Вокруг Ирочки завизжали, начали бросаться конфетти, горланить песни. Она, конечно, сначала чуть-чуть пригнулась от неожиданности, а потом вполне естественно рассмеялась. Никакого труда — если смешно и хорошо, почему бы не смеяться?

— Нормально! — кричал режиссер, напряженно глядя в монитор. — Теперь подбеги к кому-нибудь из парней и повисни у него на шее сзади!

Ирочка хотела бы подбежать к ассистенту и повиснуть на нем, но, естественно, не сделала этого. Схватила первого попавшегося актера и завизжала, седлая его.

— Хорошо! Теперь свались с него в снег!

Ирочка свалилась.

— Операторы! Операторы, мать вашу! Актриса живет в кадре, надо следить за ней! За ней, говорю!

Остановились. Повторы, падение еще раз. Ирочка веселилась как безумная и легко выполняла указания режиссера. И солнце при этом светило так ярко, так празднично!

Ассистент был недвижим и холоден, словно утес. Но Ирочка знала, что он ее рассматривает. Может быть, даже фантазирует… Это придавало куражу.

***

— А за говенную солярку у нас к ответственности не привлекают? Я стою, мать их, на морозе! У меня через полчаса запись…

И дверца снова захлопнулась. И Лена видела улицу, тротуар, поднятый капот машины, белые деревья, пар, который вырывался изо рта Сергея, ругающего телефон.

Сломались. И через полчаса — что-то довольно важное, надо быть. А так все равно, что там и получится ли туда успеть… Жажда работы, интерес к ней, удовольствие от нее — ау, где вы? Лена сделалась настоящим профессионалом. Она могла качественно выполнять работу, оставаясь к ней равнодушной. Ей стало все равно. Все равно абсолютно, что снимать, где, зачем…

— Идем пешком, блин! — рыкнул Сергей, забирая вещи из салона. — Я им там, на заправке, устрою проверку топлива! Я им, козлам…

Захлопнул дверь, не дожидаясь, когда выйдет Лена.

— Сергей, давай такси ловить!

— Да тут идти две остановки! Пока какая-нибудь скотина мимо нас проедет, мы уже опоздаем! Давай быстрее! Иногда полезно ножками ходить, не все же время в машине попу отращивать!

Но через несколько минут он пересмотрел свое решение. Мороз и солнце, день чудесный. И полное несоответствие всему этому одежды… Пришлось мчаться за троллейбусом, приподняв фалды пальто…

В троллейбусе они не бывали уже много-много лет, с тех пор как пересели на автомобиль Сергея. Оказалось, что ничего не изменилось, можно было еще столько же лет не бывать.

Они прилепились с краю, причем Сергей получил дверцей по заду и долго шепотом поносил водителя. Лена прятала лицо под волосами, ей все время казалось, что на нее смотрят, узнают, начинают смеяться, показывать пальцами. Откуда взялось это чувство, непонятно. Не так уж и часто происходили такие конфузы, но если происходили, Лена места не находила себе от стыда. За что? Она не знала. А народ не отличался галантностью. Могли и гадость сказать.

— Выходите? — спросили сзади.

Сергей не ответил.

— Я тебя спрашиваю, выходишь ты или нет??

— Не «тыкай» мне! — рассвирепел Сергей, попытался обернуться, зажатый толпой.

Толпа с готовностью потеснилась: транспортные сценки всегда очень помогали скоротать время поездки. Зашушукались, начали искать глазами участников действия, сравнивать их человеческие и боксерские параметры.

— Ты, говнюк, сначала подрасти! — сообщил «выходящий».

— Что ты сказал? Что?? — Сергей одним большим рывком продрался сквозь массы и встал нос к носу с обидчиком. И вот тут возникло замешательство.

Обидчик оказался простым крестьянским мужиком с пудовыми кулаками, в вязаной шапочке на круглой башке, рослым и небритым. Но больше всего Сергея впечатлил его много раз ломаный нос…

— Ну, что? — ласково спросил мужик. — Будешь дергаться, гнида?

— Я тебя сейчас! — прошипел Сергей, хватая себя за грудь, демонстрируя неконтролируемое желание нащупать свой газовый пистолет. — Я тебе сейчас… дам гниду!

— Сергей! — крикнула Лена. — Перестань!

— А ну, выйдем! — мужик подхватил Сергея, и их вынесло из троллейбуса.

— Ща драться будут! — обрадовался кто-то рядом.

И Лена помчалась на помощь.

К тому моменту, как она выбралась на улицу, мужчины уже успели подержать друг друга за грудки и теперь скалились, ходили кругами.

— Да я тебя сейчас! Я тебя сейчас застрелю! Ты понимаешь? Не доводи, скотина! Не доводи!

— Я те повякаю, падла! Я тя щас размажу!

— У меня пистолет, слышишь??? — лицо у Сергея было безумное, губы тряслись, пистолет он почти выволок, но…

Что происходит? Он боится убить человека? Боится, что сейчас потеряет контроль над собой и одной секунды будет достаточно? Боится, что будет вынужден защищаться и погубит эту примитивную, но все равно бесценную душу?

И тут вдруг Лена отчетливо увидела, что Сергей просто БОИТСЯ.

