— Я не буду переодеваться, но на сцену выйду.

— Как это? — не поняла Лиза.

— А вот увидишь, — сказала Туся и мотнула головой с распущенными волосами.

Прическа, над которой Лиза трудилась целое утро, уже никуда не годилась. Туся, как была, в потертых джинсах и черной водолазке, решительной походкой направилась в зрительный зал.

— Крылова, мы тебя заждались! — звучным голосом произнес Кахобер Иванович.

— Я уже здесь, — сказала Туся, выходя на сцену. — Я прочитаю монолог, который вы уже слышали сегодня, — негромко произнесла она, и зал притих в ожидании.

Конечно, все удивились, что Туся, которая так любила наряжаться в обычной жизни, не подобрала себе наряда для выступления. Но когда она начала говорить, все сразу забыли, во что она одета. В ее словах чувствовалась настоящая боль, и это задевало за душу. Глаза ее были заплаканы, руки дрожали, но двигалась по сцене она легко, а в те моменты, которые казались ей особенно значимыми, она не возвышала голос, а делала его тише.

Когда Туся дошла до последних слов: «Иду к тебе и за твое здоровье пью, Ромео!» — она сделала вид, будто что-то пьет, и навзничь упала на сцену. Зрители на несколько секунд притихли.

«Это провал», — подумала Туся.

Но тут же услышала гул одобрительных голосов и аплодисменты.

Кахобер Иванович вышел перед всеми и заговорил:

— Думаю, не надо спорить о том, кто победил в этом конкурсе. Ваши аплодисменты говорят сами за себя. Юля молодец, но по ее игре стало понятно, что она наделена не трагическим, а скорее комическим даром.

Все прыснули от смеха, потому что вспомнили выступление Юли. Действительно, она про износила текст Шекспира с такими забавными интонациями, делала паузы в таких неподходящих местах, что получалось очень смешно.

— Поэтому, — продолжал Кахобер, — я бы предложил ей роль кормилицы. Света и Наташа выбрали один и тот же отрывок, из чего стало ясно, что, хотя Света постаралась на славу, роль Джульетты должна достаться Крыловой. Вы согласны?

В зале снова захлопали и одобрительно закричали, особенно старались первоклашки, которых больше всего интересовало — умерла та девочка или она еще встанет.

— Кстати, ты можешь подниматься, — сказал Кахобер, обращаясь к Тусе. — Эта роль — твоя.

Все засмеялись, а растрепанная и счастливая Туся приподнялась на руках и обвела всех торжествующим взглядом. Ее встречали радостные улыбки, даже Егор слегка кивнул, только Светы не было в зале.

«Да, — думала Туся, — я бы так и лежала на сцене, пока меня не приняли бы на эту роль. Я — Джульетта!»

14

Шекспировскую трагедию решили ставить без костюмов. Эту идею подсказал наряд Туси на конкурсе, а вернее, отсутствие наряда. После первой же репетиции Егор подошел к ней и, не глядя в глаза, сказал:

— Надеюсь, ты не думаешь, что из-за этого дурацкого спектакля я на самом деле влюблюсь в тебя? «Только бы не покраснеть, — напряженно подумала Туся. — Пожалуйста, только не это! Он не должен заметить, что угадал мои мысли!»

— С чего ты взял, что мне это нужно? — как можно безразличнее спросила Туся, но предательская краска уже разлилась по лицу.

— Как будто непонятно! — презрительно ухмыльнулся Егор. — С чего это у тебя вдруг прорезалась такая любовь к театру? Хочешь ко мне поближе подобраться, ведь так?

Всегда такая острая на язык, на этот раз Туся не нашлась что ответить.

— Я же знаю, — продолжал Егор, — что все из-за меня: и эта больница, и спектакль…

При упоминании о больнице Туся вздрогнула и покраснела еще больше.

«А ведь он так и не навестил меня, — подумала она. — Лучше других знал, как мне нужен, но так и не пришел».

— Извини, кстати, что не навестил тебя в больнице, — неожиданно сказал Егор. Тусе всегда казалось, что он обладает свойством читать ее мысли.

— Ну пришел бы я, а дальше что? Не в моих это правилах рубить собаке хвост по частям.

— Какой хвост? — не поняла Туся.

— Это я образно выражаюсь, — самодовольно улыбнулся Егор. — Не люблю я обнадеживать понапрасну. Нет — так нет. Правильно?

— Правильно, — эхом отозвалась Туся.

— Ну вот, поэтому и сейчас ты лишнего не думай. А то у тебя психика нежная, организм тонкий, еще случится что-нибудь…

Тусе захотелось заплакать, или закричать, или изо всех сил ударить Егора и убежать. Но она только тихо опустилась на стул, глядя перед собой в одну точку.

«Этого не может быть, — пронеслось у нее в голове. — Эти ужасные слова обращены не ко мне, и говорит их не Егор. Это не он. Он не может быть таким жестоким».

Внезапно в разговор вмешалась Лиза.

— Что ты опять к ней пристаешь? — спросила она, наступая на Егора.

Вообще-то за себя Лиза никогда не умела как следует постоять, зато, защищая того, кого любит, она могла разорвать противника на части.

— Чего тебе надо?

