Ее глаза быстро летали по строчкам. Ханна читала о его школьных успехах, о его подвигах в войне с Квазабаром, на которую он сбежал еще подростком. Там был рассказ о его покойном отце и о беспорядках, предшествовавших вступлению Кулала на престол, но практически ничего не было о ранней смерти его матери, было только сказано «трагическая». Еще она не могла понять, если Кулал был младшим из двух братьев-близнецов, почему трон унаследовал он, а не старший брат Хайдар. Ханне хотелось расспросить кого-нибудь об этом, но интуиция подсказывала, что не стоит. Она догадывалась, что ответы на эти вопросы получит только тогда, когда Кулал начнет доверять ей. А пока она лишь старалась проводить с ним как можно больше времени.

Она скоро догадалась, что Кулал намеренно каждый день работает допоздна. Он приходил к ней поздно вечером, когда она была уже в постели, и это позволяло ему избежать разговоров с ней, не считая фраз «тебе хорошо?» и «тебе приятно, когда я так делаю?». Она вспомнила те далекие дни, когда убирала его апартаменты. Тогда они болтали обо всем на свете, а иногда даже шутили и смеялись. Неужели они не могут вернуться к прежнему непринужденному общению?

Ханна решила не ложиться до прихода Кулала, может быть, тогда они смогут просто поговорить. Она скучала по нему. Она не знала, как и когда это произошло, но со временем она стала видеть в нем не восхитительное тело и не всевластного правителя, а человека – тонкого, глубокого и очень уязвимого. И этот человек полностью завладел воображением и сердцем Ханны. Но как же ей теперь добиться, чтобы и он отвел ей хоть маленький уголочек в своей душе?


Она прошла в свой будуар, устроилась в кресле и открыла книгу по истории Заристана. Через некоторое время она услышала, как отворилась дверь спальни. Сердце у нее замерло, но она не двинулась с места.

– Ханна?

Звука его голоса было достаточно, чтобы у нее все тело заныло от желания, но Ханна только поплотнее запахнула пеньюар и отозвалась, стараясь сдержать дрожь в голосе:

– Я здесь!

Он пошел на звук ее голоса и, похоже, удивился, увидев ее, сидящую в кресле с книгой, освещенную золотистым светом настольной лампы.

– Ты не в постели? – спросил он недоуменно.

– Как видишь, – сказала Ханна с улыбкой. – Я подумала, что подожду тебя и пока немного почитаю. Как прошла твоя встреча с султаном Марасадским?

Кулал на мгновение растерялся, потому что ожидал, как всегда, застать ее уже в постели. При виде ее соблазнительного тела он ощутил желание, которое только росло день ото дня. Он никак не мог ею насытиться. Такого не бывало с ним раньше, и теперь это немного пугало шейха. Он проводил у Ханны каждую ночь с самого дня их свадьбы, но ему до сих пор не стало скучно с ней. Наоборот, он отменил уже несколько поездок в Европу и в Штаты, чтобы не разлучаться с ней надолго. Он старался вспомнить вопрос, который она ему задала, но не в силах был оторвать взгляд от ее сосков, проступавших сквозь тонкий шелк. Ах да, что-то о переговорах.

– Хорошо, – сказал он рассеянно, хотя месяцами готовился к этой встрече. – Малик был необычайно уступчив.

– Так он хочет принять твою энергетическую программу?

Кулал нахмурился. Он даже не помнил, что упоминал при ней эту программу. И вообще, почему они говорят об энергии, если он пришел сюда заняться сексом?

– Не так сильно, как я хочу обнять тебя, – сказал он шутливо и погасил ее лампу. – Тебе пора в постель.

Ханна удивленно посмотрела на него:

– Но я читаю.

– Уже поздно.

– Ну и что? Доктор говорит, что я совершенно здорова, и я не хочу спать.

– Это хорошо. Потому что я тоже.

Он погладил ее по бедру и услышал, как ее дыхание замерло.

– Кулал, – беспомощно прошептала она. – Я… Я хотела расспросить тебя про солнечную энергию и… О!

Слова замерли на ее губах, когда Кулал поцеловал ее в шею.

– Это последняя вещь, которая меня сейчас интересует. Я бы лучше сейчас занялся вот этим… А ты?

Пальцы Кулала скользили вверх по ее ноге, увлекая за собой тонкий шелк пеньюара.

– Ну…

Ханна склонила голову набок, будто обдумывая его предложение. Но его пальцы уже добрались до ее сокровенного местечка и проникли внутрь.

– Так о чем ты хотела меня спросить?

– Я… Я не помню, – простонала она.

И он тоже. Она была такой сладкой и так приятно пахла, что он больше не мог ждать. Он подхватил ее на руки и понес в спальню, не обращая внимания на ее привычные протесты. Хотя Ханна была на шестом месяце, он по-прежнему с легкостью поднимал ее. На ней был пеньюар и шелковая рубашка, но Кулалу было не до мелочей. Он даже не удосужился раздеться сам, так его переполняло желание. Он чувствовал, что вот-вот взорвется. С каждым толчком он входил в нее все глубже, и ему казалось, что нет ничего в мире вне этой кровати и этой комнаты. Он едва удерживал себя на грани удовольствия, но, как только Ханна закричала от наслаждения, он с ответным стоном упал на нее в судорогах экстаза.


