— Я думал об этом, но решил, это будет неблагоразумно.

С Беатрис происходило что-то странное. И виной тому было не только шампанское. Эта нежная летняя ночь, ее благоухание, эта яхта и стоящий рядом с ней мужчина, которого она, конечно, терпеть не может, но так сильно хочет поцеловать!

— Мне давно хотелось этого… Поцеловать вас… То есть… Просто, чтобы узнать, о чем они все говорят, — запинаясь, произнесла она.

Алекс встревожено посмотрел на нее.

— Беатрис, мисс Лейден, теперь я точно знаю, что вы чуть-чуть перебрали шампанского.

— Это ничего не значит, — пожала плечами Беатрис. — Просто девушки болтают всякое и время от времени называют ваше имя. Они говорят, — она понизила голос до шепота, — будто вы можете сделать так, что у девушки подкашиваются ноги.

Алекс остолбенел. Но затем улыбнулся, почувствовав неожиданную гордость.

— О Боже! Они так и говорят? Подкашиваются ноги?

Взглянув на самодовольное лицо Алекса, Беатрис пожалела о своих словах. Он и так слишком самоуверен, ей не стоило добавлять ему тщеславия. Она покачнулась, хотя никакой качки не было, и заглянула в свой пустой бокал. «О Господи, — подумала она, — я, похоже, немного пьяна». — Да, — зачем-то подтвердила Беатрис. — Одна девушка так сказала. Но я сомневаюсь, что вы целовались с ней. Она просто хвасталась.

— Я полагаю, что мог бы наградить вас одним поцелуем.

— Я передумала, — сказала Беатрис, делая вид, что ей надоел этот разговор.

— Ах, бросьте. Еще и минуты не прошло после того, как вы откровенно просили меня поцеловать вас.

— Я не думаю, что это можно назвать просьбой, — сказала она, стараясь повернуть ситуацию так, чтобы все выглядело, как будто это он просит ее о поцелуе.

Алекс взял, пустой бокал у нее та рук и осторожно поставил его на палубу.

— Я могу сделать так, что у вас подкосятся ноги, мисс Лейден, — игривым тоном: произнес он.

— Ну ладно, — зевнула Беатрис. — Можете попробовать.

Очень медленно он склонился к ней. Беатрис зажмурилась и вцепилась руками в перила.

— Откройте глаза, мисс Лейден.

Она открыла глаза и увидела его сияющее лицо, Алекс прикоснулся губами к ее рту так нежно, что она подумала, это легкое прикосновение, вряд ли может быть поцелуем.

— С моими ногами, пока все в порядке, — прошептала она.

А потом поцелуй стал не просто поцелуем, он превратил в реальность все, о чем она мечтала. Беатрис замерла. Алекс издал звук, похожий на стон. Поцелуй стал более страстным. Алекс нежно ласкал языком ее губы. У Беатрис подкосились ноги.

Она вдруг почувствовала, что Алекс отстраняется от нее. И это теперь, когда вся, она в каком-то волшебном тумане. «Ах, — шептала она — вернись! Вернись, вернись, вернись!»

— Простите. Простите меня. О Боже, — услышала Беатрис голос Энн, а потом немного охрипший голос Алекса:

— Мисс Фостер. Генри ищет вас.

— Энн!

— Привет, Беа.

— Мы не… Я не…

— Мы поцеловались, — несколько раздраженным тоном заявил Алекс. — Ваша подруга захотела узнать, смогу ли я сделать так, чтобы у нее подкосились ноги. Надеюсь, мне это удалось.

У Беатрис от возмущения открылся рот.

— Нет, не удалось. — Она посмотрела на Энн и заметила, что платье подруги закапано кровью. — О Господи. Энн, что с тобой случилось?

— Вы выглядите так, словно побывали в драке.

Энн улыбнулась.

— Почти. Это, — она указала на свой покрасневший и припухший нос, — результат столкновения с дверью каюты мистера Моррисона. А вскоре после этого прибыл Генри.

— Могу себе представить, что он подумал, — сказал Алекс. — Моррисон еще жив?

— Его подбородок немного пострадал, мне кажется, — рассмеялась Энн и спросила: — Вы видели Генри?

Алекс отрицательно покачал головой.

— Я думаю, мне следует пойти поискать его. Он очень недоволен мною.

— Оставайтесь здесь, мисс Фостер. Если вы оба будете бродить по яхте, вы никогда не найдете друг друга. — Алекс поднял голову к верхней палубе. — Вон он идет. Я рад, что настоял на том, чтобы мы с Генри приехали сюда. Кто знает, в какие неприятности вы обе могли бы попасть.

— Да, под охраной благоразумного Алекса Хенли мы все в полной безопасности, — сухо сказала Беатрис.

Энн не стала слушать ответный выпад Алекса в этой постоянной словесной баталии и повернулась навстречу Генри. Он кивнул ей, но выражение его лица было каменным. Он сердился на нее, но Энн это не волновало. Эта вспышка гнева может быть продиктована не простым беспокойством о ее репутации, но более глубокими чувствами. Превосходно. Она извинится, похлопает ресницами, может быть, даже позволит ему поцеловать себя. Возможно, он сегодня признается ей в любви, и с этим, уже надоевшим ей «планом» будет покончено.

