— Малыш, я просто волнуюсь, не злись. Как все закончится, позвони, как все прошло.

Я тяжело вздохнула, вышла из машины и вошла в центральные двери. В нос сразу ударили запахи таблеток и антисептиков. Как Максим и обещал, меня встретил… Геннадьевич — имя я забыла.

— Здравствуй, Кристи, я Дмитрий Геннадьевич, отведу тебя к Елизавете, она осмотрит, и тогда узнаем, что с тобой не так.

— Здравствуйте, да это банальная простуда и мнительный Максим. Еще пара дней — и я бы уже была на ногах.

— Сейчас и посмотрим. Чтобы успокоить твоего мнительного.

Мы шли по стерильно белому коридору. Яркий свет больших ламп освещал путь. Не люблю больницы, все одно и тоже: боль, кровь и грязь — невзирая на чистоту. Ненавижу, понимая, что тут все только за деньги можно получить. Хорошее отношение, уважение и прозрачную любовь — любой каприз за ваши деньги.

Как тогда, когда я лежала переломанная, мне нужна была операция, чтобы я могла ходить. Но это стоило по тому времени достаточно дорого. Пусть мои родители и хорошо зарабатывали, но не достаточно. Продали машины, переехали в дом поменьше, но даже этих денег не хватило. Тогда помогла моя тренер. Она спасла меня, благодаря ей я сейчас могу ходить, пусть и с болью, но могу, а это самое главное. Принесла те деньги, которые родители платили ей ежемесячно за занятия со мной. Мама клялась, рыдая у нее на плече, что все вернет. Но мой личный хранитель сказала:«Она мне дочь, которой никогда не было. Если подумаешь вернуть хоть копейку от этой суммы, я никогда в жизни с тобой не заговорю». Это действительно волшебная женщина. С того момента я мечтала посетить Россию, чтобы увидеть своими глазами таких же широких душой людей и их мир.

От моих воспоминаний отвлекла та самая Елизавета. Она протянула руку, мило улыбнулась, выталкивая из кабинета Дмитрия Геннадьевича.

— Так, моя хорошая, давай разбираться по порядку. Рассказывай, что тебя беспокоит, — она открыла маленькую пустую тетрадь и записывала, что я говорю.

— Головокружение, тошнота, усталость, температура то поднимается, то падает.

— Какая температура? — деловито, не отрываясь от тетрадки, спрашивала Елизавета.

— 37. 6, но выше 37. 8 не поднималась. Жуткая сонливость, выспаться не могу.

— Последние месячные когда были?

Я задумалась. И правда — когда? Меня забила дрожь. Их нет. Они должны были прийти в начале месяца, а их нет. Уже недели две получается. Трындец. Немного замялась, Лиза смотрела изучающе.

— У меня задержка две недели. Последний раз были первого декабря.

— Тест, я так понимаю, не делали?

— Честно — нет, я вообще о них забыла. Смена работы и страны, вылетело из головы… — пыталась оправдаться не перед врачом, а перед самой собой.

Как я так могла забыть о предохранении? Чем думала?

— Хорошо, не переживайте, сейчас сделаем узи и узнаем.

Она поднялась со своего стула и попросила пройти вместе с ней. Из одного кабинета мы переместились в другое помещение. Там обстановка была далеко не успокаивающая, огромные приборы, кресла с металлическими ручками. Оборудование было дорогим, но антураж заставлял сжиматься изнутри.

Я легла на мягкую кушетку возле одного из них. Предварительно сняв нижнее белье и теплые колготки. Елизавета, одела презерватив на сканер и попросила меня не зажиматься.

— Кристи, я сейчас его введу тебе во влагалище, будет немного холодно, это из-за геля не переживай и постарайся расслабиться.

Когда меня заполнил прибор, я инстинктивно зажалась, но после отпустила комок напряжения. Лиза несколько раз проводила прибором то глубже, то вправо, то влево, что-то нажимала на клавиатуре.

— Ты не волнуйся, Кристи, но у вас будет малыш. Срок маленький — всего четыре недели. Приди ты раньше, я ничего не увидела бы. Но сейчас могу сказать — плод один. Никаких отклонений в пределах срока не вижу. . .

Она говорила, говорила, а у меня все в голове вертелось — беременна. Я беременна. Врачи говорили, что вероятность очень мала. Может, поэтому так и не напрягалась о предохранение, но сейчас, когда во мне развивается мой маленький ребеночек, моя кровиночка, не буду делать аборт, даже если Максим будет против — уеду обратно в Сан-Франциско и воспитаю там. Мои родители и тренер будут только рады. С ума сойти, я буду мамой! Мамой!

На глазах появились слезы.

— Нет, никакого аборта. Только можно вас кое о чем попросить?— она на меня заинтересованно посмотрела и кивнула. — Ничего не говорите Максиму, я сама хочу рассказать.

— Конечно, это твоё право. Сейчас возьму все необходимые анализы, витамины выпишу…

Вышла я от врача около трех часов и сразу поехала в офис. Как начать разговор — не знала, но это нужно сделать в срочном порядке. Офис меня встретил дикими овациями, как будто лотерею выиграли. А оно почти так и было — контракт подписан, мы в шоколаде. В кабинете у Максима ажиотаж, много народу, шампанское открывали и весело шутили. Он увидел меня, подошел, обнял.

