; перешли на обсуждение местных новостей, про Асрян и девчонок, планы поездки в Барселону и, наконец, про корпоратив. Где-то глубоко внутри появилось легкое ощущение тревоги, и я, как могла, старалась успокоить его красочным и в целом правдивым рассказом. Главный врач остался доволен. Тема про клинику исчерпалась; затем Сергей спросил, чем еще его девочки занимались в прошедшие выходные; я решила перевести разговор на что-нибудь совершенно незначительное и отстраненное.

— Сережа, у соседа какая-то девушка гостит? Родственница приехала?

— Да вроде нет. Не припомню, чтобы Вася гостей когда-нибудь принимал. Да и про родственников никогда не рассказывал, кроме брата жены.

— Странно, я уже второй раз вижу, как из их квартиры девушка выходит поздно вечером. И ключи у нее были.

— Ну… может, и правда кто-то приехал. Жена у него из-под Пскова. Наверное, кто-то прислал дочку учиться, но он бы давно рассказал. Ты же знаешь, Василий пока все новости не расскажет, не угомонится. Давай завтра спрошу, если интересно.

— Да нет, не надо. Я просто так спросила, из любопытства. Девушка просто какая-то странная, и духи у нее, как у бабушки из шкафа.

— Интересная дамочка, должно быть. Раз ты ее запомнила.

— Скорее непонятная.

Сергей на секунду задумался; чашка чая застыла в воздухе.

— Этим, кстати, врачи и отличаются от других людей, Елена Андреевна.

— Чем?

— Интересом к людям. Любопытство с позитивной точки зрения.

— Вероятно, так. Нет, правда, очень любопытно, что за дама.

— Я все-таки спрошу у Василия, как будет возможность. Девочки, кто будет чай или кофе?

Катьке было неинтересно слушать про ночных сумасшедших, после испанского вина она несколько раз смачно зевнула и безо всяких напоминаний пошла чистить зубы и спать. Нянька Эдгара По была очень изобретательной женщиной; немного алкоголя — и ребенок как нельзя лучше исполняет желание взрослых отойти ко сну.