– Он в порядке? – с ужасом говорит мама. – Он что, в больнице?

– Нет, он не в больнице, и я буквально только что попросила вас оставаться спокойными. Можете, пожалуйста, пообещать, что дадите мне договорить, прежде чем начнете высказываться?

Папа машет своей большой ладонью.

– Говори.

– Пообещайте, – требую я.

Они оба бормочут обещания.

Я выдыхаю.

– Мы с Нико расстались пару недель назад.

Когда мама открывает рот, я, как каратистка, разрезаю ладонью воздух. Она закрывает рот.

– Я знаю, что это не то, что вы хотели бы услышать, – продолжаю я, – и, поверьте мне, я тоже не ожидала, что так случится. Как мне казалось, мы были счастливы вместе, и в наших отношениях все было хорошо.

Папа рычит:

– Что он натворил?

Он меня перебил, но я отвечаю:

– Он мне изменил.

Воцаряется тишина.

– Это было… спьяну на вечеринке? – Маме хватает наглости говорить это с надеждой.

– Даже если бы было спьяну, это все равно непростительно, – твердо говорю я.

– Ну, это намного менее непростительно, чем если бы он…

– С тремя разными девушками, – перебиваю я, и ее рот снова захлопывается. – Моя подруга, сестра его коллеги и случайная девушка, которую он встретил у бара, когда тусовался с друзьями. – В третьей измене он признался, когда заваливал меня сообщениями со своими раскаяниями. – С четырьмя, если считать девушку, с которой он изменил мне в старшей школе… – Еще одно милое признание по переписке, хотя в этом случае скорее подтверждение. – Поэтому нет, никакой надежды и никакого прощения. Я официально с ним покончила. Возможно, однажды я смогу опять с ним дружить, но только ради наших семей, а не себя.

– О, Деми, – печально говорит мама.

– Разумеется, я не буду вас просить перестать общаться с Дорой и Хоакином, но… – Я медлю, сцепляя вместе ладони. – Я знаю, что мы пригласили Дельгадос на Рождество, но, я вас умоляю, может быть, получится попросить их не приходить?..

Папа, в реакции которого была только поддержка, когда я рассказывала о неверности Нико, теперь выглядит смущенным.

– Но все уже запланировано, солнышко. – Я хорошо знаю своего отца: он не хочет плохо выглядеть перед своими друзьями.

– Я понимаю, но я прошу вас как ваша единственная дочь поставить в данном случае мое благополучие на первое место. Я не могу провести Рождество с Нико и его семьей. Просто не могу. Расставание еще слишком свежо, и это будет слишком неловко. Это… это причинит мне боль, – тихо говорю я и отвожу взгляд, потому что ненавижу показывать папе свою ранимость. Он так силен, что рассыпаться перед ним на части кажется грандиозным провалом.

Но слова имеют желаемый эффект. Со слезами на глазах мама встает и подходит ко мне, чтобы обнять.

– О, мами, мне так жаль.

Обнимая ее в ответ, я смотрю на отца, который все еще пытается объяснить действия Нико.

– Ты правда не хочешь дать ему еще один шанс?

– Правда, – говорю я сквозь стиснутые зубы. – Я не могу.

По лицу папы пробегает уныние.

– Я знал этого парня с тех пор, как ему было восемь. У него всегда крепко сидела голова на плечах.

– Я тоже так думала.

– Тут точно все не так просто. Возможно, Нико…

– Он изменил мне, папа.

– Я не оправдываю это, – быстро говорит он. – Обещаю, что нет. Я только хочу сказать, что, возможно, тут все не так просто. Возможно, у Нико эмоциональные проблемы, о которых мы не знаем, или проблемы с наркотиками, или…

– Или он просто хренов мудак, – выпаливаю я.

Глаза папы сужаются.

– Следи за языком.

– Нет, я не буду следить за языком, и я не буду стоять тут, пока ты всерьез пытаешься меня убедить, что мой неоднократно изменивший мне бывший парень стоит еще одного шанса. Ни за что, папа. Я не собираюсь к нему возвращаться и оправдывать такое поведение. Между нами все кончено.

– Возможно, в будущем…

Из моего горла вырывается крик отчаяния.

– О господи, нет! Между нами все кончено. И пожалуйста, пожалуйста, не приглашайте их на Рождество. – У меня все закипает в желудке, когда я представляю, как провожу праздники с семьей Нико. Я всегда думала, что отец во всем меня поддержит, но сейчас кажется, что он искренне разрывается между мной и Нико. А я его дочь.

Не говоря больше ни слова, я выхожу из кухни и быстро поднимаюсь в свою комнату. Не проходит и десяти секунд, как у двери появляется мама.

– Деми, детка. – Она видит мои мокрые глаза и раскрывает руки, и я, как маленький ребенок, падаю в них.

– Почему он так глупо себя ведет? – бормочу я в ее огромную грудь.

– Потому что он мужчина.

Я приглушенно хихикаю в ответ.

– Хочешь еще об этом поговорить? – предлагает мама, выводя успокаивающие круги на моей спине.

– Нет, тут больше нечего сказать. Но я была бы очень рада, если бы ты спустилась вниз и сказала папе прекратить, что бы, черт побери, они ни делал. Скажи ему, что если он хочет вернуть Нико, то может встречаться с ним сам.

Она тихо смеется.

