– Спасибо, – растерянно пробормотала Кристина, совсем не узнавая свою недоброжелательницу.

«Не так давно она мне угрожала и с трудом скрывала презрение, а сейчас встретила как старую подругу... Опять какие-то интриги или Марьяна действительно так сильно изменилась?» – подумала она и мысленно пообещала себе разобраться во всем этом.

Однако, переступив порог, моментально забыла обо всем. Комнату окутывал скорбный полумрак. Ни один солнечный лучик не проникал сюда, словно мир за окном больше не существовал. Только слабый свет ночника позволял разглядеть очертания и предметы.

– Кто приходил? – до боли знакомый голос прогнал оцепенение и Кристина, не сдержавшись, кинулась к сидящему на кровати Алексу:

– Родной, любимый мой… – Она целовала его без остановки, словно эти поцелуи могли исцелить.

– Кристина?

– Это я.

Он, словно не веря, прикоснулся ладонями к ее щекам.

– Ты пришла…

В горле застрял ком, и она ничего не сказала, только кивнула головой. Было невыносимо видеть его таким. Александр умирал. Болезнь уже крепко вонзила в него свои когти, выпивая последние жизненные соки. Она дотронулась до его коротких темных волос, вгляделась в лицо и увидела, что некогда лучистые глаза поблекли, а с впалых щек сошел румянец. Губы, когда-то расцветающие теплой улыбкой, истончились месяцами беспросветной тоски.

Кристина почувствовала, как давит в груди, но усилием воли взяла себя в руки. Нельзя сдаваться, иначе Алекс совсем впадет в уныние, а он должен жить! Хотя бы еще один день, хотя бы час, хотя бы минуту! И пусть эти крохотные мгновения будут наполнены счастьем, а не горестью!

Он слегка сжал ее пальцы и пробормотал:

– Прости меня… Я ушел, не смог рассказать правду. Я уже знал диагноз и понимал, как будет тяжело... Думал, что справлюсь сам, что потом смогу к тебе вернуться…

– Все уже в прошлом. Давай не будем вспоминать.

– Ты не должна, Кристина… Ты все еще можешь уехать, я не держу тебя, я все пойму.

– Что за глупости! Я – остаюсь, и точка! Я твоя жена перед Богом, это мой долг…

– Тебя привел сюда долг? – в глазах Алекса мелькнула печаль.

– Нет. Любовь. Любовь!

Она порывисто обняла его, не переставая терзать себя вопросами: «Почему мы так бессильны перед смертью? Почему ничего не можем изменить?» Она вспомнила Бронислава, его слова, что Господь сначала забирает к себе самых лучших... И тут же остановила себя. Александр болен, но все еще жив! У них есть еще время! У нее есть еще время, чтобы сказать...

– Алекс, ты же ничего не знаешь...

– О чем?

Кристина села перед ним на корточки и, глядя в глаза, призналась:

– Когда ты ушел, я поняла, что беременна. У тебя есть сын.

Алекс ничего не сказал, но новость сразу изменила его: глаза загорелись, а на губах затеплилась улыбка. Кристина поднялась и отдернула шторы, впустив в комнату солнечные лучи, затем вернулась и села рядом с мужем. Он растерянно переспросил:

– Сын?

– Да, сын, – ответила она с нежностью.

Александр опустился на подушку и посмотрел в сторону окна. Исхудавший и изможденный, он, тем не менее, выглядел радостным.

– Как его зовут?

Кристина ответила не сразу. Расстегнула молнию сумочки и достала фотографию. Алекс долго рассматривал мальчика на снимке, а Кристина, не отрываясь, глядела на него: в уголках его глаз показались морщинки, лицо просветлело.

– Как-то мы шли из храма, и я подала милостыню нищему. Он сказал, чтобы я съездила в Троице-Сергиеву Лавру... Помнишь?

Алекс кивнул.

– И я съездила. Как видишь, святой Сергий Радонежский помог... Я назвала сына в его честь.

Глаза любимого мужчины сияли, и печаль Кристины начала потихоньку отступать. Александра удалось немного растормошить, вырвать из трясины отчаяния, может, есть еще шанс его спасти?

Они все говорили и говорили, не в силах оторваться друг от друга, однако никто из них так и не решился затронуть тему болезни. Дождавшись, пока утомленный разговором Алекс уснет, Кристина на цыпочках вышла из спальни. В гостиной она увидела Марьяну. Та сидела на диване, понурив голову, и о чем-то так напряженно думала, что не сразу заметила ее.

Кристина не знала, что делать дальше. Стоит ли выспрашивать у Марьяны подробности о болезни Александра или лучше поговорить с его врачом? Бесцветный голос прервал ее мысли:

– Как ты думаешь, может ли Бог простить человека, совершившего преступление?

Кристина вздрогнула: вопрос прозвучал слишком неожиданно. Особенно странно было слышать его от Марьяны. Но женщина терпеливо ждала ответа.

– Не мне судить.

– Вижу, ты удивлена... Просто Алекс последнее время много читал мне из Библии, так что я поневоле начала задумываться.

Марьяна нервно заправила выбившуюся прядь за ухо и сцепила руки в замок.

