Тим, как и обещал, старался со мной не разговаривать, и всё что ему не нравилось, высказывал Кармину, а уже тот доводил информацию до меня. И я подозреваю, что в оригинале она звучала куда более эмоционально и нецензурно. Зато мои нервы были спокойны.

Ровно до того момента, пока Лер ни предложил исполнить эту песню нам с Тимом вместе.

Вот тогда и началось самое интересное. Сначала, мы долго не могли поделить куплеты, потом поспорили о том, как лучше исполнить припев и вообще, работать слаженно у нас с ним совершенно не получалось. Но… голоса в слиянии звучали просто великолепно, и даже сам блондин это заметил. А когда они плавно перетекали друг в друга, вообще получалось превосходно. Тогда-то наш меганаходчивый Кармин и решил, что петь мы будем вместе, по крайней мере, на первом выступлении.

В итоге мы смирились. Оба. Или сделали вид. Но благодаря этому к полуночи воскресенья песня зазвучала по-новому, а Лер сжалился и отпустил нас домой.

Эти выходные вымотали меня настолько, что в понедельник утром я шла на работу, будто на курорт. Да только выглядела при этом словно зомби: глаза красные, сама бледная, на голове чёрти что. В общем, коллеги без труда сделали выводы, что отдохнула я на славу, и периодически подкалывали меня, пользуясь тем, что отвечать им в своей обычной манере у меня не было ни сил, ни желания.

Мой внешний вид немало удивил и нашего руководителя, поэтому после утренней летучки его высочество Егор Тристанович снова попросил меня задержаться.

Честно говоря, меня от этого лица ещё после выходных тошнило, а тут опять оно! Но… как же они всё-таки похожи. Братья! Однозначно братья!

— Неважно выглядишь, — проговорил Егор, очень дружелюбным тоном. — Может, тебе стоит кофе выпить? Или поесть?

— Или поспать, — добавила я. — Это сейчас моё единственное желание.

— Боюсь даже спросить, на каких рудниках ты провела выходные? — улыбнулся мой руководитель, и я вдруг подумала, что, в отличие от Егора, Тим ещё ни разу мне искренне не улыбнулся. А улыбка у него, наверно, просто очаровательная. Чего точно не скажешь о характере.

— Рина, ты в каком сейчас измерении? — напомнил о себе господин директор.

— Всё хорошо, Егор Тристанович. Я скоро раскачаюсь, — попыталась уверить его я.

— Надеюсь, — ответил он. — Потому что сегодня в пять у нас встреча с заказчиком.

От этой новости мои почти слипшиеся глаза распахнулись сами собой.

— В семь мне нужно быть в другом месте.

— В таком случае, тебе придётся вести переговоры максимально быстро и продуктивно. Так что, можешь заняться презентацией, — мне даже показалось, что его лицо приобрело какие-то коварные демонические черты, что снова напомнило мне о Тиме.

И в этот момент в моей несчастной голове само собой возникло дикое желание накинуться на него и придушить. Прямо здесь и сейчас! И хорошо, что я вовремя вспомнила, что передо мной не Тим, а Егор. Но эта их невероятная похожесть точно скоро сведёт меня с ума.

Вот же угораздило связаться с этими двумя, да ещё так, что не сбежишь. А значит, придётся приспосабливаться.

Этот день пролетел для меня как одна минута, потому что подготовка презентации заняла всё рабочее время, а момент её представления догнал меня подобно бумерангу. И пусть, восемь чашек кофе всё-таки вернули мне бодрость, но внешне я всё равно выглядела довольно печально. А когда Егор пригласил меня в конференц-зал, вообще решила не смотреть на себя в зеркало, чтобы лишний раз не пугаться.

Благо сегодняшние заказчики уже довольно давно сотрудничали с нашей организацией, и им было достаточно озвучить всего лишь наш взгляд на их заказ, основные идеи и возможности. Но, к сожалению, переговоры всё равно затянулись. Стремясь показать себя радушным хозяином, Егор предложил гостям кофе и коньяк. К моему удивлению, они согласились. Деловая встреча рисковала существенно затянуться, а может и вовсе плавно перетечь в дружеские посиделки, на которые у меня не было ни капли лишнего времени. Но, даже видя то, как я красноречиво поглядываю в сторону двери, господин Орлов, будто нарочно оттягивал момент подписания договора, при котором я была обязана присутствовать.

Для чего он это делал было совершенно непонятно, но… повлиять на ситуацию я никак не могла. В итоге, выбралась из офиса, когда часы показывали уже семь вечера, и сразу же отправилась на репетицию. Прямо так, в соответствии с дресс-кодом, в строгом сером платье и с совершенно бледным лицом.

Честно говоря, где-то в глубине души у меня всё ещё теплилась надежда, что ребята сжалятся и дадут мне отдохнуть, но… у Лера с Тимом были на мой счёт совершенно другие планы. И как только я переползла порог их конуры, ребята заявили чуть ли не хором, что с сегодняшнего дня мы будем упорно репетировать всё их грядущее выступление, и должны за оставшиеся несколько дней довести его до совершенства.