– Я ему передам. И я хочу, чтобы ты знала: да, нам трудно поверить, что Николас мог так поступить, но боль в твоих глазах говорит мне, что этот парень очень сильно тебя ранил, а любой, кто причиняет боль моей детке… – Она зловеще замолкает, и ее карие глаза темнеют. – Ты уверена, что нельзя пригласить их на Рождество и отравить им еду?

– Уверена, – угрюмо говорю я. – Мне слишком сильно нравится его семья. – Я вздыхаю. – И его смерти я тоже не хочу. Но это не означает, что я когда-нибудь к нему вернусь. Знаешь, как это унизительно – понимать, что он спал с другими девушками? При этом он лгал мне, и покупал тупые подарки, и заставлял меня чувствовать себя как… – У меня срывается голос, и я замолкаю, потому что продолжать не имеет смысла.

Между мной и Нико все кончено. И я правда не хочу к нему возвращаться. Если честно, с тех пор, как я заблокировала его номер, с моей души как камень свалился.

– Мам, я хочу немного побыть одна, – признаюсь я. – Отложишь мне еду, чтобы я попозже поела?

– Конечно, мами. Если я тебе понадоблюсь, просто крикни, хорошо?

Как только она уходит, я ложусь на кровать и начинаю смотреть в потолок. В комнате убрались к моему приезду, и тут пахнет сосной и свежим постельным бельем. Мама знает, как сделать все уютным.

Я переворачиваюсь и начинаю играть с краем подушки. Это ужасно. Почему наши с Нико семьи так связаны? Мне всегда будет что-то о нем напоминать, когда все, что я хочу, – это оставить его позади. Сказать по правде, я готова двигаться дальше. По крайней мере, меня интригует мысль быть вместе с кем-то другим.

Со вздохом я открываю «Инстаграм» и бездумно прокручиваю ленту новостей. Я подписываюсь на Пабло Яйцебара, у которого до сих пор выложена только одна фотография. Интересно, они сами сделали этот гамак? Не могу представить, что его где-то можно купить. В Гастингсе особо не встретишь бутиков с миниатюрной одеждой и аксессуарами для яиц.

Пока я сижу в ленте, мне пишет Хантер – возможность отвлечься от социальных сетей.

ХАНТЕР: Нормально доехала?

Я: Да. Уже на месте. Но это была худшая поездка на автобусе В МОЕЙ ЖИЗНИ. Парень рядом со мной постоянно показывал мне фотографии своих хорьков.

ОН: Хорьков???

Я: Хорьков.

ОН: Семя, по-моему, ты сидела рядом с серийным убийцей. В следующий раз, пожалуйста, присылай мне фотографию своего соседа, чтобы мне было что показать полиции.

Я смеюсь про себя и печатаю: «Ты в Гринвиче?» Я знаю, что он собирался поехать туда после утренней тренировки.

ОН: Да. Поехал с Саммер и Фитцем. Он проведет День благодарения с ее семьей.

Я: А ты будешь только с родителями? Никаких дяди/тети/кузенов/бабушек/дедушек?

ОН: Никаких. Только нас трое. Слава богу.

Я: Все настолько плохо?

ОН: Мой отец один раз наорал на организатора кейтеринга за то, что она поставила на стол один общий соусник вместо нескольких маленьких для каждого. Я потом слышал, как она плачет на кухне.

О боже, это жестко. И я поверить не могу, что его семья заказывает кейтеринг на День благодарения. Моя мать скорее предстала бы перед расстрельной командой, чем доверила бы кому-то еду в этот день.

Я: Это хреново. Хотя, если это тебя немного успокоит, сейчас мой отец тоже ведет себя невыносимо. Я только что рассказала им про Нико, и папа пытался убедить меня дать ему еще один шанс!!

ОН: Серьезно??

Я: Ага. Папа помешан на нем.

ОН: А ты хочешь давать ему еще один шанс?

Я: 100 % нет. Вообще-то, я как раз перед тем, как ты написал, думала, что, возможно, готова к… барабанная дробь, пожалуйста… тому, чтобы замутить с кем-то и все забыть.

ОН: У-у-у, интересненько. Это весело.

Я: Вызываешься добровольцем?

Стоп. Что?

Что, черт возьми, я только что написала? И вдобавок к моему смятению Хантер отвечает простым «ахахах».

Я: Что это, мать твою, значит?

ОН: Что я громко хохочу.

Я: Я знаю, что означает «ахахах»! Но почему ты смеешься?

ОН: Потому что ты пошутила?..

Я: А что, отношения со мной – это смешно? Ты не считаешь меня милой?

ОН: Ты больше чем милая.

Я чувствую, как краснею. Весь этот разговор – какой-то бред. Естественно, Хантер не вызывался добровольцем, чтобы со мной спать, а сейчас я просто напрашиваюсь на комплименты, потому что чувствую себя неуверенно из-за того, что мой бывший не смог держать ширинку застегнутой. Буквально и фигурально.

ОН: Давай серьезно: ты правда просишь меня замутить с тобой?

Мой большой палец замирает над буквой «д». Я могла бы просто нажать на нее, а потом на букву «а». Но это откроет дверь тому, что просто снесет мне голову. Мы с Хантером друзья. Я считаю его привлекательным, но я впервые задумалась о том, чтобы быть больше чем друзьями.