Егор перевел взгляд на нее, и выражение его лица заметно смягчилось.

— Да ничего особенного. Так, разговариваем о пьесе. Мы же — партнеры.

— Да вижу я, как ты ее расстраиваешь. Хочешь поговорить — разговаривай с ней на сцене. Репликами, а не своими уродскими словами.

Лиза видела, до какого состояния Егор довел Тусю, и боялась самого худшего.

— Когда ты входишь в класс, даже цветы вянут и птицы за окном начинают тише петь. Чего уж говорить о людях!

Туся подняла голову и робко вступилась за Егора.

— Лиза, он ничего такого не сказал. Все хорошо.

— Хорошо! — передразнила ее Лиза. — Вижу я, как хорошо.

— Не знал, что ты скандалистка, — сказал Егор, с обожанием глядя на Лизу.

— Разве это скандал, — развела руками она. — Это только разминка. Настоящий скандал начнется, если ты не отстанешь от Туси.

— Я-то отстану, — сквозь зубы про цедил Егор. — Лишь бы она поняла, что между нами все кончено.

Когда он отошел в сторону, Туся подняла на Лизу глаза, полные слез, и сказала:

— Видишь, как он со мной? Не понимаю, разве нельзя по-другому? Зачем он все время хочет сделать мне больно?

Лиза взяла подругу за руку и сжала ее.

— Каждый расстается как умеет. Расставаться — ведь это тоже искусство.

Лиза вспомнила свой разрыв с Максимом. Конечно, ей было больно. Больно оттого, что Максим полюбил Веру. И еще больно потому, что она знала наверняка — они останутся друзьями, очень верными и очень близкими, но впереди ничего общего нет, их будет связывать только прошлое.

Максим даже плакал, когда они прощались, и Лиза тоже плакала, но оба они понимали, что то, что происходит, — правильно, что иначе и быть не может. Ей казалось, что они едут во встречных поездах: еще видят друг друга и машут рукой, но их уже ждет другая жизнь — каждого своя.

И теперь, когда прошло немного времени, Лиза могла спокойно вспоминать об их страстных объяснениях, упреках и расставании. Ей даже приятно было осознавать, что, несмотря на сложность ситуации, она осталась хорошей и Максим тоже.

«Наверное, у Туси все будет по-другому, — подумала Лиза: — Егор такой отвратительный человек, что о нем можно только забыть».

Туся по-прежнему сидела неподвижно и глядела перед собой остекленевшим взглядом.

— Вместо того чтобы жалеть о прошлогоднем снеге, давай лучше поговорим о конкурсе, — сказала Лиза.

— О конкурсе? — равнодушно спросила Туся. — Конкурс прошел. Я победила. Но счастья мне это, как видишь, не принесло.

— Даже не о конкурсе, а о Свете, — уточнила Лиза.

— О Красовской? Да что о ней говорить! Обычная воображала.

— А тебе не показалось странным, что она была в твоем платье, с твоей прической и прочитала твой монолог? Она же выбила тебя из колеи. Еще немного, и ты бы отказал ась от участия в конкурсе.

— Это так, — согласилась Туся. — И так было бы лучше.

— Вот уж о чем не надо жалеть, так это о своих победах, — сказала Лиза. — Тебе что, совсем неинтересно узнать, как так получилось?

— А как мы это узнаем?

— Очень просто — спросим у Светы. Об этом знали только мы с тобой. Мы ни с кем не делились своими планами, значит…

— Значит, она подслушала, — догадалась Туся. — Подслушала наш разговор. Ну, я этого так не оставлю! — возмутилась она. — Хочу сейчас же с ней поговорить! Где она?

Лиза нарочно сказала про Свету, чтобы направить мысли подруги в другое русло. Ведь можно сойти с ума, если все время думать об одном и том же. Особенно о Егоре, это Лиза знала лучше, чем кто-нибудь другой. И она добилась своего — теперь Туся была целиком поглощена мыслями о коварстве Светы, а когда Тусе приходила в голову какая-нибудь идея, она тут же забывала обо всем остальном.

Вот и на этот раз Туся решительно направилась на поиски обидчицы, Лиза едва успевала за ней. Подруги нашли Свету в уборной, она мыла руки. Когда Света подняла голову, она увидела в зеркале напротив две разъяренные физиономии. Сначала Света подумала, что это галлюцинация. Ведь она всегда хотела, чтобы Туся и Лиза подошли к ней и заговорили, и вот, ее мечты сбывались. Правда, лица у подруг были такие, что не оставалось никаких сомнений — дружеских признаний не будет. Света закрыла глаза и открыла снова — видение не исчезало. Тогда Света повернулась к подругам и выжидающе застыла на месте.

— Ты совсем недавно здесь, Красовская, — враждебно заговорила Туся. — Скажи, когда ты успела так подружиться с Леной, что она дала тебе свое лучшее платье?

— А вам что за дело? — огрызнулась Света. Она умела владеть собой и, хотя ей было страшновато, уже надела маску холодности и безразличия.

— И прическа, — продолжала Туся, — точно такая же, как у меня.

— Чтобы сделать такую прическу — много ума не надо, — отрезала Света. — Еще вопросы будут? — И монолог. Из целой трагедии мы выбрали один и тот же монолог. Тоже совпадение?