- Джек, прекрати.

Он вскинул голову. Он посмотрел на Джареда, потом поднял голову, чтобы посмотреть вокруг на толпу, а затем вернулся ко мне, с грустными глазами.

- Мне очень жаль, котенок.

Это был первый случай, когда это имя не разозлило меня. Я помогла ему встать на ноги, мое тело трясло от шока.

Наша официантка Сара, поспешила, качая головой.

- Ты должен уйти, Джек. Просто возьми свои вещи и уходи.

- Сара, скажи Карлу, что мне жаль за беспорядок. - Джек вытер лицо, все еще красное от гнева, и теперь, вероятно, смущенное также. Он сгреб четвертаки в их бумажный мешок и бросил две двадцатки на стол перед тем схватил меня за руку и потянул меня за дверь.

Когда мы подошли к машине, он открыл пассажирскую дверь, подсадил меня, а затем подошел к водительской стороне, все время качая головой. Я смотрела на его груди, как она медленно поднимается и опускается с каждым вздохом, который он делал.

- Мне очень жаль, Кэсси. Я не должен был позволить ему добраться до меня.

- О чем это было? - Я спросила, глядя на свои кровавые пальцы.

Джек уселся на водительское сиденье и выглянул из окна, избегая моего взгляда.

- Я спал с его девушкой.

Мое сердце забилось, его признание вызвало боль разочарования распространилась по всей груди.

- Сейчас, когда я подумала, что ты мог быть на половину человечнее, ты говоришь то, что перечеркивает все это.

Он схватил руль плотнее и повернулся ко мне, его темные волосы передвинулись.

- Я не знал.

- Не говори мне ерунду, Джек.

- Не буду. Я обещаю. Она сказала, что свободна.

Я опустилась в свое кресло, выдохнув.

- Ну, она идиотка. Эта девушка.

Он заставил себя наполовину улыбнуться.

- Да.

Он завел двигатель, и я чувствовала как мое место сильно завибрировало. Я быстро пристегнула себя и проговорила про себя молитву, что мы не умрем по пути домой. Мы ехали обратно к моей квартире в тишине, радио шумело, каждый из нас похоронил себя в наших собственных мыслях. Я наблюдала, как огни города исчезали в тумане, мой ум воспроизводил события вечера. Джек втащил его "смертельный автомобиль" в одно из мест, отмеченное как Посетитель в передней части моего дома, и выключил зажигание, но не делал никаких усилий, чтобы двинуться. Я потянула за ручку двери.

- Знаешь,- сказал он, - мой отец тоже полная задница.

Его голос разрезал теплый вечерний воздух. Я позволила моей руке скользнуть вниз в сторону двери, выпуская ручку, которую я держала. Я повернула мое тело к нему, прежде чем откинулась на сиденье.

- Расскажи мне.

Он избегал моих глаз, не желая продолжать. Я удивилась, если он сожалел о том, что начал открывать это мне, но я не собиралась позволить ему сорваться с крючка.

- Пожалуйста?

- Он ушел, когда Дину было три года. Он просто ушел утром на работу и не вернулся. Моя мама была неистовой в его поисках. Обзвонила каждую больницу, полицейский участок, отель, но его нигде не было.

Я помню ее плачущую над телефонной книгой с таким страхом и отчаянием в глазах. Она переворачивала страницы и пыталась набрать номер, но пальцы дрожали так сильно, что я должен был делать это за нее. - Он грустно вздохнул. Я хотела дотронуться до него, но не сделала этого. Думая, что так или иначе, мое прикосновение остановит его мысли и я бы не добиралась до этой его стороны снова, я задержала свою руку, засунула ее между ног и плотно сжала губы вместе.

- Я действительно не помню своего папа. Но когда моя мама оставила ...

Я больше не могла молчать.

- Твоя мама оставила вас, ребята, тоже? - Мой рот открылся в шоке, мое сердце буквально болело за него.

- Да. Я отчетливо помню, как она говорит, что мы были такими плохими, что она не смогла этого вынести. Она сказала, что не смогла бы поднять на ноги двоих плохих мальчиков сама, так что ей пришлось уйти.

- Святое дерьмо. Она так сказала? Сколько вам было лет? - С каждым вдохом я чувствовала, что он разрывал мои легкие.

- Мне было восемь. Дину пять.

- Джек, мне так жаль. Я даже не могу себе представить. - Я протянула руку и положила ее на его бедро.

Он посмотрел на нее долю секунды.

- Пятьдесят центов, Котенок. - Я отдернула свою руку, качая головой.

- Я просто шучу, Кэсс. Слушай, не говори никому, ладно? Не много людей знают эту историю, и я хотел бы сохранить это также, если это возможно.

- Конечно. Это не моя история, чтобы рассказывать. - Я улыбнулась, надеясь, что он мне поверил.

В тот момент я думала, что он рассказал все свое прошлое, но он продолжил.