– Алекс, он... Он верит в меня, понимаешь? Никто и никогда не верил в меня так, как он. Иногда мне даже кажется, что он видит меня насквозь, знает все мои мысли, видит мои метания...

– Ты о чем?

Но Марьяна не слышала:

– И, несмотря ни на что, за все это время не сказал мне ни одного плохого слова. Если бы я не была с ним знакома, никогда бы не поверила, что такие люди существуют. Понимаешь, я его бросила, наговорила кучу гадостей, а потом предала. Да, испортила ему всю жизнь! А если он в курсе, то почему не выгоняет меня? Не пытается обличить?

– О чем ты говоришь? – с недоумением перебила Кристина. – В чем он должен тебя подозревать?

– Я же видела, как он борется с этой болезнью, видела, как мучается, как хочет жить... И это я, я во всем виновата! – Марьяна подняла на нее глаза – в них читался леденящий страх. Кристине стало не по себе. – А он верит в меня. Верит, что я раскаюсь. А я не раскаиваюсь, нет! Потому что сижу здесь и жду, что мне скажут, хотя могла бы, наверное, пойти в полицию и все рассказать!

Она рассмеялась и тут же замолчала. Сжала пальцы в кулак и снова разжала. Кристина нахмурилась:

– Не пойму, в чем ты виновата? Можешь нормально объяснить?

Марьяна резко поднялась и, подойдя к двери, плотно закрыла ее. Потом вернулась на место и потерла виски. Лицо ее перекосила страдальческая гримаса.

– Ты когда-нибудь слышала о Большом боссе?

Кристина поежилась и напряженно посмотрела на собеседницу. Та выгнула бровь:

– Значит, слышала. И, наверное, знаешь предысторию. В общем, босс придумал план: не просто убить, а сделать это так, чтобы все выглядело естественно. Ну конечно, у музыканта онкология, так сложилось, никто никогда не узнает, что все было спланировано заранее... И когда Алекс решил стать донором, босс просто этим воспользовался. По его приказу к здоровой печени трансплантировали часть больной, а когда тот спохватился, было уже поздно.

Кристина охнула и бессильно откинулась на спинку кресла. Хотелось оглохнуть, чтобы не слышать, никогда не узнать обо всем этом кошмаре. Но Марьяна, путаясь и запинаясь, продолжала:

– Только босс не представлял, какая сильная воля у Алекса. Не рассчитывал, что он протянет так долго. Два года. Для кого-то пустяк, а для него – почти целая жизнь... Поэтому он и решил порвать с тобой – хотел защитить. Понимал, что уже не жилец, а у тебя еще все впереди... Ты – единственное, что у него осталось, а ведь босс не преминул бы добраться и до тебя. И Алекс ушел. Я знала причину, другие – нет. Но никто не стал расспрашивать. Хотя нет, не только я. – Она сдвинула брови, припоминая. – Николя вскоре догадался о его болезни, я слышала, как они говорили... И в самые сложные моменты он всегда поддерживал Алекса.

Кристина чувствовала непреодолимое желание вцепиться мерзавке в горло. Значит, она знала, что случится с Алексом и молчала! А сейчас рассказывает, как все произошло, и ждет... сочувствия? Понимания? Скандала? Или просто хочет облегчить душу?

– Какая же ты!.. – Она не договорила, потому что вид Марьяны поразил ее. Осунувшееся, худое лицо показалось восковым, каким-то неестественным. Глаза беспокойно бегали, пальцы не находили покоя. Вся она была, как струна, натянутая до предела, готовая оборваться в любой момент. В потускневшем взгляде плескалась паника. Проигнорировав ее возглас, женщина продолжала:

– Он работал на износ. Без отдыха, почти без перерыва, старался успеть записать побольше песен. Работал даже во время химиотерапии. Терял сознание, пил обезболивающие и все равно делал свое дело. А босс продолжал злиться. Особенно взбесил его последний клип группы. Ты, наверное, его видела, да? Алекс там с толстым слоем грима и в парике. Снимает медицинскую повязку и поет, что еще погремит костями... – Она запнулась и провела ладонью под глазами, вытирая слезы. – К сожалению, лечение не помогло. Алекс решил не продолжать. Перевел деньги в больницы для онкобольных и уединился здесь, потому что пресса буквально начала его преследовать. Состояние у него пока стабильное, но ты же понимаешь, что смерть... неизбежна. – Марьяна сделала паузу и глубоко вздохнула. – Знаешь, ему постоянно приходят письма с благодарностью от родственников тех детей, которые смогли выкарабкаться. Телефон разрывается от звонков. Я смотрю, как он угасает... И ненавижу себя! Ты знаешь, каково это – каждое утро просыпаться и чувствовать к себе отвращение? Казалось бы, у тебя есть все, но это все тебе не нужно, потому что ты потеряла главное...

Она не договорила. Слова повисли в воздухе, в гостиной воцарилась тягостная тишина. Кристина чувствовала себя совершенно разбитой и загнанной в угол. В душе ощущалось такое опустошение, что не было сил злиться. Она смотрела на ассистентку Алекса и понимала: сейчас Марьяна впервые сорвала маску притворства и предстала такой, как есть – одинокой, раскаявшейся грешницей, всю жизнь гнавшейся за богатством, но в этой гонке потерявшей все светлое, что было в душе.