— Генри, — сказала Энн, взяв его под руку и увлекая за собой в холл. — Я бы хотела извиниться. Хотя ваши подозрения были совершенно беспочвенны, я понимаю, что вы вели себя как идиот, потому что действительно беспокоились обо мне.

— Это, пожалуй, самое «своевременное» извинение, которое мне приходилось слышать, — криво усмехнулся Генри.

Энн взглянула на него из-под ресниц, как делали другие девушки. Ей казалось, что действие такого взгляда должно быть безотказным.

— Вы простили меня?

— Разумеется, — он нахмурился.

Она улыбнулась и игриво прикоснулась к его руке.

— Вот и хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы между нами оставалась какая-то недоговоренность. Мы — опять друзья?

— Полагаю, да.

Энн широко открыла глаза, думая, что это придаст ее лицу еще большее очарование.

— Почему такой хмурый ответ, Генри? Мне кажется, вы все еще на меня сердитесь.

— Что вы, черт побери, делаете?

— Понятия не имею, о чем вы, — кокетливым тоном пропела Энн.

— Вы флиртуете со мной. Перестаньте.

— Мне позволено флиртовать только с другими мужчинами? — спросила Энн, чувствуя, что теряет контроль над ситуацией, но не могла понять, почему. Она всего лишь вела себя, как любая другая женщина, на которую Генри обращал внимание. Может быть, она что-то делает не так? Она надула губки, но подумала, что это ей не идет, и закусила губу.

— Мужчины могут неправильно истолковать такое поведение, — сказал Генри.

Энн откинула голову и посмотрела на Генри снизу вверх.

— Может быть, я хочу создать у них неправильное впечатление. Я же — падшая женщина.

— Довольно, Энн. Я не могу изменить прошлое.

— Я и не прошу вас об этом. Мне понравилось быть падшей женщиной. Сколько внимания мне уделяют теперь! Как вы думаете, такой мужчина, как Джейк Моррисон, заинтересовался бы мною до нашего развода?

— И Джейк Моррисон, и другие интересуются вами потому, что вы — красивы.

Энн пожала плечами.

— Именно поэтому он и пригласил меня в свою личную каюту? Потому что я — красива? Или потому, что ожидал, что я разделю с ним постель?

Генри взял ее за руки и сжал их.

— Вы больше не увидите Джейка Моррисона.

— Не увижу? — фыркнула Энн. — Мне нравится Джейк, — сказала она, намеренно назвав Моррисона по имени. «Как чудесно, — думала она, — Генри уже ревнует. Как легко будет заманить его в западню». — И целуется он лучше, чем некоторые.

Энн поняла, что зашла слишком далеко, и улыбнулась, давая Генри понять, что она пошутила. Но почему-то эта улыбка привела его в еще большее бешенство.

— Вы целенаправленно стараетесь оскорбить меня, — сказал он явно обиженным тоном.

— Сначала вы обвиняете меня в том, что я флиртую с нами. А теперь я еще и оскорбляю вас. В самом деле, Генри, вы не очень-то вежливы сегодня. И можете отпустить мои руки.

— Будь я проклят, если сделаю это, — сказал он спокойно. Слишком спокойно.

Энн не была уверена том, что сможет заставить Генри признаться ей в любви, если не будет позволять ему прикасаться к себе. Но как, интересно, она сможет хладнокровно разбить ему сердце, если каждый раз, когда он дотрагивается до нее, она чувствует, как горячая волна прокатывается по ее телу? «Ты ненавидишь его», — убеждала она себя. «Но ты любишь его прикосновения!» — твердил предательский голос внутри.

— Поцеловать вас, Энн? Доказать вам, что мои поцелуи лучше поцелуев Моррисона?

— Не нужно, — испуганно ответила она. — Когда я говорила, что мистера Моррисон целует лучше, чем другие, я не имела в виду вас. Вам не нужно ничего доказывать.

Она знала, если он поцелует ее, она совсем растает.

— Вы хотите, чтобы я поцеловал вас. Вы послали мне вызов, дорогая. А я обожаю принимать подобные вызовы.

Энн крепко сжала губы, как ребенок при виде ложки с касторкой. Генри рассмеялся глубоким, волнующим смехом.

Он уперся руками в стенку по обе стороны головы Энн и склонился к ней.

— Энн, не упрямьтесь, — шептал он у самых ее сжатых губ.

Энн стояла, стиснув ладони в кулаки и вжавшись затылком в стену. Он провел губами по ее щеке и коснулся языком ямочки под ухом. Она сдавленно охнула. Медленно Генри вернулся к ее губам, прижимаясь щекой к ее щеке. У нее ослабели ноги, и все тело стало горячим. Губы ее нежно приоткрылись в ожидании поцелуя. Он захватил губами ее пухлую нижнюю губу и провел по ней языком, словно пробуя на вкус.

А потом отстранился, чтобы взглянуть Энн в глаза, Энн не знала, что он там увидел, но, когда Генри снова склонился к ней, в его поцелуе уже была страсть. Это взволновало и смутило ее. Он еще сильнее прижал ее к себе. И вместо того, чтобы оттолкнуть его, Энн обвила руками его шею, как будто она тонула, а он ее спасал. Она отвечала на его страстный поцелуй, лаская своим языком его язык и губы. «Еще… О, еще!» У нее вырвался сладостный стон, и он ответил ей низким, хриплым звуком, родившимся где-то в глубине груди и эхом, отозвавшимся во всем ее теле.