Шэрон Кендрик - Идеальная жена для шейха

Но она была не в Лондоне, а Кулал не был обычным человеком. Ее загнали в роскошный номер, воздух здесь был ледяной от сверхмощного кондиционера, а за окнами сверкали золотые полумесяцы на куполах. Она была в тысяче миль от дома и привычного ей мира.

– Нет, я приехала не торговаться, – тихо заметила она. – Не надо думать, что меня привела сюда жадность.

– В самом деле? Тогда чего ты хочешь?

Разве это не очевидно? Разве любая женщина, у которой есть хоть капля порядочности, не поступила бы так же? Или Ханна была просто сверхчувствительна к теме отцовства из-за того, как сложилась жизнь ее семьи? Она посмотрела ему в глаза, но их взгляд оставался холодным и острым. Как кинжал, который она внезапно заметила на его поясе.

– Потому что я хотела дать вам возможность быть частью жизни вашего ребенка, – тихо сказала она.

– Насколько большой частью?

Он был таким холодным. Таким бесчувственным. Ханне захотелось схватить крошечную золотую коробочку, которая стояла на одном из столов, и швырнуть ее в стену или в люстру, разбить, разломать что-нибудь – в знак неповиновения и протеста. Но она не собиралась вести себя как обиженная женщина: устраивать сцены и заламывать руки. Может быть, впервые в жизни она чувствовала в себе достоинство, которое, будто магическая аура, защищало ее и ее ребенка.

– Об этом я пока не думала. Я просто решила, что вы имеете право знать. Потому я и приехала. – Ханна почувствовала, что ее вдруг затрясло, а по коже побежали мурашки. – Я бы позвонила, если бы могла, но у меня не было номера.

Кулал заметил ее внезапную бледность и быстро подошел к инкрустированному столу, на котором стояли напитки. Он налил в высокий стакан ягодного шербета, протянул ей, и, когда их руки соприкоснулись, он наконец осознал.

Она беременна.

Беременна его ребенком.

Не имело значения, что он никогда не хотел детей, даже иногда думал, что предпочел бы назначить своим наследником двоюродного брата по отцовской линии, а не обрекать себя на хаос и боль семейной жизни, которыми было отравлено его детство. Не имела значения его привычка к свободе. Ее слова навсегда изменили его жизнь. И теперь он должен тщательно обдумать, что делать дальше.

Очень тщательно.

Он посмотрел на Ханну, будто только что ее увидел: она была бледна, уголки рта устало опущены, волосы растрепаны.

– Ты устала. У тебя был долгий перелет. Тебе надо освежиться и отдохнуть.

Он понимал, что его жизнь теперь навсегда изменится, и причиной тому – эта почти незнакомая ему женщина. Но было что-то еще. Что-то, чего он не мог понять. Он почувствовал, как его сердце сжалось.

Неужели это страх?

Кулал аль-Дия был известен своим бесстрашием. Еще подростком он убежал из дома и принимал участие в жестоких боях на границе с враждебным Квазабаром. Его покойный отец чуть с ума не сошел, когда ему привезли сына с распоротым животом. Но сам Кулал не боялся смерти. Так чего же он боялся теперь?

Он посмотрел на нее и улыбнулся:

– У тебя есть пара часов, чтобы отдохнуть перед ужином.

Ханна нервно рассмеялась:

– Вы действительно думаете, что я хочу ужинать с вами?

– Вообще-то нет. Я так не думаю. Но, кажется, мы оказались в таком положении, что нам обоим придется идти на уступки, независимо от нашего желания.

– Я не собираюсь делать аборт, – выпалила она.

– Я бы тебе и не позволил, – резко сказал Кулал, и ноздри его тонкого носа раздулись.

Любой из его подданных, заметив это, с ума бы сошел от страха. Но только не Ханна. Она вызывающе вскинула голову.

– Я просто пытаюсь с самого начала оговорить основные пункты, чтобы не было недопонимания, – сказала она. – И я не вижу смысла в совместном ужине.

– Нет? – Он насмешливо поднял брови. – Нам нужно поесть и нам нужно поговорить. Почему бы не убить двух птиц одним камнем?

Ханна подозрительно прищурилась, аквамариновые глаза почти скрылись за пушистыми ресницами.

– Давайте оговорим еще одну вещь. На случай, если у вас есть какие-то мысли упечь меня куда-то, чтобы меня было не видно и не слышно, должна вам сказать, что моя сестра знает, где я. А у нее большие связи в полиции.

Кулал чуть не расхохотался от этого заявления, но ситуация была слишком серьезной. Скромная Ханна Уилсон оказалась не так послушна, как он изначально думал.

– Я зайду за тобой в восемь часов. Надеюсь, ты не заставишь меня ждать.

Ровно в восемь раздался стук в дверь. Ханна бросила последний взгляд в зеркало и тут же пожалела об этом. Вот она, обратная сторона сказки! В прошлый раз, когда она ужинала с Кулалом, фея-стилист превратила ее в принцессу. В дорогом шелковом платье и изысканных украшениях она выглядела так, что с ней не стыдно было показаться. Но сейчас феи-стилиста не было. Она была отвратительно бледной, лицо осунулось, платье выглядело дешево (потому что было дешевым), ноги отекли, и теперь ей предстояло в таком виде идти в какой-нибудь модный ресторан с человеком, который вообще не хотел ее видеть. И, кроме того…

Кулал не сказал ни одного слова о ребенке.

