Эль Кеннеди - Игра

И теперь, когда я столкнулся с ним на студенческой вечеринке с группой телок в придачу, у меня срабатывает внутренняя сигнальная система.

Но, возможно, это просто я кретин. Лишь то, что он тусуется с девушками, не значит, что он изменяет Деми.

– В общем, я заметил тебя оттуда и хотел поздороваться, – говорит Нико, в тосте поднимая стакан. Только делает он это так резко, что жидкость переливается через край, и до моего носа доходит запах водки. Его неуклюжие руки и затуманенные глаза показывают, что он сильно пьян.

– Увидимся позже, ладно?

– Хорошо. Давай. – Я поднимаю стакан.

Нико возвращается к друзьям. Я успокаиваюсь, когда вижу, что он не становится рядом с девушками, а тут же заговаривает с низким лысеющим парнем в черной майке. Мне плевать, если Нико заметит, что я за ним слежу: я стараюсь ради Деми. Она хороший человек.

– А ты – хорошее яйцо, – говорю я Пабло, хлопая по карману.

– Я ПРИШЕЛ!

Грандиозный крик принадлежит Майку Холлису, который через заднюю дверь входит в патио, победно подняв руки. Рупи топчется прямо за ним, как раздраженный котенок.

Несмотря на свою ужасную невыносимость, Холлис был достаточно популярным, когда учился в Брайаре. Старые товарищи по команде и уйма фанатов подходят к нему, чтобы поздороваться, и он принимает их приветствия и восхищения, как будто он Меган Маркл, встречающаяся с простолюдинами.

Рупи замечает меня и подходит. Она одета в традиционном для себя стиле: юбка с высокой талией длиной до колен и чопорная, застегнутая на все пуговицы прямо до шеи рубашка.

– Я очень хотела посмотреть сегодня «Ривердэйл», Хантер, – ноет она.

Я обнимаю ее за крошечные плечи.

– Прости, Рупс. Но иногда ради любимых приходится чем-то жертвовать.

Огромная улыбка практически разрывает ее лицо на две части.

– Боже мой, я не слышала от тебя ничего милее. Я знала, что внутри ты душка.

– Только никому не говори. Хочешь что-то выпить?

– Мне нельзя, я сегодня за рулем.

– Я думал, у тебя нет прав.

– У меня нет фальшивых прав. Ах, Хантер, ты совсем меня не знаешь.

Возможно, так и есть, но должен признаться – я не против. Даже в хорошие дни Рупи невыносима.

– Это Пабло? – Ее лицо светлеет. – Я не знала, что на этих выходных он у тебя, – добавляет она, как будто говоря об опеке над человеческим ребенком. – Дай мне его подержать!

Я вытаскиваю из кармана розовый сверток и передаю его Рупи.

– Давай жги, – говорю я ей.

Еще час мы болтаем. Фостер дает мне косяк, и я глубоко затягиваюсь, прежде чем отдать обратно. Я расслаблен, раскован. Счастлив просто тусить со своими дружбанами и танцевать с Рупи под паршивую попсу, орущую из динамиков. Впервые за долгое время я не думаю о сексе. Девушки пытаются поймать мой взгляд. Какие-то подходят, чтобы пофлиртовать. Но мне все равно. Мое либидо сегодня уснуло.

– Пабло-о-о-о! – орет Холлис. Он болтал с чуваками из команды по лакроссу, но теперь присоединяется к нам у дальнего конца бассейна. – Дай мне его, детка.

– Отстань от Пабло, – сурово говорит Рупи, прижимая яйцо к груди. – Ты слишком пьян, чтобы его держать.

– Нет! Ну же, дай его мне.

– Нет.

– Хорошо, тогда я просто… САМ ЕГО ВОЗЬМУ! – Как ниндзя, Холлис выхватывает яйцо из рук своей девушки. Только вот она была права: он слишком пьян, чтобы держать что-то маленькое. Его большая ладонь не удерживает Пабло, и он вылетает из его рук прямо в воду.

В воду в бассейне.

Баки с ужасом вскрикивает. Черт, даже я на секунду впадаю в шок. Мы все смотрим на маленький комок, болтающийся в воде, которая благодаря светящейся плитке кажется голубой. Никто не двигается.

– Мы только что его убили? – не выдерживает Фостер.

– Свиньи плавают? – встревожено спрашивает Рупи.

– Понятия не имею, – признаюсь я. Пабло все еще плавает в глубине бассейна.

– Кто-нибудь, погуглите быстро, плавают ли свиньи, – требует Баки.

Рупи уже с телефоном в руках.

– Боже мой, – говорит она секунду спустя звенящим от облегчения голосом. – Они плавают! Тут написано, что некоторые свиньи чувствуют себя в воде естественно, как собаки. Другие ненавидят быть мокрыми, но их можно научить плавать. – Она осматривает наше водяное яйцо. – Но, если бы Пабло был настоящей свиньей, он вряд ли бы смог сам выбраться из бассейна. Тут нет ступенек.

– Ага, а по той лестнице он не взберется, – соглашается Фостер.

Все смотрят на меня.

– Что? – говорю я.

– Ты сегодня за ним следишь. Ты должен его вытащить.

– Прошу прощения? – Я смотрю на пустой бассейн, который еще час назад кишел людьми. Сейчас почти два часа ночи, и плавать никто не собирается. – Я не прыгну в бассейн, ублюдки.

– Мы не учили его плавать, – спорит Баки. – Прямо сейчас он барахтается в воде. Он скоро умрет.

– Это зашло уже слишком далеко, – твердо говорю я.

Только вот, к моему искреннему удивлению, все, даже Фостер, продолжают на этом настаивать. Баки скрещивает руки на груди.

