— Слышь? Выпила!

— Ага! Даже не поморщилась!

— Случилось чего?

— А чего у нее может случиться? Просто выпить захотела!

— Зырь, шатается!

— Да не! Танцует!

— Че ты, блин? С чего это ей танцевать?

— Ну, говорю тебе танцует!

Наташа действительно танцевала, дергалась в такт какой-то внутренней музыке, взмахивала руками, изгибалась. Средь бела дня, в слоеных одежках и среди цветов это выглядело очень странно. Даже болезненно. Во всяком случае, дамы-коллеги помозговали и решили Натахе больше не наливать.

***

— Ира?

— Ну…

— Это Наташа.

— Ну, узнала…

— Леонид у тебя?

— …И что?

— У тебя?

— Ну, у меня…

— А как так получилось, Ира?

— Что «так получилось»?

— Что он остался?

— Вот, блин… А почему он не должен был оставаться? У тебя с ним любовь?

— А у тебя?

— У меня с ним секс!

***

Трубка замолчала. Ирочка на секунду пожалела, что не сдержалась. Можно ведь было как-то мягче… А можно было вообще не говорить… Глупости! С какой стати скрывать то, что все равно станет очевидным? Вполне вероятно, что они с Леонидом еще пересекутся пару раз и тогда, возможно, снова займутся сексом, так что все равно все будут знать…

Наташа повесила трубку.

— Ну и дура! — сказала Ирочка телефону и выбралась из туалета.

Дура Наташка! Полная дура! Надо же быть такой кобылой? Ни себе, ни людям! Да если бы она сказала, что этот мужик ей нужен, разве Ирочка стала бы покушаться? Но даже если бы и покусилась… Леонид — человек взрослый, понимает, что делает! Если бы Наташка была ему минимально дорога, он бы вчера не купился на Ирочкину провокацию…

А вчера она просто сказала ему, впустив в коридор:

— Я не знаю, о чем вы договаривались с Наташкой, но она ушла. А я здесь. И я собираюсь заняться с вами сексом.

Потом были полчаса каких-то изощренных, замысловатых текстов, долгих взглядов, попыток отшутиться или объясниться, и вдруг все разом завершилось в спальне.

И вот сейчас этот человек, улыбчивый, словоохотливый, по сути очень малознакомый, лежит в ее постели и выглядит вполне уверенным в завтрашнем дне.

— Собирайся! — сказала Ирочка.

— Куда?

— Домой!

— А если бы я предложил тебе себя в помощники по хозяйству? Оставь меня! Я прекрасно готовлю и мою посуду.

Вот идиот!

— В любое время может вернуться мой муж! Собирайся!

По лицу Леонида промчалась тень. Ирочка даже поморщилась — можно подумать, он не знал, что у нее есть муж! Сам ведь когда-то в больнице у переломанной Наташки «отзеркаливал» его!

— Да, конечно!

Он встал, начал шарить вокруг, искал одежду. Ирочка не любила этот момент взаимоотношений. Ей хотелось, чтобы она засыпала, потом просыпалась, а кавалера уже не было. И никаких его следов не было. Никаких запахов, волосинок, пятен, вмятин на белье. Но так почему-то никогда не получалось.

Снова зазвонил телефон. Ирочка встрепенулась, гордо выдвинула вперед подбородок, сказала в трубку:

— Наташка?

И вышла.

А Леонид остался, опустил руку вниз, начал исследовать пол, а второй рукой по-прежнему придерживал на себе одеяло. Одежда никак не находилось, пришлось наклониться, повиснуть вниз головой, увидеть все то, что было горками навалено под Ирочкиной кроватью.

Там был всякий мусор.

И у Леонида в голове тоже был мусор. Было тягуче-тревожно и как-то слегка грязновато в его голове… И он все пытался понять, совершил он ошибку, оставшись здесь, или нет…

А потом Леонид услышал звук. То ли хрип звериный, то ли ветра вой. Звук был такой нереальный, что ждать повторения он не стал. Как был в одеяле, так и рванул.

Ирочка сидела на табуретке, низко голову наклоня. Трубка валялась рядом. Было такое ощущение, что Ирочку только что убили и вот-вот из ее разверстого рта хлынет кровища.

— Ира?

Она булькнула что-то, качнула вялой головой.

— Что случилось, Ира?

— А-аа…

— Пожалуйста, скажи, что случилось!

Ирочка завыла, глядя в пол безумными глазами. Потом пятерней с размаху ударила свое лицо и дожала кожу ногтями.

— Что случилось?? Ира??

— Они разбились…

— Господи… Кто разбился?

— Ромка… Рома… Они… насмерть… ночью… Из Москвы…

Ирочка выла и раскачивалась, и сжимала маникюром лоб.

— Ира! Послушай меня! Ты должна сейчас успокоиться! Слышишь? Успокоиться!

— Они ехали из Москвы!.. Они разбились!.. Я ему говорила, чтобы не гонял!.. Я ему говорила, сволочи!!!

— Ира!! Ира!!!

— А он убил Ромку! Ромку моего! Ромочку убил!!! Моего любимого Ромку он убил! Убил его!!