Спал он крепко и проснулся от запаха свежесваренного кофе. Он открыл глаза и увидел Ханну, разливающую ароматный напиток в крошечные чашечки.

Кулал резко сел в кровати и в замешательстве нахмурился, заметив, как сквозь шторы пробиваются лучи яркого солнца.

– Который час?

– Почти девять, – ответила она, ставя поднос с двумя чашками на кровать рядом с ним. – Ты хорошо выспался.

Шейх подозрительно посмотрел на нее, ему почудились ноты торжества в ее голосе.

– Почему ты меня не разбудила? – спросил он, отбрасывая простыни и вставая с кровати. – Ты же знаешь, по утрам я вывожу Баазифа на прогулку.

– Знаю. Но ты так сладко спал, что я не решилась тебя будить. И взяла на себя смелость и попросила одного из слуг вывести твоего коня.

Губы Кулала сжались.

– Как быстро у тебя появилась привычка к слугам, Ханна, – сухо прокомментировал он. – Но ты же знаешь, никто не задаст Баазифу такую скачку, как я.

Он заметил, как ее щеки порозовели, и понял, что при слове «скачка» она подумала отнюдь не о верховой езде. Он почувствовал пульсацию в паху, но не подал виду. Пусть Ханна усвоит, что ей не стоит и мечтать о совместных пробуждениях и кофепитиях.

– Почему ты не пьешь кофе, Кулал? – спросила она спокойно, слишком спокойно.

– Я не хочу кофе, – отрезал он.

По ее лицу пробежала тень разочарования. Конечно, он не будет упрекать ее в том, в чем виноват сам, ведь это он уснул в ее постели. Но это больше не повторится.

Кулал надеялся, что Ханна проявит благоразумие и просто даст ему уйти, но она этого не сделала.

Она подошла к нему и провела ладонью по его щеке:

– Кулал?

Он отбросил ее руку.

– Я очень надеюсь, что у тебя что-то срочное, Ханна, – сказал он со скрытой угрозой в голосе.

Но она будто не слышала его.

– Тебе обязательно убегать от меня каждую ночь, как будто я твоя любовница, а не жена?

– Это добавляет огоньку отношениям, – отмахнулся шейх.

– Мне с избытком хватает твоего огня, Кулал.

– Разве у нас уже не было разговора на эту тему?

– Да, но я подумала, что мы можем кое-что пересмотреть.

– Пересмотреть? – переспросил он. – Что, например?

Она пожала плечами.

– Мне нравится просыпаться рядом с тобой, – сказала она застенчиво. – Мне нравится спать в твоих объятиях…

Кулал нахмурился.

– Ты спала в моих объятиях?

– Ты не помнишь? Да, ты обнимал меня всю ночь. Шептал мне что-то на заристанском, – ответила она улыбаясь. – Не имею представления, что это значит, но это звучало…

– Звучало как? – резко оборвал ее Кулал.

Она нервно провела кончиком языка по верхней губе, будто вдруг поняла, что ступила на опасную территорию.

– Не важно, – сказала она быстро.

Но было слишком поздно, потому что именно теперь Кулал все вспомнил. Но не свои слова, а ее. Слова, которые она шептала ему ночью:

«Кулал, я люблю тебя».

«Кулал, я так тебя люблю».

Он почувствовал, как ледяная струя ярости ударила в его сердце. Она решила, что их договоренность ничего не значит, только потому, что они были сексуально совместимы и могли время от времени обедать без ссор? Она думала, что это дает ей право игнорировать его желания?

– К чему это все, Ханна? – спросил он.

Она немного походила по комнате, беспокойно поводя плечами, будто стараясь сбросить какой-то груз.

– Я тут почитала о твоем детстве, – призналась она наконец. – Хотя информация довольно неоднозначная.

– И?..

– И я думаю, что ты очень рано вынужден был научиться быть независимым, потому что твоя мать умерла, когда ты был еще подростком, а отец все время отсутствовал. И я могу это понять, потому что у меня было похожее детство.

– Хватит!

– Пожалуйста, Кулал! – Ее голос сорвался, когда она увидела выражение его лица, но продолжала: – Позволь мне сказать.

– Я бы настоятельно рекомендовал тебе не говорить больше ничего, потому что мне нужно принять душ, одеться и заняться делами.

Но Ханна будто бы не слышала его, и Кулал мимоходом подумал, насколько смелой должна быть бывшая горничная, чтобы противиться распоряжениям шейха.

– Я не прошу невозможного, – произнесла она мягко. – Я просто хочу, чтобы ты не убегал от меня по ночам. Я еще никогда не видела тебя таким умиротворенным, как сегодня утром, когда ты спал.

Но Кулал помнил ее ночное признание, хотя рассудок твердил ему, что проще притвориться, будто он ничего не слышал. Но он знал женщин. Если она один раз сказала эту бессмысленную фразу, то повторит вновь. Может быть, не сегодня и даже не через месяц, но однажды она снова перепутает вожделение или доброту с чем-то большим. Она скажет это снова и будет ждать ответного признания.

– Ты влюбилась в меня, Ханна? – тихо спросил он.

– Да, – выдохнула она слабо, но в ее глазах сверкали искорки надежды. – Я не хотела, это произошло как-то незаметно для меня. Да. Я люблю тебя, Кулал. Я тебя очень люблю.