До пистолета тут далеко… Здесь близко до падения на колени…

— Я те щас, мажор еханый, пистолет в дупло засуну и проверну! Ты у меня, пидор, пожалеешь, что на свет родился!

— Сергей! — Лена подлетела, стала оттаскивать Сергея. И он не очень сопротивлялся. Даже наоборот — шел легко. — Пойдем, Сергей! Пожалуйста!

— Скажи спасибо моей девушке, свинья! — крикнул он, хватая Лену под локоть. — Ты хоть знаешь, кто она? Лена Иванова! Лучшая телеведущая в этой стране!

— А мне срать на твою лучшую ведущую! Я и ей сейчас по мозгам настучу!! — мужик разошелся не на шутку. — Мажоры, сучье!!

Немногочисленные болельщики одобрительно гудели, подзуживали, показывали обоим, куда бить, чтобы наверняка.

— Хватит! Успокойтесь! — Лена почти оттолкнула мужика, тот скользнул на замахе кулаком по ее щеке. — Я вызвала милицию! Прекратите немедленно!

Вокруг засвистели, признавая победу над пижонами.

— Беги, петух! Давай! — мужик смачно харкнул им вслед. — Беги! И сучку свою забирай! А то догоню — обои отгребете!

— Я сейчас вернусь, ей-богу! — грозно сообщил Сергей Лене.

— Не смей! — она вцепилась еще сильнее. — Идем!

***

Наташа сначала грела руки о термос, только потом открывала. Чай заваривала травяной, пахучий, лечил уже один только запах. И уже одна мысль, что в тебя вливается горячий цветочный сок, насыщенный жизнью, помогала встать и стоять прямо-гордо еще час, два. Травки они собирали летом, на даче, ползали с сестрами по местным болотам.

Классное было время. Утром выбирались в лес подальше, запасались пакетами, фантазировали, что увидят сегодня. Открывалось столько сказочных возможностей! За шоссе кипела современность, машины развивали скорость, в придорожных кафешках смотрели новости и просили натуральный кофе, а не растворимый… А здесь, в дачном пространстве, — патриархальная, первобытная благодать. Здесь не приживалась никакая цивилизация, зато кудрявые, колючие, ароматные пучки плодились, как новости о заказных убийствах, терактах и авиакатастрофах… Было до дрожи интересно искать травы, узнавать их, потом нести домой, потом весь вечер возиться, связывая, развешивая, словно это были новогодние украшения…

— Девушка, покажите мне что-нибудь на похороны.

Наташа очнулась.

— Мне на небольшую сумму, пожалуйста.

— Для мужчины, для женщины?

— А какая разница? — покупатель посмотрел с изумлением, даже с возмущением. — Это же не именины!

Наташа не сразу нашлась с аргументацией, к ним уже бежали дамы-коллеги.

— Мужчина! Мужчина! — коллега куртуазно несла сигаретку, улыбалась. — Вы цветочки ищете? Прекрасный выбор цветов! Вам на юбилей, на день рождения?

— На похороны!

— Есть отличные цветы для похорон и недорого!

Покупатель ушел.

…Экспериментировать с травами было нетрудно, Наташа как-то быстро начала ориентироваться в их ценности. Сама комбинировала, сама испытывала. Даже свои подмерзшие цветы на продажу подпаивала специальными отварами.

Цветам приходилось туго. Сначала летели самолетом, потом развозились на точки, потом мерзли, мокли, сохли — в зависимости от погоды. Продавцы колдовали над их мумификацией, умудрялись даже где-то что-то подшивать, скреплять степлерами, скотчем. Время от времени цветы увозили на реанимацию в ванную, они отдыхали ночь в холодной воде и утром были готовы радовать своей красотой и свежестью. Хоть и не очень долго.

Каждый цветочник имел свои секреты и делился ими только в случае крайней нужды или опьянения. Наташа не делилась ни в каком случае. Свои секреты она носила в баночке из-под детского питания, время от времени поливала им свежеподрезанные стебли. Другим секретом было умение шептаться со своими продаваемыми гвоздичками и розами. Возможно, эта был какой-то признак психического расстройства — вечное одиночное плавание даром не проходит. А возможно, интуитивная попытка организма восстановить уровень спокойствия. Как бы там ни было, но Наташа часто беседовала со своими растительными подопечными, чем вызывала обалдевание и даже опасение у дам-коллег.

— Наташ! Еле вас нашел! Часа два ходил по району, пока вспомнил, где я вас видел!

Леонид, психолог.

— Я ведь тогда совершенно случайно на вас набрел! Здравствуйте!

— Здравствуйте!

Как будто стало теплее на пару градусов.

— Извините меня за назойливость, я просто вынужден исполнить волю моих друзей. Они остались очень довольны вашими цветами… Уж не знаю, по каким критериям, только вы им угодили. Вот, собственно, и все.

— Ну, замечательно! — улыбнулась Наташа. — Я очень рада! Приходите к нам еще!

— Да, обязательно! Я, правда, крайне редко покупаю цветы, у меня просто нет острой необходимости…

Он оглянулся, словил настороженные взгляды дам-коллег. Они стояли на стреме, ждали, когда покупатель начнет искать альтернативу.