В тот вечер я уже больше напоминала себе робота, потому что пела скорее на автомате, чем продуманно и от души. Кажется, Тим несколько раз назвал меня «полудохлой курицей», но у меня совершенно не было сил что-то ему отвечать, поэтому сегодняшняя репетиция прошла почти без полемик. Ведь единственным о чём я могла сейчас думать, был сон. А родная кровать стала казаться самым лучшим и нужным изобретением человечества.

Когда этот день всё-таки закончился, я вздохнула с облегчение, надеясь, что завтра будет легче. Но этим надеждам не суждено было осуществиться, потому что, начиная с самого утра, всё повторилось снова.

Дни превратились в какой-то насыщенный калейдоскоп, в котором я медленно и уверенно терла жизненные силы. Становилась всё слабее и физически и морально, и стремительно приближалась к нервному срыву.

Работа, репетиции до поздней ночи, встречи с заказчиками, объекты, укоры Тима, всё новые и новые задания Егора, и как итог… я просто не выдержала.

И случилось это в четверг. Именно в тот день, на который была назначена генеральная репетиция перед выступлением. День, в который я уже почти перестала узнавать себя в зеркале… день, чуть не ставший для моей психики последним.

На часах было около пяти после полудня, когда на телефоне заиграла мелодия авторства господина Вивальди, именуемая моими современниками как «Шторм». Почему-то она всегда ассоциировалась у меня с мамой, и с её вечным стремлением переделать мою жизнь на свой лад. Может, конечно, мне не стоило брать трубку, но ведь это Мама! Вдруг что-то случилось?

И я ответила… на свою голову.

— Рина, ты снова меня избегаешь? — выпалила она вместо приветствия.

— С чего ты взяла? — проговорила я, обессилено опуская голову на стол. Только её упрёков мне сейчас и не хватало.

— С того, что уже дважды приезжала к тебе на квартиру, но ни разу не застала тебя там, — укора в голосе оказалось столько, что мне дико захотелось просто оборвать звонок.

— Я была занята.

— Чем же? Небось, снова торчала до ночи на своей работе! Всё чертишь и высчитываешь! И гробишь себя, почём зря! Твоё место не там.

— Будь, добра, позволь мне самой решать, где моё место, — процедила я, накрывая голову рукой.

— Жду тебя вечером, надо поговорить, — выпалила мама.

— Прости, я не могу.

— Почему же? Неужели ты не соскучилась по родной матери? Или снова собираешься батрачить допоздна?

— Не могу и всё.

— Меня такой ответ не устраивает, и вообще, Рина, как ты со мной разговариваешь? — её тон стал откровенно угрожающим, а это ничего хорошего не предвещало. — В общем так, через час у нас состоится деловой ужин с инвесторами Артура. Ты должна на нём присутствовать, и это не обсуждается!

— Но я не могу, мама! — почти взмолилась я. — Пойми, пожалуйста, хотя бы раз…

— Что я должна понять? — укоризненно произнёс голос в трубке. — Что ты снова делаешь всё мне наперекор? Что принципиально не желаешь выполнять мои просьбы? Что я для тебя чуть ли не враг номер один?

— Мама… — я попыталась хоть как-то вклиниться в её тираду, к сожалению, безуспешно. Ведь знала же, что если её понесло, то уже и бульдозером не остановишь.

— Нет, у меня просто не осталось цензурных выражений! — не унималась она. — Не думала, что за то, что я подарила тебе свою молодость, ты будешь отвечать мне таким откровенным пренебрежением! Ты такая же законченная эгоистка, как твой отец! Вы с ним определённо друг друга стоите!

— Мама…

— Всё, хватит. Можешь забыть, что у тебя была мать! — выкрикнула она, и оборвала вызов.

Шокированная её тирадой я попыталась перезвонить, но противный женский голос в трубке сообщил, что аппарат абонента выключен.

Нет, такого она мне ещё ни разу не заявляла! А это могло означать лишь то, что ситуация куда серьёзней чем обычно. Надо срочно ехать мириться, и я почти уже поднялась из кресла, когда наткнулась на напряжённый взгляд секретарши Аллочки, застывшей как раз у моего стола.

— Что? — не очень дружелюбным тоном, поинтересовалась я.

— Егор Тристанович… — ответила она растерянно. — Просил тебя зайти к нему, как можно скорее.

— Это важно? — решила уточнить я.

— Более чем.

Пришлось собирать в кучу остатки самообладания и топать к начальству. Хотя по всей логике вещей я должна была уже на всех парах мчаться к матери.

В кабинет шефа я буквально влетела, потому что прекрасно понимала, что должна сейчас находиться не здесь. Он же, напротив, встретил меня спокойным взглядом и, указав на кресло, предложил присесть.

— Что с тобой? — спросил Егор. Причём вопрос был задан именно таким тоном, каким обычно спрашивают о том, что совершенно неинтересно. А когда я, полным иронии голоском заявила, что «всё просто замечательно», решил поверить моим словам и добавить к моему «хорошему настроению» ещё пару поводов для «радости».