— Ну что там? Как ты себя чувствуешь?

— Все хорошо, обычная простуда, — позже поговорю с ним, когда останемся одни.

Но то, во что превратился праздник, напрочь убило настроение.

Света «плевалась ядом», говоря ужасные вещи. Это дико и отвратительно, это она была тогда за колонной. Кто второй?

Когда Света обратилась ко мне, с вызовом говоря, чтобы я не забеременела от него, в душе что-то оборвалось. Она меня жалела, потому что сама была в такой ситуации. Она — ребенок, родившийся не от любви, не в браке с любящими и ожидавшими маленькое чудо родителями. Ситуация повторится — эта мысль засела в моей голове.

Он не такой, он любит меня… Наверное… Максим не бросит меня.

Он всех выгнал, я пошла, распечатывать приказ об увольнении. Страх так и бился внутри, угнетая меня. Тянуть с разговором я не могла, пусть это было эгоистично, но страх сильнее здравого смысла.

Спустя два часа, когда в офисе никого не осталось, я постучала в его дверь и вошла. Он сидел в кресле, уронив голову на руки, поднял взгляд — он был грустным и уставшим.

— Иди ко мне. — Я подошла, и он усадил на колени, зарываясь в мои волосы. Сердце сжалось, может, ему понравится моя новость, и печаль уйдет? — Что-то случилось?

— Нет, ничего. Я… мне просто было неловко рассказывать на глазах у людей. . . — я сделала глубокий вздох, Максим терпеливо ждал. — Я… Максим… я… беременна… — сказала на одном дыхании, и пусть будет, что будет.

Он смотрел на меня и ничего не говорил. Ни один мускул не дрогнул. Света была права? Он меня бросит? Пауза затягивалась.

— Прости. Мне нужно время.

Он поставил меня на пол и, торопясь, вышел из кабинета.

Дура, идиотка! Зачем сейчас начала? Видела же, что он так подавлен. Нужно было подождать. Что теперь будет? Опять уезжать, возвращаться на родину? А что, если я не хочу? Господи, что делать. . .



Глава 18


Я осталась одна, но разочарования не было — пустота. Не хватало воздуха, тяжело было сделать вдох. Он ушел и оставил меня одну. Это походило на какой-нибудь розыгрыш или шутку. Сама виновата, он не справился с навалившимся на него.

Я оделась и вышла на улицу. Холодный воздух ударил в лицо. Стало жалко себя — почему жизнь так бьет меня, забирая важное? Хотелось плакать, руки сами достали телефон и набрали номер единственного близкого здесь человека.

— Привет, подруга.

— Что случилось? Почему такой голос грустный? Максим что-то натворил?

— Нет, он просто ушел. Лиз, я не знаю, тяжело очень. У меня новость, а Максим просто ушел. Наверно, Света была права.

— Стоп, какая новость, куда ушел Макс, и причем тут Света?

— Я беременна.

На том конце резко замолчали.

— Где ты? Мы сейчас приедем.

— В парке, возле офиса.

— Возвращайся обратно или иди в кафе «Бинго»…

— Лиз, просто приезжай, я в парке, тут спокойно и хорошо.

— Жди, сейчас будем.

Лиза положила трубку, а я присела на лавку, облокотилась и за прокинула голову. Шел маленький снежок, приятно опускаясь на лицо, блаженно закрыла глаза. Почему мне так не везет? Я, наверное, просто соберусь и уеду. Что мне тут делать? Лиза приезжает каждый месяц в Сан, так что будем видеться там. Сегодня побуду с подругой, а завтра улечу. А Максим пусть что хочет, то и делает. Одинокая слеза скатилась по щеке, мороз тут же превратил ее в лед, как и мое сердце.

— Ты что, совсем одурела! Быстро поднимайся. Удумала еще сидеть на холоде!— Лиза повела меня к машине. — Дорогая моя, не плачь, пожалуйста, сердце кровью обливается, все будет хорошо.

Что хорошего то? Мужчины нет, работать с ним не смогу, ив глаза ему смотреть не хочу. Мы приехали к Лизе домой, она поставила чайник и присела возле меня.

— Что думаешь делать? — спросил Дин, расставляя чашки и сладости на столе.

Хороший, заботливый, и Лизу держал в своих руках, не отпуская. За таким мужчиной и в огонь, и в воду, и беременность не страшна.

— Уеду завтра к родителям, там устроюсь на работу, чтоб страховку иметь, и буду воспитывать малыша. Вот такие планы.

— Понятно, завтра нужно в одно место съездить, там побудем и отвезем тебя, куда нужно. Хорошо?

— Как скажете, — в душе такая апатия. . .

Мы еще немного посидели, и я отправилась спать. Как только улеглась, тут же провалилась в сон. Тяжелый был день, но завтра еще будет тяжелее. Вечером уеду и оставлю воспоминая о зимней сказке в России.



***

Пробуждение было тяжелым, я бежала в туалет быстрее ветра. Врач предупреждал, что на первых неделях может быть токсикоз. Не стоит пугаться, и нив коем случае не отказываться от еды.