- Нюансы меня не интересуют, - рассмеялась Алиса.

- Тогда что тебя интересует? – завороженный движением ее губ, спросил он.

- Игра!

- С кем?

- С тобой.

- Со мной у тебя может быть работа, секс или семья. Выбирай, что больше нравится.

- Я выбрала. Игру. Боишься?

- Чего?

- Что я выиграю. Ты же не проигрываешь, да?

- Никогда.

- Значит, боишься.

- Я не боюсь! – Макаров вскочил из-за стола, обошел его и оказался возле Алисы. Аромат ее духов, прорывавшийся сквозь толщу сигаретного запаха, как будто проникал под кожу, смешивался с лимфой и кровью и становился частью его самого. – Я уже очень давно ничего не боюсь, Алиса. Так что играть со мной рискованно. Ты не растаранишь.

- Откуда тебе знать? – она подняла голову и вязким взглядом посмотрела на Илью. Взглядом, разрешающим всё.

- Я тебя знаю.

- Ты меня не знаешь, - медленно покачала она головой.

- Ты правда так думаешь?

- Я вообще об этом не думаю, - Алиса снова смеялась. Смех бился внутри нее, вырываясь наружу рваными грудными звуками. – Мне в сущности все равно.

Этот смех, едва ли смех – крик о помощи, отдававшийся в нем, стал последней границей, разделявшей их. И ее оказалось легко снести. Макаров наклонился, властно схватил ее за плечи и вынудил подняться. Провел ладонью по спине, будто бы пытался заставить расслабиться, но понимал, что она близка к истерике. И ничего не поможет. Если тонуть, то только вместе.

Быстро нашел ее губы, провел по ним своими, и его горячее дыхание с привкусом кофе и сигарет опалило ее прохладную кожу.

- И давно тебе все равно? – тяжело проговорил он.

- Всегда, - ответила Алиса, не раздумывая, и впилась в его губы поцелуем – жарким и незнакомым.

У них все было из холода в жару. Давно. Всегда. Всего лишь вход в новый цикл. Но эта цикличность однажды могла убить обоих. Макаров прижал ее к себе – жестко, почти жестоко, ощущая ладонями ее ребра под тонким шелком. И зная почти наверняка, что ей может быть больно. Рука его поднялась выше, нашла грудь, сжала крепко, пока язык проникал в ее рот все глубже. Она захотела игры! Игры с ним! После всего ей захотелось игры, ставки в которой будут так высоки, что едва ли она сама выдержит. Как и этот поцелуй теперь – выдержит ли она.

Он тесно прижался пахом к ее бедру и свободной рукой обхватил талию, будто бы сдерживая, не давая вырваться, даже если она захочет. Потом медленно отвел в сторону голову и с пьяными глазами человека, не спавшего несколько суток, но теперь будто попавшего в состояние полусна-полубреда сказал:

- Всегда есть риск заиграться.

- Ты еще можешь отказаться, - заговорила Алиса негромко, с акцентом, растягивая слова, обволакивая глуховатыми звуками. И прижималась к нему всем телом, упираясь руками в столешницу. – Но это будет значить, что ты проиграл.

Он подхватил ее под бедра и посадил на стол. Приблизился вплотную. Нырнул ладонью под короткую юбку, открывающую колени, пробежал пальцами по внутренней стороне бедра, по холодной шелковистой коже, добрался до ткани белья и накрыл ее рукой, ощущая, как там, под тканью, горячо. Из холодного в горячее. Снова.

- Я выиграю, Алиса, - рассмеялся он, но глаза его опасно блестели. – В этой игре точно.

И его пальцы сдвинули резинку и коснулись клитора.

Она вздрогнула и отдалилась. По-прежнему не касалась его руками. Смотрела неотрывно и глубоко дышала, принимая его пальцы. Двинулась навстречу, подчиняя ритму своих движений. Замерла и откинула голову.

- В рефери будет только Алёна, или Нину Петровну тоже пригласим? – наполнила она звуком своего голоса кабинет. От этого звука деться было некуда. Макаров быстро отстранился. Уголки губ его упрямо опустились, подбородок выдвинулся вперед – тоже упрямо. Взъерошенный, уставший, упертый – он был и похож, и не похож на себя двенадцатью годами моложе. Резко развернулся и направился к двери, повернул замок. Снова посмотрел на Алису.

- Вести счет будем сами. Я тебе доверяю.

- Я тебе не доверяю!

- Тогда считай сама.

- Так и сделаю!

Алиса легко соскочила со стола, оправила блузку и, как ни в чем не бывало, направилась к двери из кабинета, чтобы уже на середине комнаты столкнуться с ним, двинувшимся навстречу. В следующее мгновение она была уже обхвачена его крупными руками, ощущая шероховатость ладоней, волоски на предплечье, открытом закатанными до локтя рукавами рубашки, подхвачена куда-то вверх, а через мгновение опущена на диван. Пальцы его быстро пробежали по ее одежде, расстегивая пуговицы. И снова его жесткие губы оказались на ее теле. Всей кожей она ощущала его щетину – странно колючую и мягкую одновременно. Он быстро сдвинул в сторону кружево бюстгальтера, коснулся груди языком, очертил им ее абрис, достигнув вершины соска, и только потом поднял глаза к ее лицу.

