Вместе уже несколько лет, а все равно удивление, а в приличных компаниях иногда и чуть-чуть смущение. Это не человек, это специальное приложение к нему: ни дня без безобразия. Как будто перед Костиком стоит такая задача — не повториться ни в чем: если вчера встал рано и писал стихи под кофе, то сегодня проспит до девяти, а потом начнет, не умывшись, чинить бачок. С ним все было необычно, ново, но часто и страшно утомительно. А еще он умел быть трогательным, сентиментальным, вязал крохотные букетики и развешивал их на ручках дверей, или писал записочки, или вырезал бумажные сердца, которые неожиданно выныривали из любимой книги. Маргарита Петровна раньше с такой рукотворной щедростью не сталкивалась и периодически нервничала. Ей казалось, что Костик играет, остается клоуном даже когда они вдвоем…

— Мам, я побежала?

— Куда?

— Ну, к Ирке! У нее родики… родители уехали! Мы у нее встречаемся!

— Ничего себе! — Маргарита Петровна отставила бокал. — Хорошенькое дело — уйти из дому в двенадцать ночи!

— Ма, я уже большая! Мне пятнадцать лет, между прочим!

— А мне, между прочим, сорок пять, и что? Я же не ухожу из дому за полночь!

— А тебе просто некуда идти! — Лена улыбнулась. — Ма, я же никуда не денусь! Я буду у Иры. Могу остаться до утра, могу вернуться, если соскучишься!

— Ой, Лен, — Маргарита Петровна вздохнула. — Не могу я так… Не пущу… Прости.

— Что тут у вас за новогодний консилиум? — Костик обнял обеих, выдохнув шампанским. — Предлагаю перенести прения на утро, гости ждут.

— Костя, она хочет уйти к Ире! — Маргарита Петровна все яснее понимала, что никуда одну Лену не отпустит. — Ночью! Нашими бандитскими дворами!

— А что, это единственная проблема — дворы?

— Ну-у-у-у…

— Тогда вопрос снимается. Я сейчас одеваюсь, провожаю Лену к Ире, потом возвращаюсь, и все довольны!

— Здорово! — Лена чмокнула Костика в щеку. — Дядя Костя! Ты клевый!

— Я суперклевый! И я пошел одеваться!

Маргарита Петровна вздохнула. И потом уже в безмолвной тоске и печали следила за тем, как Лена натягивает старые сапоги со скошенной пяткой, как Костик швыряется в нее шапкой, а она — в него. Детский сад!

Время летит… Еще на днях Лена боялась войти в темную комнату и автоматически брала маму на улице за руку. И вот — пожалуйста. Огромная девица с волосами ниже попы. Упрямая. Восторженная. Копия папы, только молодой и женский вариант. Иногда Маргарите Петровне становилось страшно: ну как могла вырасти такая… здоровенная… из крошечной девочки, робкой и вечно читающей где-то в углу книжку? Какое отношение имеет Маргарита Петровна с ее тонкой серой костью к этой рыхлой, рыжей, конопатой, грудастой, умничающей девице?

— Шарфик не забудь!

— Не забуду!

Дверь захлопнулась.

И Костик поскакал вниз по лестнице, громко поздравляя соседей, которые тоже выползли на лестничные клетки, курили, смеялись и звякали посудой.

— Дядя Костя! Ну, поговорите как-нибудь! Мама вечно боится!

— Потому что она мама.

— Но я же ведь не ребенок!

— Для нее — ребенок!

— Мне пятнадцать лет!

— Ты говоришь это по сорок раз на дню.

— Потому что мне приходится доказывать взрослым свое право…

— На что?

— Ну, на все!

— Права отдельно от обязанностей не даются!

— Начинается!

Вышли из подъезда. На улице пахло праздником. Играла гармошка, весело повизгивали женщины. Все окна вокруг горели — удивительное зрелище! По двору гуляли пары с маленькими детьми, как будто сейчас была не ночь, а середина дня, самое время для променада. На лестничных пролетах других домов толпились тени, дергались под какую-то свою музыку.

— Дядь Кость, а ты в инопланетян веришь?

— Я даже в милиционеров не верю!

— Нет, правда! Есть жизнь на других планетах?

— Ты же у нас в доме книжки читаешь. Это у тебя надо спрашивать.

— А я у Ирки смотрела видик, там был фильм про инопланетян!

— Те, у кого есть видик — сами инопланетяне! Я, например, не то что инопланетян — видика ни разу в жизни не видел!

— Дядя Костя! А что бы ты хотел в подарок на Новый год?

— Чтобы все были здоровы!

— А еще?

— Чтобы твоя мама меня любила!

— А еще! Что-нибудь такое… Ну, настоящее!

— Настоящее? — Костик засмеялся. — Ну, если настоящее… Хочу коробку конфет! Самую большую на свете! А то мне никогда конфет не дарили, думали, что мужики их не любят!

— А ты любишь?

— А я обожаю!

— Клево!

Возле Ирочкиного подъезда толпились нарядные граждане в шубах и пальто нараспашку. Кто-то бил в бубен, и этой нехитрой шаманской музыки было достаточно для того, чтобы веселиться на полную. Женщины пьяно орали про «ваду», которая «цячэ у ярок», мужики совиными голосами пытались подтянуть, но в основном просто гремели стаканами. А над головами всех этих добрых людей клубилась смесь паров мощного алкоголя, пота, радости и жара от распахнутых душ и одежек.

