Августа взвизгнула от досады:

— Клянусь, я готова трясти тебя вниз головой! Разве это не та женщина, которую ты специально просил меня найти? Ты сказал, что ищещь аристократку, которая пойдет на mésalliance!

Черт! Oн сказал именно это. В замешательстве Тревор оставил софу и начал беспокойно бродить по комнате.

— Ну, найди мне другую! — рявкнул он.

— Да уж! Придется! — огрызнулась Августа. — Ты сделал все возможное, чтобы заставить леди Виннифред пожалеть о своей снисходительности. Осмелюсь предположить, что она никогда больше не войдет в мой дом.

Тревор запустил руки в волосы.

— Черт побери! Что мне делать? Я должен спуститься вниз и извиниться?

— Все ушли. Слава Богу! Это было бы типично в твоем стиле — броситься вниз с взлохмаченными волосами и сорванным галстуком!

Он остановился и одарил Августу кривой ухмылкой:

— Твои гости могли бы приписать мои отвратительные манеры опьянению и отнестись ко мне чуть более терпимо.

Губы Августы дрогнули.

— Хм! Если ты думаешь, что общество охотнее примет пьяницу, чем хама, во что бы то ни стало, пусти слух! Но я надеюсь, что мы сможем выдать тебя за забавного чудака.

Тревор задумчиво поджал губы.

— Неплохо! — одобрил он. — Я легко могу сойти за эксцентрика.

Августа рассмеялась:

— Тревор, ты и есть эксцентрик!

— Я? — Oн упал на софу и широко зевнул. — Хорошо. Высший свет полон сумасбродов. Господи, какой утомительный способ провести вечер! Неужели все благовоспитанные женщины такие унылые?

Она распахнула глаза.

— Ты находишь их всех скучными? Ханна Честертон считается довольно остроумной. Я думала, что она тебе понравилась; ты несколько раз смеялся над ее репликами.

— Я смеялся и над клоуном, которого мы видели в Сент-Айвсе, но я бы не хотел на нем жениться.

— Честное слово! Какой ты тяжелый человек, Тревор! Ни одна из дам не пришлась тебе по вкусу? Леди Виннифред — изящное создание. Не то чтобы теперь это имело значение, поскольку ты обратил на нее внимание лишь однажды, когда взглянул с презрением перед уходом с мисс Марсден.

Он фыркнул:

— Фу! Леди Виннифред — самоуверенный сноб. У мисс Гамильтон нет подбородка, мисс Марсден — ноль с вьющимися волосами и… как звали эту рыжую?

— Фэйрчайлд.

— Ха! Она могла быть прекрасным ребенком, но превратилась в отвратительную женщину! Зачем ты ее пригласила?

Глаза Августы сердито вспыхнули.

— Я пригласила ее, упрямый болван, потому что она в родстве почти со всеми важными семьями в Англии! Я думала, ты хочешь продвигаться вперед. Ради Бога, решайся! Ты ищешь невесту или нет?

Прямотa вопроса подействовала на него как ушат холодной воды. Вo всем тошнотворном ужасе неожиданно возникло видение: он сам, уныло присутствующий на званом обеде после званого обеда в монотонной последовательности и заканчивающий у алтаря с безликим, самодовольным ничтожеством. Непроизвольная дрожь охватила Тревора Уитлэча.

Августа увидела дрожь и внезапное выражение панического ужаса брата. У нее отвисла челюсть.

— О! — воскликнула она. — Ты ищешь невесту не больше, чем я! Несчастный! Если бы ты только знал, на какие мученья я пошла…

Он поспешно поднял руку, словно пытаясь отогнать ее.

— Ну-ну, Гасси, не бросайся на меня! Я действительно ценю все, что ты сделала. И я правда хочу однажды жениться.

— Oднажды в ближайшее время? — Он не сразу ответил, и глаза Августы сузились от внезапного подозрения. — Тревор, у тебя есть какая-нибудь содержанка?

— Нет у меня никого! — Он поспешно покинул софу и снова стал расхаживать по комнате. — И леди не должна упоминать такие вещи! — добавил он запоздало.

— Мура! Если это не то, что это? О! — Она вскочила, схватив брата за рукав, когда он проходил мимо. — Это школьная учительница?

Тревор потрясенно уставился на нее.

— Что?

— Ты сказал мне — месяц назад или больше, — что у тебя живет какое-то существо. Учительница, она говорила тебе, что учительница. — Когда Тревор застыл на месте, Августа нетерпеливо тряхнула его за рукав. — Конечно жe, ты помнишь! Ты еще пытался подсунуть ее мне. Пытался уговорить нанять ее в качестве няни или что-то в этом роде. Ты казался очень увлеченным, как всякий раз, когда впадаешь в один из своих приступов восхищения. В эти моменты с тобой ничего нельзя сделать! Я всегда считала, что если успею поймать тебя в перерывах между увлечениями, тo cмогy женить! Но я не успела, не так ли?

Он багрово покраснел и вырвал рукав из ее настойчивых хваток.

— Ничего подобного! — пробормотал он.

— Что ж, если она не твоя любовница, то кто? Потому что я не могу придумать другой причины, почему ни одна из этих женщин не понравилась тебе!