— Ира! Давай сейчас ты на секунду успокоишься! Просто на секунду успокойся, подумай о том, что тебе сейчас надо сделать! Тебе нельзя раскисать, слышишь? Ира!

— Он умер! Они умерли! Сказали, что они сразу умерли! Насмерть!

— Ира! Встань! Держись за меня! Давай пройдемся чуть-чуть! Тебе нельзя сидеть! Ира!

— Нет, это невозможно! Он такой красивый! Как он может умереть? Как это допустили?

— Где у тебя обувь? Скажи, где твоя обувь и одежда?

— Он меня так любил! Я так его любила! Они разбились насмерть! Мой Рома у-мер! У-мер!!

И вдруг она сорвалась с места и всем телом налетела на кухонный шкафчик. И через секунду кромсала себе запястья ножом…

И все это было похоже на странную кулинарную затею. Удар, еще удар.

А еще через секунду Леонид держал Ирочку на руках, сворачивал ее, невероятным усилием, чуть ли не плечом пережимая ее глупые вены. Ирочка брыкалась, визжала диким поросячьим голосом и все пыталась как-то себе навредить.

Он вызывал «скорую», не выпуская буйную подружку из рук. Стягивал ее алую кожу наволочкой, которую рвал зубами. Головой и лбом отражал ее улары, сжимал ее, держал на весу и умудрялся как-то бинтовать.

Приехала помощь, но отпустить Ирочку не получилось: она орала, била кулаками стены, норовила уползти и содрать лохматые повязки. Поэтому Леонид сделал всего один короткий антракт — нашел и натянул брюки. А потом — босиком по ступенькам и снегу — понес Ирочку на руках вниз, в машину.

Глава 6

Ирочка докурила одну сигарету, тут же сунула в зубы вторую. Она не мылась, не ела, не пила, не спала, не красилась, не думала, не говорила. Все прекратилось, любые процессы. В больнице к ней приставили психолога, потом этого психолога сменили на Леонида, и, судя по всему, хлопотал о такой рокировке сам Леонид. Она профункционировала два дня на голой биологии — разум отключился. Сколько ни пытался Леонид выйти с ней на связь, как ни улыбался, как ни гладил по голове, как ни протирал салфетками ее дрожащую сонную артерию и виски — она молчала.

Потом было странное утро похорон, ее забрали из больницы — Наташка, Ленка, Леонид, Сергей… Говорили с ней. Девчонки кое-как отмыли ее, хотя встал вопрос, чистить ли ей зубы. Пока вопрос стоял, Наташа взяла щетку, прижала голову Ирочки к плечу и аккуратно, как двухлетнему ребенку, почистила ей зубы…

Потом Ирочка начала курить — и это был признак оживления. Она сидела на табуретке, рядом, на столе, все так же валялась телефонная трубка… А вокруг тихо говорили, суетились.

— Я поеду с вами.

— Ничего, Лень, мы справимся! — Лена ледяными пальцами собирала кровь с кухонной плитки. Кровь засохла, отходила кусочками.

— Я отменил все встречи, все работы… Я уже не могу ее оставить, понимаете?

Вошла Наташа с охапкой одежды, бросила ее на стол. На Леонида не смотрела.

— Надо ее одеть. Что лучше — шубу или пальто?

— Не знаю, — пожала плечами Лена. — На кладбище холодно будет… Шубу…

— Куртку! — прохрипела Ирочка.

— Что? — вскочили вокруг. — Что ты сказала?

— Куртку Ромкину! И джинсы… Ромкины…

Лена посмотрела на Наташу, на Леонида. Леонид кивнул: если хочет Ромкину куртку, значит, надо ей найти Ромкину куртку…

Потом позвонил Сергей, велел выходить, время.

Лена вела Ирочку под руку, Леонид отстал, пристроился к Наташе.

— Наташа…

Она не реагировала.

— Я чувствую какой-то странный дискомфорт… В отношении вас, понимаете? Так быстро получилось с Ирой… Причем я ведь не такой, как бы смешно ни звучало… Просто я увидел ее и… как вам сказать… заполыхало… Ну, это, конечно, мои личные проблемы, только я хотел бы, чтобы вы простили меня за те неловкости и недосказанности, которые возникали… Мы ведь почти стали друзьями, причем очень хорошими друзьями!

— А почему я должна на вас сердиться? — холодно поинтересовались Наташа.

Спина Ирочки впереди была худой, скрюченной, а старая спортивная куртка усугубляла горечь изображения.

— Ну, как же… Ира — ваша подруга! И тут вдруг появляюсь я и компрометирую вашу подругу! Но, поверьте, я не хотел этой двусмысленности! Более того, если бы я знал, что Ира замужем… Я видел ее мужа — тогда, на занятиях в больнице, помните? Но с тех пор прошло много времени, и она смотрела на меня так, как замужние не смотрят! Но я не хочу обвинить ее в похотливости, она великолепная. Именно поэтому я пал к ее ногам… И раз уж так случилось, раз я стал свидетелем такого горя… Я готов идти с ней до конца… Если только она позволит мне быть рядом с ней. Поэтому и прошу вас понять, что мое отношение к вашей подруге очень серьезное…

Наташа устало улыбнулась. Сумасшедший идиот… Он думает, что она переживает за свою подругу.

— И вы простите меня, Леонид.