— С Новым годом! — закричали из толпы. — Присоединяйтесь!

— Ну, все. Дальше без меня! — Костик подтолкнул Лену к подъезду, а сам радостно расправил крылья навстречу румяной бабе со стаканом наперевес. Когда Лена оглянулась, Костика уже засосало в центр праздника, и он с готовностью отдался веселью — над пуховыми платками и ондатровыми шапками торчали его ладони, которые вертели «цыганочку» в такт пьяному бубну.

***

— Давай, заходи! — Ирочка приложила палец к губам. — Только не шуми сильно! Сергей здесь! Не один! С какой-то девчонкой!

Ну, вот. Стоило сбегать из дому на территорию, свободную от взрослых родственников, если на этой территории замечен один из самых вредных взрослых — старший Иркин брат!

— Они скоро свалят! Только что по телефону с кем-то договаривался! Прикинь, в ресторан едут!

— Скорее бы! А Наташка где?

— Наташка малых спать укладывает!

— Это как?

— Ну, по телефону. Рассказывает Эльке сказку.

— А тетя Капа где? Почему она не укладывает?

— А ее, блин, снова в больницу забрали. Наташка говорит, там какая-то угроза для ребенка, а срок большой. Короче, я ничего не понимаю.

Капитолина Михайловна снова была беременна. Наташке исполнилось 15, Анжелике — 10, Элеоноре — 5. И вот новое ожидание. Сама Капитолина Михайловна по этому поводу шутила, что теперь у них на одну семью будет такое количество талонов на еду и сигареты, что можно будет загонять по спекулятивной цене… Больше никто не шутил. Но и не горевали особенно.

Ирочка тихо скользнула к двери, за которой скрывался Сергей, и склонилась ухом к ручке.

— Целуются! — диким шепотом доложила она.

Целуются! Лена вспыхнула от мысли, что в трех метрах от них, за тонкой стенкой, кто-то с кем-то целуется.

— А девчонка такая страшная, мама дорогая! — Ирочка скорчила рожу. И если только та несчастная девчонка хоть на десять процентов соответствовала этой роже, то жизнь ее ожидала трудная, очень трудная.

Лена все еще стояла в коридоре, обутая, одетая, без плана действий. Запахи Нового года… Насыщенные такие! Как будто вся полезная площадь немаленькой квартиры Сидоровых увешана мандариновыми корочками. Прямо по курсу — уголок стола, накрытый белой скатертью. И на этом уголке нагло поблескивает лощеной обложкой журнал «Бурда» — восьмое чудо света, каким-то образом попавшее в эти холодные края. А возьми чуть вправо — и вот он, телевизор, с восхитительным, нереальным видиком — крышечка выдвинута вверх, пасть пуста, ожидает кассету. Сейчас Сергей смоется, и Ирочка включит Индиану Джонса…

Тут «братская» дверь отворилась, и вышел Сергей. Вслед за ним, обтягивая свитер, выплыла та самая девчонка-страшилище. У Лены было всего несколько секунд, но она заметила, что, во-первых, ничего такого ужасного в подруге Сергея нет, и, во-вторых, Ирочка испарилась, растаяла в елово-мандариновом воздухе ровно за мгновение. Но Сергею его оказалось достаточно, чтобы засечь шпионаж.

— Ирка! — он рванул вслед за сестрой.

Грохот, визг, ругательства Сергея.

Девушка лениво взглянула на Лену.

— Подслушивать нехорошо!

— А я не подслушивала, — не согласилась Лена.

— Как тебя зовут? — девушка Сергея сунула в сапог тонкую ступню с красными ноготками под капроном.

— Лена.

— Ты подружка Иры?

— Да.

— Ира — избалованная девочка, да?

— Ничего она не избалованная. Она нормальная.

— Странно. А мне показалось, что избалованная, и не очень воспитанная.

Лена молча смотрела, как она одевается. Права Ирочка. Страшная эта девчонка, страшная и противная. Несмотря на белые сапожки и короткую пушистую шубку. Несмотря на красные ногти на ногах.

— Илона, подожди!

Сергей выбежал в коридор, щеки его пылали, модный «ежик» на круглой голове воинственно топорщился.

— Я ей, кобыле, накостылял хорошенько! Мля, скорее бы перевезти вещи и зажить нормальной жизнью! Я там договорился, на следующей неделе фургон дадут, бесплатно, все включено…

— С Новым годом! — сказала Лена и пожалела.

— Еще одна! — скривился Сергей. — Что вы все тут вьетесь? Не можете на улице побалдеть?

— Да ладно ты! — улыбнулась Илона. — На улице холодно!

— А мне пофиг! Если не умеют себя вести… Так и будешь на пороге стоять?

Лена резво отодвинулась, пропустила парочку. Напоследок Сергей одарил ее ядовитым взглядом и хлопнул дверью.

— Ушел?

Ирочка нарисовалась так же неожиданно, как и исчезла.

— Вот гад! Дал мне по морде! Чуть голову не оторвал!