— О, ради Бога! Я передумал, вот и все. Пока! В этом нет ничего загадочного. Какая разница, буду я жениться в этом Cезоне или в следующем? Я отправляюсь в постель!

Тревор пулей вылетел из комнаты и рванул наверх, как будто за ним гнался дьявол. Оказавшись в одиночестве, он мрачно осмотрел гостевую комнату. Его собственное снаряжение слуги аккуратно сложили на скамейке рядом с кроватью, но пол был густо заставлен коробками и пакетами с наклейками магазинов на Бонд-стрит. Утром (как часто случалось в последнее время) он обнаружил, что не может сосредоточиться на работе, и вскоре оставил бесплодные попытки. Вместо этого Тревор провел день, как одержимый блуждая по магазину за магазином, изучая товары и покупая, покупая, покупая. Это были сегодняшние покупки. Шелк, подобранный в цвет голубых глаз Клариссы, шляпа, которая будет прекрасно смотреться на блестящих черных волосах, бархатная ткань и изящные танцевальные туфли… видел ли он когда-нибудь ее танцующей?

Тревор потрясенно провел рукой по глазам. Гасси стопроцентно права. Брак немыслим, о нем не могло быть и речи. Пока он не оправится от этой мании, ухаживать за светскими дамами невозможно. Ему не чуждо было увлечение, но такого он никогда не испытывал. Каждую женщину, с которой он встречался, он бессознательно сравнивал с Клариссой. И все они терпели неудачу.

Ему вспомнилась Кларисса, какой видел ее в последний раз, уныло стоявшая в холле Моркрофт-Коттеджа. Тревор с трудом мог выдержать не болee трех минут в ее компании — непреодолимое желание заключить ее в объятия было невыносимо. Так что он держался на расстоянии. Натягивая перчатки у двери, он коротко сказал, что не вернется до завтра. Она выглядела совершенно убитой. Вспоминая об этом, стоя в лондонской спальне в предрассветные часы, он долго беззвучно проклинал себя. Все, что он мог сделать, это не потребовать коляску и не помчаться домой, чтобы утешить ее!

Утром, он пообещал себе. Даже если он проведет с ней всего несколько минут, по крайней мере, он ее увидит. Завтра. Смутные призраки важных дел, которыми он пренебрегал, приказов, которые он должен был отдать, и решений, которые обязан был принять, мелькали в голове. Тревор нетерпеливо отшвырнул их. Бизнес может подождать. Персонал может обойтись без него. Вот за что он им платил! Какие бы глупые ошибки он ни совершил, он мог их исправить. Позже.

Торопливо сняв одежду, oн швырнул ее на пол; натянул ночную рубашку и бросился в кровать. Там он уставился в потолок и задумался о Юстасе Генри — уродливые мысли. Тревор был убежден, что он честным путем шел к победе, пока не появился Юстас Генри. Carte blanche — щедрoe предложение; любой мог бы видеть, что это предпочтительнее, чем служить гувернанткой! Но возвышенный мистер Генри мог предложить Клариссе то, чего не мог мистер Уитлэч: брак. А предложение руки и сердца для такой девушки, как Кларисса, затмило бы простое богатство.

Тревор ударил по подушке и выругался себе под нос. Он чувствовал приближение кризиса.

Конечно, уже на следующий день он оказался лицом к лицу с юным поклонником Клариссы. Они были заперты в кабинете Тревора, и настал момент истины. Тревор решил, что скорее увидит Юстаса в аду, чем облегчит ему задачу! Пусть мерзавец скажет вслух, чего он хочет. Если посмеет. Итак, Тревор молчал, его лицо казалось маской.

Было действительно интересно наблюдать, как меняется цвет лица мистера Генри. Его юное лицо покраснело, затем побледнело, потом снова покраснело.

— Я… я полагаю, вы догадались о моем деле, сэр, — наконец сумел произнести он.

— Да, — односложно сказал Тревор. Его тон не был обнадеживающим. Пальцы рассеянно крутили гусиное перо, конец за концом, осторожно постукивая по блоттеру на столе перед ним.

Мистер Генри, похоже, страдал от проклятых мучений. В комнате было довольно прохладно, но у него на лбу выступил пот. Он робко сидел на краю стула, как воробей, готовый к мгновенному взлету. Тревор предположил, что Юстас будет очень сожалеть позже, когда увидит, как покалечил свою шляпу. В наступившей неловкой тишине он судорожно крутил и мял ее в руках.

Наконец мистер Генри начал, затаив дыхание, излагать свои обстоятельства. Как будто это имело значение! Тревор выжидал, выражение его лица становилось все более и более кислым, пока Юстас выкладывал все мыслимые аргументы в пользу брака, все надежды на свое маленькое скучное будущее. Вскоре мистер Уитлэч почувствовал, что не в состоянии выслушать еще одну фразу, и прервал его. Ему все еще оставалось разыграть козырную карту, и Тревору не терпелось посмотреть, удастся ли.

— Не беспокойтесь! Я уверен, что у вас прекрасные перспективы, мистер Генри. Поздравляю вас! Но в чем ваша точка зрения?

— Моя… моя точка зрения, сэр? — Юстас сглотнул и посмотрел на вспыльчивого хозяина глазами испуганного олененка. — Почему… я… я хочу… я хочу жениться на вашей подопечной!

— Но вы не спросили меня, каковы ее обстоятельства!