- Моя мама вышла за дверь так же, как мои бабушка и дедушка появились на нашем пути. Я помню крики, хлопанье дверей автомобиля, и визг шин. И я никогда не забуду голос плачущего и кричащего на нее Дина.

Его глаза выглядели так, как будто бы он был за миллион миль отсюда, я наблюдала, как он переживал кошмар своего детства.

- Следующее, что я помню, было улыбающееся лицо моей бабушки входящей через двери нашего дома. Она сказала нам, пойти наверх и паковать вещи, чтобы мы смогли спать в ее доме. Я думаю, что это было действительно трудно для них, вдруг оказаться с двумя маленькими мальчиками, но мои бабушка и дедушка никогда не жаловались. Ни разу. - Он почесал шею.

- Вы видели вашу маму с тех пор?

- Нет. - Его ответ был резким.

- От нее ничего не было слышно или что-то еще? - спросила я, удивляясь, как мать могла просто взять и оставить ее двух мальчиков и никогда не вернуться.

- Ни слова.

Я покачала головой.

- Я не могу себе представить. Каким гнилым ребенком был ты, - спросила я с улыбкой, на самом деле не имея в виду вопрос.

Он наполовину лежал на стороне водителя и сосредоточил свой взгляд на ночном небе.

- Довольно гнилым. Хотя Дин не был. Я имею в виду, он был, но он просто копировал меня. Он перестал быть плохим в минуту, когда она ушла.

Я думаю, он подумал, что если бы он был идеальным сыном, можно было бы вернуть ее. Она вернулась бы домой, если бы он был самым хорошим все время, - сказал он, склонив голову ко мне, - ... или что-то вроде того.

- Что на счет тебя?

- Я был так зол. Я думал, что это все моя вина, что она ушла. Так что я решил, что если она не вернется, какой в этом смысл, быть хорошим? Я попал в большие неприятности.

- Такого рода проблемы?

Он сделал глубокий вдох.

- Я участвовал во многих драках. - Он посмотрел мне в глаза и пожал плечами.

- Думаю, это не сильно изменилось.

Его живот поднимался и опускался, когда он горько рассмеялся, и я поняла, что мои глаза тянет к нему.

- Он заслужил это, - прошептала я, откидываясь на своем сиденье.

- Заслужил, верно?

Я улыбнулась.

- Я участвовал во многих драках. И я попадал в большие неприятности с девушками. Я внял философии средней школы, я мог либо трахаться с девушкой на каждой вечеринке, либо ударить кого-то, то они бы не стали говорить о том, что у меня нет родителей. Секс и драки были отвлечением.

Я нахмурилась, живот слегка свело от его смелого откровения.

- Что? - Он повернул ко мне голову, его глаза были обеспокоены.

- Просто, ты по-прежнему действуешь как раньше, знаешь ли?

- Я знаю. Старые привычки трудно сломать. Кроме того, у меня хорошо получается быть плохим. Просто спроси Дина.

Я не была уверен, что сказать. Я честно не знала, как я себя чувствую. Я никогда не встречала человека, который потерял обоих родителей, кроме смерти. Я не могла бы себе представить жизнь с этим знанием, или чувство ответственности за происходящее.

- Когда ты начал играть в бейсбол?

Его глаза загорелись.

- Мои бабушка и дедушка записали нас на все виды спорта, которые только можно себе представить, когда мы переехали. Они думали, что это поможет.

Небольшой смешок вырвался из его губ, рот изогнулся вверх.

- Я не помню, но бабушка сказала, что я плакал, когда сезон закончился.

Я засмеялась, представив себе сцену в голове.

- Это мило. Ты любил его еще тогда.

Он выдохнул.

- Находиться на насыпи для питчера, это единственная вещь, в которой я действительно хорош. Единственное, в чем я не облажался. И когда я на поле, все остальное исчезает. Понимаешь? - Он повернулся, чтобы посмотреть на меня, и глаза его жаждали понимания.

Я улыбнулась, и он продолжил.

- Как будто мой ум проясняется, когда я там. Речь идет не о моей маме или папе или глупом дерьме, которое я сделал. Это про меня, мяч, и удар. Это единственное место в мире, где я чувствую, что нахожусь под контролем. Как будто я имею право голоса в том, что происходит вокруг меня.

Я остановила голову от кивка в знак согласия, как только поняла, что я это делаю.

- Я чувствую себя также, когда я делаю фотографии. Все, что я не вижу через мои линзы исчезает далеко на заднем плане.

И я делаю свою фотографию, которую выбираю. Я получаю предписание, как она выглядит. Что это не то. Что не так. За этим объективом я имею полный контроль над вещами, которые вижу.

Он улыбнулся, его ямочки проявились на щеках.

- Ты понимаешь.

- Мне нравится эта часть тебя, - сказала я, действительно имея это в виду.

Он скрестил руки на груди.

- Не привыкай к этому.

Я дернулась назад в ответ на его оборонительный тон.