— Нравится. Я готов заплатить вам за ваш труд.

Он достал кошелек и был явно удовлетворен. Таксист от этого совсем расслабился, панибратски хлопнул в ладоши и даже в порыве радости в этот кошелек заглянул, за что был удостоен острого, как мачете, взгляда Михал Михалыча.

Но это не убавило его пыл. Лелик был доволен Наташей, собой и вообще.

— Мне кажется, вам место в салоне, — сказал на прощанье пассажир Михал Михалыч. — Займитесь своей карьерой!

А Лелик подмигнул.

Только-только они отъехали, как откуда-то свалилась Ирочка. Она была румяная, злая и курила, не касаясь сигареты руками.

— Здорово! — крикнула она. — Мне нужен букет цветов!

— Тебе?

— Да, блин! Я что, не могу купить букет цветов? Я же не гранатомет прошу!

— Да можешь, конечно! А тебе какой?

— Такой, чтоб охмурить мужика!

И снова секунда на размышление, а потом Наташа пустилась галопом по коллегам и снова стала сочинять эксклюзивный букет. Для одного вечера это было щедро.

***

Ю. сначала не хотел открывать дверь, поскольку смотрел кино и пил пиво. Но звонили не переставая. Пришлось напрячься.

— Кто?

— Ира! Продюсер!

Ю. призадумался: а хочет ли он видеть продюсера Иру? А договаривался ли он о встрече? А не послать ли ее куда подальше вместе с карьерой и не вернуться ли в общество пива и телевизора?

— Открой, это важно!

Ю. вздохнул и распахнул дверь. И предстал во всей своей домашней красе: в майке до колена и трусах, простиравшихся еще ниже.

— Я не одет, — заметил он вяло.

— Я тоже!

Ирочка вошла. Влетела. Секунду пылала взором, а потом вручила Ю. цветы.

— Это чего? — страшно удивился Ю. — Это мне?

— Это тебе!

— А что, сегодня 23 февраля?

— Нет. Сегодня день, когда я займусь с тобой сексом!

Наступила пауза. Обычно после этого мужчины роняли то, что держали в руках, и начинали страстно целовать ее, шарить руками, прижимать к стене. И Ирочка даже прикрыла глаза и задрала подбородок, обнажив свою тонкую шею…

Но время шло, а никто не нападал.

Первый же взгляд, брошенный тайно из-под ресниц, явил грустную картину.

Ю. стоял там же, где был изначально, и хмуро чесал затылок.

— В чем дело? — спросила Ирочка. — У тебя проблемы? Ты не занимаешься сексом с женщинами?

— Ну, почему… Занимаюсь…

— Тогда… Что случилось?

— Да ничего не случилось! В том-то и дело, что ничего не случилось… — ему явно было грустно и неловко. — Ну, не планировал я сегодня…

Ирочка хлопала ресницами.

В комнате орал телик.

Ю. молча и стеснительно ждал, пока Ирочка уйдет.

Так.

Хорошо.

Она уйдет.

Только сначала убьет его с особой жестокостью!! Развалит эту его вонючую импотентскую берлогу!!! Разворотит все, что можно будет разворотить! Будет лупить до тех пор, пока стена треснет и не обвалится, засыпав навеки это позорное место, этот отстойник пива и дерьма!!!!

— Хорошо, — тихонько сказала она. — Я уйду. Но через двадцать минут… Я не буду мешать тебе смотреть телевизор. Я даже не попрошу у тебя пива, если ты взял на одного. Мне просто надо тебя видеть.

IO. погоревал, но понял, что сегодня другого исхода, более благополучного, ему не видать.

— Проходи, — он прошаркал в комнату. — Только у меня не очень убрано.

Он свалился в кресло, сделал погромче.

Ирочка села рядом на пол.

А пол был противный, с крошками, но это уже не волновало.

Какое-то время она тупо пялилась в экран, пытаясь собрать в своей пылающей голове хоть какую-то мысль. Ее отвергли. Это нереально. Это плохо само по себе. А в свете того, что ей нужен ребенок, это еще хуже. Ей нужен ребенок??? Господи! Какой ужас! Неужели, она сама придумала этот план? Бежать! Бежать немедленно!

Сидеть. Бежать успеешь. Сидеть и думать. Думать и сидеть.

Тронуть его за ногу? Не даст. Ужас! Первый раз в жизни, первый раз… Никогда еще…

Показать свои? Это можно. Это не помешает.

Ирочка осторожно освободила ножки, ненавязчиво вытянула во всю длину.

Ю. сопел, но сопел не вожделенно, а сердито. И пил пиво.

— Что за фильм? — просто так спросила Ирочка.

— «Амадей».

— Это Милоша Формана?

Вот тут Ю. слегка захлебнулся:

— Ты в кино сечешь?

— Ну, так, — скромно пожала плечами Ирочка, а сама засияла, мысленно вознося хвалу Ленке и покойному Алексею, которые достали ее кинолекториями и рассказами о режиссерах и их роли в развитии человечества! И ведь есть Бог! И справедливость! И удача! Откуда в Ирочкиной голове могло остаться такое словосочетание — «Амадей» Милоша Формана? В какой момент оно осело? Почему не было удалено из памяти за ненадобностью?

