Сначала Гела был осторожен, но когда понял, что я соглашаюсь на все его фантазии, перестал сдерживаться вовсе. В какой-то момент я поняла, что именно этим и привязала его к себе — молчаливым согласием на все эксперименты и состоянием возбужденного юношеского любопытства. Я выезжала на Восьмую линию Васильевского острова и каждый раз старалась как можно быстрее найти укромное местечко для своей машины; уже в парадной внизу живота становилось тепло, неизвестность подстегивала желание с каждым разом все сильнее. Я поднималась по лестнице и не знала, что ждет меня за дверью, какая необычная игрушка; какая новая фантазия посетила доктора Парджикия ночью накануне. Сразу после новогодних праздников Принц Чарминг достал из шкафа красиво упакованную коробочку; я открыла и обнаружила там довольно крупный имитатор мужского органа.

— Гела, зачем мне это? После двух часов с тобой можно спокойно жить как минимум месяц!

Чарминг подвинулся ко мне вплотную, я почувствовала мужскую руку совсем низко, и прошептал мне на ухо:

— Это не тебе, Леночка. Я хочу смотреть. Я научу тебя.

Бокал шампанского для легкого дурмана, закрыть глаза и расслабиться перед началом чего-то нового, и так каждое свидание. Фантазии становились все острее и невероятнее; наконец, настал «тот самый день» — Елена Андреевна сказала «нет». Произошло это в начале марта — Чарминг рассказал мне о корабле. Я лежала в полном изнеможении; по телу волнами прокатывалось тепло, задерживаясь внизу живота, пальцы ног онемели; доктор Парджикия наклонился совсем близко, я чувствовала его дыхание и слушала вкрадчивый шепот. Очень дорогая шхуна стояла на причале Питерского морского порта, в море выходила нечасто и в основном по ночам. Закрытый клуб для богатых любителей острых ощущений; состоятельные пары приходили инкогнито и менялись партнерами на глазах друг у друга; все включено, даже анализы на ВИЧ и прочие опасные инфекции сдавались прямо на месте, справки извне не принимались. Круговая порука, конфиденциальность гарантирована. Я выслушала и тут же отказалась. Гела не обиделся; я видела, он ожидал и такой вариант развития событий. Но по дороге домой я думала об ЭТОМ. ЭТО казалось очень возбуждающим, пусть даже просто в фантазиях.

Однако все дороги ведут домой; на теле еще оставался неизменный арабский аромат. Три секунды перед тем, как открыть дверь в нашу парадную — надо сделать пару глубоких вдохов и сразу после этого резко переключиться.

Все отлично. У меня есть дочь, муж, любовник, работа, деньги, квартира в Испании.

Просто перещелкнуть программы в телевизоре, и все сразу станет очень хорошо и спокойно.

Сергей Валентинович жил наполненной, счастливой жизнью. Расписание рабочей недели было плотным — три раза бассейн и тренировки в зале, по пятницам баня со старыми приятелями, а также пару раз в месяц он выезжал на рыбалку вместе с соседом Василием. Как-то за ужином я хотела снова спросить про соседскую гостью, да так и забыла. Иногда, припозднившись домой от Асрян, смотрела на старую обшарпанную дверь напротив; но поводов задерживаться на лестничной клетке не было — Сергей наконец-то поменял замки, и девушку я больше не видела.

По четвергам в моем расписании стоял Гела, а по пятницам — девичий сход. Начало апреля прошло бестолково, женские заседания проходили в урезанном составе — я и Ирка. Оксана на две недели провалилась в больницу с младшей девочкой; удивительное рядом — она и ее дети обладали уникальной способностью подцепить какую-нибудь кишечную инфекцию в самых чистых условиях существования. Чем стерильнее мамаша, тем хуже у ее детей с поносами; это для любого педиатра как дважды два. Женька совсем потеряла чувство самосохранения и доработалась до того, что муж поставил условие: или он и дети, или элитная недвижимость на Невском. Честно признаться, нам тоже порядком надоело сражаться с Дашкиным горшком и кашей по нескольку раз в неделю; последний раз ребенка доставила нянька Наталья, совершенно без предупреждения, и только по чистой случайности я оказалась дома ровно в шесть часов. В тот вечер я наконец не выдержала и решила прервать волшебный процесс торговли недвижимостью. Женька взяла трубку только с третьей попытки.

— Мать, ты хоть звони, предупреждай, когда ребенка везешь.

— Ой, Ленчик, извини! Совсем замоталась, забыла эсэмэс скинуть. Спасибо, моя дорогая.

— Да не за что. Во сколько приедешь, чудовище?

— К десяти буду как штык!

— Жду, и чтобы без опозданий.

Приехала пол-одиннадцатого, возбужденная и слишком громкая. Я побыстрее передала из рук в руки дочку и все прилагающиеся к ней принадлежности — горшок, слюнявчик, сумку с вещами.

— Женька, давай уже сворачивай бурную деятельность. Я объявляю забастовку и Ксюху подговорю. Про Асрян даже не думай, сама знаешь, покажет фигу.

— Люблю тебя, Ленка.

Она повисла у меня на шее и смачно поцеловала в щеку. Обдало терпким запахом, смесь легких травянистых духов и аромата женского тела. Прижалась ко мне на одну секунду — смуглая кожа, тонкая шелковая блузка под короткой дубленкой, худые детские плечи и длинные темные волосы. Две волны женской сути, без примеси материнства и спокойствия; столкнулись, вырвались на свободу и погибли где-то там, где уже ничего не имеет значения, где нет никаких условностей.