Он не сказал ничего, на что она втайне надеялась, хотя и сама понимала, что это безумие. Он не успокоил ее, не сказал, что, хотя и не собирался стать отцом, готов взять на себя ответственность. О гордости или радости и речи не шло. Он просто беспристрастно изучал ее, как будто она была не женщиной, а просто каким-то неудобством, которое внезапно возникло на его пути. Он поселил ее в отель «Голден Палас», в самом большом и роскошном номере, который ей доводилось видеть (а ведь она сама работала в очень дорогих отелях), но эти раззолоченные стены только подавляли ее, заставляли чувствовать свое ничтожество. Ей не удавалось уснуть здесь, и она просто бродила из комнаты в комнату, со страхом гадая, что будет дальше.

Настойчивый стук прервал эти тягостные мысли. Ханна открыла дверь. Шейх сменил белый наряд на золотой, и теперь она вообще не знала, как сказать ему, что у нее нет сил идти в ресторан и сидеть там на всеобщем обозрении. Но Кулал сделал знак кому-то в глубине коридора, и сразу же перед дверью появились два официанта с большим сервировочным столом, уставленным блюдами под сверкающими серебряными крышками.

– Я решил, что мы будем ужинать здесь, – сказал он безапелляционно, входя в комнату без приглашения.

Официанты с тележкой последовали за ним.

Ханна хотела что-нибудь возразить и даже открыла рот, но затем закрыла снова. Какой смысл спорить о пустяках? Один официант поставил столик в дальней нише, а второй с ловкостью и торжественностью фокусника стал поднимать серебряные крышки и демонстрировать им блюда. Там оказался аппетитнейший рис с гранатовыми зернами, овощи, запеченные с орехами, и какая-то паста, которую она никогда раньше не пробовала. Но Ханне было не до еды. Она подождала, пока официанты выйдут и они с Кулалом останутся одни.

– Почему мы ужинаем здесь? – мрачно спросила она. – Вам стыдно показываться со мной на людях?

Шейх пропустил мимо ушей ее выпад и сказал мягким, успокаивающим голосом:

– Наше публичное появление только усложнит ситуацию. Я не хочу, чтобы журналисты видели нас вместе, во всяком случае сейчас. Сядь, Ханна. Ты должна съесть что-нибудь. А потом мы поговорим. Я боюсь, что ты упадешь в голодный обморок, а это не входит в мои планы.

Ханна понимала, что он прав, поэтому села напротив него за стол, покрытый белоснежной скатертью и уставленный хрусталем, развернула салфетку и положила ее себе на колени, как делали гости в «Гранчестере». Не чувствуя вкуса, она запихнула в себя пару кусочков и тут заметила, что шейх вообще не прикасается к еде.

– Почему вы ничего не едите? – спросила она.

– Я не голоден. Мне еще нужно поработать сегодня вечером, а еда меня расслабляет.

Ханна вовсе не готовилась к романтическому вечеру, но мысль о том, что и Кулал к нему не готовился, вызвала у нее неожиданное разочарование. Наверное, он даже жалеет, что был близок с ней. Она бы на его месте точно жалела.

– Итак? – сказала она, откидываясь на спинку стула.

– Итак? – вопросительно поднял брови шейх.

Приемный отец Ханны был игроком, и она кое-чему у него научилась. Она знала, что в игре с высокими ставками тот, кто сломался первым, тот и проиграл, а кто сохранял самообладание – выигрывал. Но она подозревала, что в их ситуации невозможно победить или проиграть, да и не для этого она сюда прилетела. Что бы он ни думал, ей не нужны деньги или привилегии. Она приехала, чтобы сообщить ему важную новость, а дальше пусть сам решает. Но только ли за этим? Ханна помнила, каким теплым и нежным может быть взгляд этих непроницаемых глаз.

– Полагаю, я должна быть благодарна, что вы еще ни разу не упомянули тест на отцовство.

Шейх пожал плечами:

– Не скрою, я думал об этом. Я даже собирался привезти с собой личного врача, чтобы он тебя осмотрел.

– Но не привезли?

– Нет.

– Могу я спросить: почему?

Он откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на нее.

– Я полагаю, что женщина, которая ждала до двадцати пяти лет, чтобы отдаться своему первому мужчине, вряд ли отдастся второму сразу после этого.

– Я и не думала, что вы заметили, – не удержалась Ханна от невольного упрека.

– Ты имеешь в виду то, что ты была девушкой? – уточнил Кулал.

Несмотря на всю свою нынешнюю смелость, Ханна покраснела и, чтобы скрыть это, сделала глоток сладкого пряного напитка, который она никогда прежде не пробовала.

– А что я должен был сделать? Прыгать от радости? – Его губы изогнулись в насмешливой улыбке. – Или, возможно, ты ожидала, что я рассержусь? Или стану расспрашивать, почему ты ждала так долго и почему меня не предупредила? – Он пожал плечами, и золотая ткань натянулась на его мощных мускулах. – Мое эго не позволило бы задавать мне столь банальные вопросы. К тому же ты не первая девственница, которая побывала в моей постели.