Еще через десять минут какого-то нереального напряжения, до треска в глазах, до лопанья барабанных перепонок, Ирочка родила маленькую фиолетово-розовую девочку.

***

Лена приехала домой, упала в обуви на диван и грызла ногти. Понять, что с сегодняшнего дня ты официально умираешь, было как-то не совсем просто. А с ботинок капало прямо на бархатную обшивку дивана, но эта обшивка могла бы сейчас вообще гореть, и Лена не обернулась бы.

Она умрет.

Только потому, что Сергей очень любит других женщин.

Порыдав, Лена набрала Ирку. Не отвечает. Блин! Договаривались же созвониться в обед! Какого черта? Какого черта, блин, в самый тяжелый момент?! Подруга называется!

Набрала Наташку.

Естественно, сняла Анжелка, поскольку окончательно оккупировала телефон.

— Анжела? Привет. Где Наташка?

— Ой, она на работе! У нее сейчас решается судьба! Утром наш дачный сосед, помнишь, мы рассказывали? Симпотный такой, усатый? Бизнесмен? Так вот… А Наташка ему очень нравится, он даже не скрывает! Так вот! Сегодня он с моей помощью ее разыскал на цветах и повез к себе в офис! Там какое-то дело организуют, и Наташка будет бизнесвумен! Супер, да?

— Супер, — мертвым голосом сообщила Лена. — А когда она вернется?

— А она может вообще не вернуться сегодня! Я бы на ее месте поехала к этому соседу ночевать!

Ясно. Еще одна любимая подружка плевать хотела на Лену. Прекрасно…

— Анжелка… Как ты себя чувствуешь?.. В смысле… Ты здорова?

— Я? Да! Мне рожать недели через две! Чувствую себя супер! Настроение отличное! Летать хочется, только живот мешает! Знаешь, это так прикольно — быть беременной! Мне так нравится! Как будто все цветет в организме!

— До свидания…

Зачем она спросила про здоровье?

Сама не поняла.

Просто так странно было, что все кругом здоровы, а Лена больна смертельной болезнью…

Это могло бы еще как-то объясниться, если бы вдруг все одновременно смертельно заболели. Тогда было бы плохо, страшно, но справедливо…

Но все были здоровы. Даже разбухшая, покрывшаяся пятнами Анжелика…

— Мама?

— Да, Леночка! Как ты себя чувствуешь?

Ну что ж она сразу, сходу?..

— Я… нормально себя чувствую…

— А как ты?

— Ну, как… Как любая старая тупая женщина?

— Ты не старая. И не глупая.

— Я старая. И глупая. Я думала над твоими словами, Лена. Вероятно, ты права. Только сейчас уже ничего не исправишь…

— Да. Сейчас уже ничего не исправишь.

Лена почувствовала, как снова накатывает. Сейчас начнется истерика баллов в десять.

— Пока, мам…

— Лена? А что ты звонила? Случилось что-то?

— Нет? Все нормально? Пока!

— Ну, пока…

— Я… люблю тебя, мам…

Маргарита Петровна даже вздрогнула. «Я люблю тебя, мам». В последний раз по доброй воле Лена говорила это лет десять назад.

Явно что-то случилось.

Она набрала номер дочери, но потом нажала на рычаг.

Миллион раз бывало такое. Они разговаривали по телефону (в гости Лена заходила реже, чем луна в окно на первом этаже), как-то нелепо, на конфликте, прощались. Потом Маргарита Петровна мучилась, перезванивала и получала от дочери по шапке — та уже успевала куда-то выйти, что-то начать озвучивать, а отчаянный мамкин звонок все портил…

Сегодня не будем злить Лену. У нее и так грустный, уставший голос. Сейчас она, возможно, спит после очередного ночного монтажа и нечего ее тревожить.

Примчался Сергей, хлопнул дверью и тут же отчаянно и киношно шлепнулся на колени рядом с диваном.

— Лена? Только не делай скоропалительных выводов!

— Пошел ты…

— Я виноват. Я очень виноват перед тобой…

— Виноват? — Лена села. — Ты ВИНОВАТ?? Это не то слово, Сергей!!!

— При чем тут слова? — он закручинился, закрыл лицо руками. — Дело ведь не в словах! А в нашей жизни! В нашей любви!

Лена хохотала, как мегера.

— Я был дурак! Такой дурак!! Я не ценил, не до конца ценил то чудо, которое было все это время со мной! Рядом! Это чудо — ты! Ты самая яркая страница моей жизни! Простить меня после всего того, что я сделал, невозможно! Ты не должна меня прощать! Но если ты захочешь, я попытаюсь тебе объяснить, почему я поступал так? Вдруг ты поймешь? Ты же умная, тонкая! Я не встречал таких, как ты! Я так мучился этот час, анализировал! Все происходило не случайно…

— Сергей, — Лена встала, застегнула куртку, она была до сих пор в куртке. — Я не хочу тебя видеть и слышать. Мне все равно, почему ты поступал так, все равно, что ты там анализировал. Мне только хотелось бы не встретить тебя никогда.

Она швырнула ему в лицо ключи от квартиры, причем швырнула так удачно, что угодила в круглую Сергееву скулу. Вот тут он реагировал поестественнее. А пока он реагировал, Лена выбежала на улицу.