Наконец, перед майскими все наладилось. Гела женился, а мои женские посиделки возобновились в полном составе. В предпоследнюю пятницу апреля девчонки приехали к Асрян около семи, обе уставшие и голодные. Однако нет ничего сильнее женского желания собраться и поговорить. Говорить, говорить, говорить.

Зачем, собственно, искать смысл? Смысла нет, есть только жизнь, прожитая в гармонии и удовольствии. Вот и весь смысл.

В целом темы пятничных бесед не менялись много месяцев, плавно перетекая с дел семейных на более-менее глобальные или даже пикантные. Если происходило что-то, выбивающееся из рамок текущего расписания, например Иркино стремительное похудание, а потом потеря армянской ориентации с помощью скальпеля доктора Парджикия, то событие обсуждалось не менее нескольких вечеров. Теперь, посередине очередной весны, целая пятница непременно должна была уйти на обсуждение вариантов очередного майского отпуска. Вариант номер один: Иркина Финка или моя Барса, а также рассматривался выезд в неизведанные до сих пор страны. Китай, Филлипины, а может, даже и Куба. Мысль о новых землях возбудила аппетит и подняла настроение. Наконец, после часа обсуждения было решено поставить на голосование: Куба или Китай. Каждый должен был высказаться и привести аргументацию. Но к знаменателю так и не пришли — наиболее активные, то есть я и Асрян, радикально предлагали самый дальний вариант — Куба; а девчонки устало вздыхали и пытались отстоять поездку к Ирке в Финляндию. Около десяти Оксана уехала домой к детям; мы остались втроем. Я продолжала наступление на оставшуюся в меньшинстве Женьку.

— Ты чего как корова на лугу, неужели не хочется чего-то нового?

— Да какая разница. Завтра туда, послезавтра — еще куда-нибудь. Лучше бы, конечно, в Финку, ближе всего.

Женька то и дело зевала, сидела тихая и безучастная; но я не хотела сдаваться.

— Да к Ирке можно и просто на выходные поехать, а тут целых восемь дней, если отгулы взять.

— Да не смогу я отгулы взять, сделок навалом, не успею. Один француз квартиру будет покупать, как раз шестого мая приедет. Еще не точно, но скорее всего.

— Слушай, тебе, по-моему, муж по поводу работы все уже объяснил.

— Наверное, да.

— Что значит, наверное?

Она медленно поднялась с дивана и открыла балконную дверь. Откуда ни возьмись, появился изящный серебряный портсигар с парой душистых сигареток. Первая затяжка оттянула ответ.

— Да кроме работы, девочки, в Питере еще много интересных мест. Там и пропадают негодные ни на что мамаши.

Ирка до этого момента в переговоры не вступала, но после непонятной фразы отошла от кофеварки и уселась в кресло, поближе к ответчику. Асрянское чутье не подводило никогда; раз уселась и смотрит, значит, настала полная задница.

— Поподробнее с этого места, если можно.

— Почему не можно? Очень даже можно.

Женька докурила, вернулась к столу, села и начала плакать. Тихо, без всхлипываний, она просто сидела и плакала. Несколько секунд Ирка напряженно вглядывалась ей в лицо, а потом как всегда — практически точный диагноз:

— Так… такое ощущение, что неожиданно наступает вторая часть марлезонского балета, мои дорогие и прекрасные.

— Да все хорошо, девочки. Правда, все хорошо. Давайте на Кубу поедем. Я своего уговорю и Оксанку тоже уломаю. Времени только мало осталось, надо уже сейчас что-то решать, горячие путевки искать… народу многовато, так что с горячими может не выйти, получится дорого, сами знаете, уже не так просто…

Ирка решила направить поток слов в нужное русло:

— Ты почему рыдаешь?

— Да ничего… правда… все хорошо… В марте ходила со своим агентством в ресторан, на корпоративку… удачно так сходила…

— Поконкретнее.

— Конкретнее… конкретно мента своего встретила. Тоже что-то со своими обмывал.

У меня перехватило дыхание; Ирка хладнокровно продолжала допрос:

— Что дальше?

Женька подтянула к лицу худые коленки, замоталась в плед и стала похожа на тринадцатилетнего подростка, маленького и беззащитного.

— Да что теперь, девочки? Что написано, то и случилось… даже ничего друг другу, кроме «здрасти», не сказали. Просто встали и пошли вместе из ресторана; поймали машину, заехали в какой-то отель. Верите, почти ни одного слова за тот вечер. Все по имени друг друга называли. Сто раз подряд. Домой пришла около двух ночи. Прокатило, все-таки корпоратив. Пришла, легла, а заснуть никак, в голове звон. Думала, все, жизнь остановилась. Он в один конец города уехал, а я в другой. А что дальше, и так понятно — ничего. Дети вырастут, и снова придет время смотреть в зеркало по утрам. Именно так, точно… смотреть в зеркало, на себя любимую, как говорится. Зачем жил? И с кем? Был ли счастлив вообще, не просрал ли что-то важное. Живем-то один раз и любим, мне кажется, девчонки, тоже один раз. А остальное — все ищем похожее что-то. Как-то так, девчонки… Через пару дней он мне позвонил, вечером встретились, и опять все заново. Так несколько раз, где-то прятались… дверь закрывали, и все, как будто больше ничего нет, только он один. Даже не помню, как недели пронеслись, кроме этих встреч ничего в голове не осталось. В итоге в прошлый вторник говорит: Женька, давай еще разок попробуем, вдруг у нас че получится. Я думала, совсем на этом кончусь… сил не осталось.