- Что я получу взамен?

- А что ты хочешь?

- Тебя. Хотя бы пока длится игра.

- Здесь? На этом диване? Как девку? Которых не считают? – смеялась она. – Сколько ты доплачиваешь своей Алене, чтобы она не обращала внимания на звуки? Или она берет натурой?

- Оклад и премиальные, - в тон ей смеялся Макаров. – И не только здесь. Везде, где я захочу, ясно?

Ее смех резко оборвался. Мгновение она смотрела ему в глаза. В ее взгляде разрушалось все человеческое, что она сохраняла в себе долгие дни собственного существования. Столкнув его с себя, Алиса вскочила, сорвала рубашку, юбку, белье.

- Бери!

Больше он не говорил и не думал. Дальнейшее было похоже на чертовы горки, на которых они катались годы назад на Диво Острове. Алиса снова оказалась под ним, он подминал ее под себя, не желая пропустить ни миллиметра ее тела. Живого, теплого тела, которого он желал и которое желало его. Она была влажной и горячей, отзывалась на его прикосновения, судорожно сжимаясь у его рук.

На пол летела его одежда. И раскаленный, несмотря на кондиционер, до предела воздух касался теперь уже его кожи.

Он изучал ее заново. Поспешно, отчаянно, будто бы могло не хватить времени, хотя знал, что времени у него сколько угодно. И все же терпения не оставалось.

Когда-то давно, в Мюнхене, когда он знал, что она мертва, на других женщин долго не мог смотреть. У него не было секса больше года. Тошнило от одной мысли быть с кем-то, тошнило от омерзения к себе. Просто тошнило, грудь разрывало от тошноты. А потом слетел с катушек. Набухался, снял проститутку. Случилось или не случилось – утром уже не помнил. Но ощущение гадливости осталось навсегда. Оно было одним из символов возвращающейся жизни.

Чушь!

Он возвращался к жизни теперь. В эту минуту.

Был злым, запутавшимся, уставшим, но живым!

Потому что жила и она. Под его пальцами, в оболочке этой уставшей истерившей женщины жила она, его Алька!

Это ее губы он терзал злыми поцелуями, это ее грудь сжимали почти до боли его руки, это ее тело принимало его. Раз за разом, когда он вколачивался в нее в диком ритме, а потом почти полностью выходил. Это она кричала, отзываясь на каждое его движение, царапая ногтями кожу дивана, кусая его губы. И это она позволяла пользоваться собой, как игрушкой. Которой будет все равно, поставят ее за стекло или сломают, чтобы посмотреть, что у нее внутри.

Потом он окончательно потерял над собой контроль. Задергался на ней, в ней, чувствуя, как сводит все тело. Слышал собственный голос, присоединившийся к ее крикам. И понимал, что единственное, чего хочет, – чувствовать ее экстаз тоже.

Когда единственными звуками стало лишь хриплое дыхание их обоих, Алиса высвободилась из его рук, встала с дивана и небрежно оделась, оставив не заправленной рубашку.

- Будем считать контракт заключенным? – спросила она, складывая бюстгальтер в сумку.

Макаров устало смотрел на нее и не чувствовал в себе сил на ответный выпад. Вспышка закончилась – он не приблизился к ней ни на шаг. Потому просто кивнул и сказал:

- Я в игре. Начинай.

- Я позвоню!

Алиса громко щелкнула замком в двери и демонстративно продефилировала мимо ошалевшей Алёны, старательно напускавшей на себя безразличный вид. Лифт ей посчастливилось разделить с Юрием Павловичем, который безуспешно пытался отвести взгляд от ее низко расстегнутых на груди пуговиц и односложно отвечал на дежурные расспросы. Столкнувшись на самом выходе с Ниной, Алиса даже не удивилась. Только с улыбкой приветственно махнула ей рукой и выпорхнула на воздух.

Влажный и тяжелый, как все прошлые сутки.

Тяжелый и липкий, как весь ее дикий замысел, который она собралась разыграть перед Макаровым. С его непосредственным участием.

Она ни минуты не сомневалась, что он не откажется. Он не мог отказаться. Слишком заманчив шанс отыграть время вспять, создать иллюзию исправленных ошибок. Он сам показал ей свое слабое место. Алиса. Его слабое место – Алиса.

Этим она и собиралась воспользоваться. И удобно устроившись на заднем сиденье такси, корректировала первоначальный план собственной игры.

Лишить его всего, что он отнял у нее. Небо, мама, дом… Он сам, когда она так отчаянно нуждалась в нем. Она отчетливо помнила, как удивлялась, что все еще дышит без него.

Его она заставит задыхаться. Потому что это он, он, он во всем виноват! Он один, больше никто! Даже в том, что она чувствует себя безумной.

Оставалось лишь выбрать, с чего начать…

Впрочем, она выбрала. Скорее, чем думала сама.

После полуночи в кабинете Ильи Макарова завибрировал и пискнул смской телефон. Он устало поднял голову со стола, на котором до этого она весьма неуютно устроилась, и придвинул его к себе поближе. Нет, не спал. Спать, оказывается, сил тоже не было. Провел по экрану, разблокировав телефон. Номер неизвестный. Ткнул по сообщению. «Продай квартиру в кузнечном».