***

— Ну, и где эта ваша гениальная девушка? Я уже готов домой уехать! Можно как-то ее поторопить?

Господин Г. отправился на поиски и нашел Наташу в коридоре. Она стояла у окна, молчала. Не обернулась, когда позвал.

— Эй! Товарищ дизайнер! Что это за дезертирство с поля переговоров?

— Я хотела бы уехать.

— Мы все хотим уехать, уже поздно!

— Мне надо домой.

— И мне надо домой! Ты ведешь себя как-то странно!

— Мне надо домой…

— Да едем уже! Едем!

Они сели в машину, и Г. тоже замолчал, выражая лицом полное безучастие. Вообще-то ему хотелось бы чуть-чуть поругаться, но при этом он помнил о Наташином потенциале, и минус на плюс дали визуальное безразличие.

— Я, конечно, не очень разбираюсь в загадочной женской душе, но еще час назад ты была милой, общительной девушкой… И вдруг уходишь, и с тобой что-то такое происходит, отчего ты меняешься на сто восемьдесят градусов!

Молчит.

— Наталья, пойми, я бы не спрашивал… Но если твоя печаль вызвана какими-то моими действиями, то я обязан это знать! Я заинтересован в хороших отношениях с тобой, я собираюсь с тобой работать, это как минимум…

— Ты ни при чем!

— А кто при чем? Инвестор? Какая-нибудь прохожая уборщица не так посмотрела? Я не смогу спать спокойно, если ты не скажешь!

— Я узнала, что умер один очень дорогой для меня человек!

— Ах, вот так даже, — Г. поднял брови. — Ну, тогда… Мне очень жаль…

Он довез ее до дома, сделал потише музыку.

— Хочешь поговорить?

— Нет.

— Ты очень закрытая.

— Да.

— Что я могу для тебя сделать?

— Ничего.

— Ну, давай я тебя завтра заберу, и съездим куда-нибудь за город, поедим шашлыков?

— Нет. Я пойду.

— Ну, невозможно с тобой работать… Наташ, я не хочу тебя поучать, но есть истины, которые понимаешь только со временем. Например, правду об одиночестве. Я ее понял лет в тридцать шесть, когда столкнулся с реальной проблемой нехватки рядом одного-единственного друга и одной-единственной женщины. До поры до времени все это кажется сентиментальной мутью, но проходят годы, и стадная генетика делает свое дело. Человек так устроен, ему необходимы другие люди. Даже очень сильный человек не сможет долго существовать в одиночку, и если бы ты знала, сколько я упустил, не умея окружить себя близкими… Я знаю, что это не первый случай, когда ты справляешься одна. И еще будут такие случаи. Но ты выбрала самый трудный и неприятный способ решения проблем. Я не в том возрасте, чтобы воспользоваться ситуацией и тащить девушку, которая находится в состоянии аффекта, к себе в постель. Я даже в молодости так не поступал. И моя назойливость сейчас обусловлена только искренним желанием поддержать тебя. Я не хочу, чтобы ты сейчас сидела у окошка и плакала одна!

Наташа спокойно выслушала, потом аккуратно открыла дверь, но не вышла из машины.

— Увези меня куда-нибудь, — сказала она вдруг, и подбородок задрожал. — Увези! Я больше не хочу жить! Я больше так не могу!

***

Лена ночевала у мамы, у Маргариты Петровны. Слава Богу, ключи у нее были, не пришлось будить. Она просто скользнула в ванную, полотенцем стерла слой лица, даже свет и воду не включала. Потом так же тихо, по воздуху, просочилась в свою комнату. Маргарита Петровна, конечно, проснулась, осторожно постучала в дверь.

— Лена?

— Мам! — Лена старалась звучать сонно, устало. — Извини! Там у Сергея гости! А я хочу тишины! Я переночую здесь, ладно?

— Конечно! — Маргарита Петровна еще постояла в темноте, думала, войти или нет. Решила, что дочке надо отдохнуть, и не вошла. Зато вошел Васька и по-простому запрыгнул к Лене на колени.

Так они и провели ночь. Васька — на коленях Лены. Лена — у окна.

Меньше всего она думала сейчас о Сергее, о его подлой натуре. Сергей перестал раздражать и растворился на такие мелкие фрагменты, что не значил почти ничего. Всю Лену сейчас занимала одна мысль: смерть. Причем она даже не сокрушалась, просто привыкала. С вытаращенными от ужаса глазами.

Глава 16

К утру она умерла настолько, что ее можно было резать без анестезии. Она стала тоньше и совершеннее. Оказалось, что в ее жизни было так много лишнего, каких-то хлопот, до того ничтожных в контексте смерти, таких далеких. По сути, остались только мама, подруги и, конечно, сама Лена. Все остальное: работа, одежда, Сергей, его девушки, журналисты, презентации — все ушло за черту и было удалено.

И еще Лена постаралась убежать сразу же, как начали ходить троллейбусы. Она не знала, как вести себя с мамой, что ей говорить, говорить ли вообще. Нет, когда-то надо будет сказать, но сказать спокойно, уверенно, а сейчас она не сможет сказать спокойно, уверенно, сейчас она выглядит как зомби и звучит так же.