— Не то, чтобы фильм был культовый, — зачем-то начал оправдываться Ю. — Я просто люблю иногда пересматривать, ну, такую тихую классику. Очень успокаивает, дело ведь не в наворотах. А тут, казалось бы, фильм совсем простой, но что-то в нем такое есть…

— Это точно, — сказала Ирочка.

И умно замолчала.

Как по минному полю шла. Одно неверное слово — и все, контактов и шансов нет.

— Я к экспериментам в кино отношусь очень спокойно, я не люблю навороты. Мне важно, чтобы был смысл, настроение. Игра актеров очень важна. Как чувак Моцарта играет? Он же, по сути, и не играет! Ну, придуривается ведь, но как!

Ирочка кивала с важным видом.

— Боевики не люблю. В смысле хорошие люблю, а современные, которые тяп-ляп по-российски, — терпеть не могу!

Надо было уже Ирочке говорить, закреплять полученный эффект.

— А… — она подумала. — А можно твои кассеты посмотреть?

— Да конечно! — обрадовался Ю. — Блин, у меня такая коллекция фильмов! Жизни не хватит, чтобы пересмотреть!

Он убрал в сторону пиво, довольно бодро подошел к платяному шкафу. И оказалось, что этот платяной шкаф — такой стандартный, лакированный, шоколадной масти — весь до отказа забит видеокассетами!

— Офигеть… — совершенно искренне сообщила Ирочка.

А Ю. с гордостью выпятил пузо, расслабился… Ему было так приятно, так приятно!

— Сколько их тут?

— Не считал. Тысяча. Две.

— Это же сколько…

Она хотела сказать: «денег в задницу», но быстро опомнилась.

— Это же сколько лет ты их собирал?..

— Да вот как раз немного… Лет пять. Просто я всюду, где бывал, покупал кассеты. У меня есть три варианта «Унесенных ветром»: на английском, французском и японском, у меня полная подборка Кубрика, Бертолуччи и Тарковского, у меня шикарная коллекция немых фильмов… Я и сам не помню, что у меня есть. Пытался пару раз составлять каталог, но нет времени. Я все заработанные деньги трачу на кино.

— Ага. То есть ты снимаешься в кино для того, чтобы заработать деньги и купить себе новое кино…

— …И посмотреть там, как сделать такое кино, чтобы мне заплатили за это кино еще больше денег и я смог бы купить себе еще больше кино!

— Отвал башки…

Он еще полюбовался своими закромами, потом закрыл.

— В общем, это моя самая главная ценность.

— А дети?

— Дети — да, но… Я как-то не дозрел пока до понимания ценности детей. Мы, конечно, встречались, я водил их в кино, давал деньги. Но это все, понимаешь, была такая обязательная программа, как чистка зубов, например. Ничего приятного, но надо.

Ирочка гладила ногу и слушала.

— Я, вероятно, лишен таланта быть мужем и отцом. Я фанат своей работы, живу в своем мире, это очень бесит всех вокруг. Они пытаются меня переделать, у них ничего не получается, мы расстаемся….

— Твоя работа — это кино?

— Нет, это моя страсть. А работаю я программистом, причем работаю хорошо…

— А зачем ты работаешь программистом, если твоя страсть — кино?

— А потому, что кино сейчас не в том состоянии, чтобы прокормить! Для меня, во всяком случае. Снимаются только сериалы, роли ужасные, режиссеры ужасные, сценарии — плакать хочется… Не знаю…

— Я тоже снималась в кино.

— И как?

— Я решила не продолжать.

Ю. посмотрел с уважением и интересом:

— А что? Не вкатило?

— Нет. Просто это все… суета… Ерунда какая-то… Несерьезно это все.

— Молодец. Ты нашла в себе силы отказаться от славы и красивой жизни — все ведь думают, что кино — это слава и красивая жизнь, — потому что не уверена в своем таланте…

— Да дело не в таланте. В нем я уверена.

— А в чем?

Ирочка прищурилась.

Рассказать ему про Ромку? Про ребенка? Рассказать всю ту чушь, которую она придумала и в которую сама сейчас не может поверить?

***

— Лена! А мы возле вашего дома! Посмотрите в окно!

Лена застонала и уронила трубку. Да что же это такое, а? Да как же у них наглости хватает?

— Идите домой! Слышите? Немедленно идите домой!

— А мы хотим с вами познакомиться! Вы к нам выйдете?

— Я сейчас вызову милицию! Слышите?

— А почему?

— Потому, что вы мешаете мне жить!

— Нет, это не мы! Мы не мешаем! Мы с вами дружить хотим!

Бросили трубку.

Лена выключила свет, подбежала к окну и выглянула во двор. За оградой — три девчонки, лет пятнадцати, прыгают, греются. Остановились, о чем-то говорят. Потом начинают хлопать в ладоши и орать на весь двор:

— Ле-на! Мы-вас-лю-бим!

— Тише вы! — Лена представила себе возмущение благородных соседей, банкиров и предпринимателей. Конфликт с Сергеем на почве бытовых неудобств…