– Твою ж мать, – резко говорю я. – Вы всерьез хотите заставить меня это сделать?

Стягивая с себя футболку, я осыпаю всех трехэтажным матом. Ботинки и шорты снимаю тоже, потому что я не собираюсь ехать в такси домой насквозь мокрым.

Я подхожу к краю бассейна.

– Вы, мудаки, не заслуживаете такого капитана, как я, – бормочу я и ныряю в боксерах в воду. К счастью, вода еще теплая, и, подплывая к Пабло, я заставляю себя думать что-нибудь хорошее о своей команде.

Правило капитана номер миллион: терпение, всегда будь терпеливым.

С Пабло в руках я взбираюсь по лестнице и заливаю водой бетонный пол.

– Вот, – бормочу я Фостеру, передавая ему в руки яйцо. – Пойду наверх, вытрусь и переоденусь.

Грустный взгляд Рупи останавливается на моих трусах.

– Хантер, я вижу очертания твоего пениса.

Ага, потому что на мне белые боксеры, и они промокли и прилипли к моему телу. Я злобно смотрю на Рупи, собираю разбросанную одежду и направляюсь в особняк.

Уже поздно, и вечеринка утихает, поэтому в мужскую ванную очереди нет. Но дверь заперта, и, когда я стучу в нее, раздается неистовый голос:

– Вали отсюда, я занят.

Поэтому я тащусь наверх и пробую попасть в ванную в коридоре. Дверь закрыта, но я нажимаю на ручку, и она оказывается незапертой. Я толкаю дверь как раз в тот момент, когда раздается хриплый стон, и я вижу, как Конор Эдвардс держится обеими руками за светлые волосы.

– А-а-а, мать твою, я кончаю, – хрипит он, двигая бедрами. И стоящая на коленях Мишель проглатывает каждую каплю.

Господи!!!

Я резко хлопаю дверью, наплевав на то, услышат они или нет. Я и раньше натыкался на трахающихся друзей, но никогда не удостаивался чести смотреть в их затуманенные от блаженства глаза, когда они кончают. Чертов Конор. Он что, ни разу не слышал о защелке?

Я обращаю внимание на спальню в конце коридора. Я знаю парня, который там живет: его зовут Бен или как-то еще. И у него собственная ванная. Мое мокрое тело заливает ковер водой. Мне нужно полотенце и мусорное ведро, чтобы выбросить боксеры. Моя цель – ванная Бена.

Но только я делаю шаг по коридору, как распахивается дверь Бена, и я вижу еще кое-что, что видеть не должен.

Только на этот раз это хуже, чем кончающий в рот какой-то телки Конор.

Намного, намного хуже.

В понедельник я встаю в шесть. В семь у нас утренняя раскатка, и мне надо поесть, потому что я всегда завтракаю перед тренировками. А после них завтракаю во второй раз на кухне хоккеистов. Совсем как хоббит.

Холлис уже проснулся. Ему нужно сегодня уехать обратно в Хэмпшир. Иногда он уезжает в воскресенье вечером, но бывают дни, когда он не может пожертвовать ни единой секундой, которую мог бы провести со своей прекрасной дамой Рупи, и уезжает рано утром в понедельник. Видимо, сейчас как раз такой день. Но в этот час он рискует застрять в пробке.

– Привет, – говорю я, когда он вяло заходит на кухню.

Он мычит в ответ.

Я направляюсь к кофеварке. Мне нужна доза кофеина, чтобы запустить мозг.

– Хочешь? – предлагаю я.

Слышу еще одно мычание.

Буду расценивать это как согласие. Спустя пару минут мы пьем кофе, пока я сижу в телефоне, проверяя план питания на неделю. Наш нутрициолог Карли держит команду на строгой диете. Правда, мы постоянно ее нарушаем, но, как всегда предупреждает Карли, несоблюдение ее плана питания делает хуже в итоге нам самим.

Я просматриваю варианты из списка и выбираю омлет из яичного белка с овощами.

– Будешь завтрак? – спрашиваю Холлиса. – Омлет.

Он кивает.

– Да, на дорогу было бы хорошо. Хотя сделай двойную порцию.

– Ты хочешь двойную порцию омлета?

– Я голоден.

– Давай начнем с одной, а потом посмотрим, останется ли время. Тренер взбесится, если я опоздаю. – Я кладу на столешницу разделочную доску и нож. – Нарежь все.

Холлис режет грибы и зеленый перец, а я занимаюсь яйцами. Пока мы готовим, в доме сохраняется зловещая тишина, и небо за кухонным окном еще остается темным. Из-за этой темноты кажется, что сейчас ночь, и мои мысли непреднамеренно возвращаются к субботе.

Мать твою.

Нико абсолютно точно спал с телкой, с которой выходил из спальни, когда я его увидел.

Или, по крайней мере, он снял перед ней штаны.

А когда ты в серьезных отношениях с девушкой, ты никогда не должен снимать штаны в присутствии другой девушки.

Проблема в том, что… я все же не поймал его с поличным. Я увидел то, что могло следовать за этим. И я не собираюсь мутить воду в отношениях того, кого я едва знаю. Деми еще недостаточно мне доверяет, чтобы поверить на слово. Если бы я подошел к другу, например, к Дину, и сказал: «Слушай, Элли тебе изменяет», – он бы поверил мне. Потому что Дин знает, что мне незачем лгать или плести интриги. Но Деми не знает об этом. Она задумается о том, какие у меня причины на это, и даже, возможно, заподозрит меня в том, что я хочу оклеветать Нико, чтобы заполучить ее себе, а это неправда.