Елена Попова - Игрушка для олигарха

Давид поднялся на вторую ступеньку и, аккуратно подхватив Вику на руки, бережно погрузил ее в воду.

— Вот видишь, здесь совсем не страшно. И к тому же не глубоко, — сладко улыбнулся он. — Хочешь, я найму инструктора, который научит тебя плавать?

— Это совсем не обязательно, — пожала плечами Вика. ― Я…

Она не успела сказать, что умеет плавать.

— Возможно, ты и права. — Давид хитро прищурился. — Ведь бассейн предназначен не только для плаванья, верно?

Его взгляд спустился к ее груди.

— Тебе очень идет этот купальник, но… — Он развязал завязку на шее и спустил чашечки. — Но без него гораздо лучше.

Рука Давида смело скользнула в Викины трусики, и его пальцы аккуратно и нежно проникли в нее.

Он пристально смотрел на Вику, входя глубже и глубже.

Сначала движения были плавными, а затем стали грубыми и резкими.

Пальцы второй его руки сомкнулись на запястье мертвой хваткой. Вика поморщилась от боли, а в черных глазах Давида мелькнуло что-то вроде удовлетворения. Уголки губ сдвинулись вверх буквально на миллиметр.

Он, словно вспомнив о наручниках, резко перевел на них взгляд.

— Больно, Давид! Мне больно! — Она невольно отпихнула его от себя.

В глазах Давида вспыхнуло пламя, на скулах заиграли желваки.

Казалось, еще секунда, и он ее ударит.

Но внезапно Давид отстранился, быстро поморгал и помотал головой, словно приходя в себя от кратковременного помешательства.

— Вика… — Он сгреб ее в объятия и зарылся носом в мокрые волосы.

— Прости, — прошептал Давид и, отодвинув ее волосы, покрыл поцелуями шею. — Я не хотел причинить тебе боль, не хотел…

В нем словно боролись две личности. Ласковый и нежный мужчина против деспота, которому доставляло удовольствие причинять боль. Эти личности по очереди вырывались наружу. Сложно угадать, что будет в следующее мгновение: его рука ласково приголубит или даст пощечину?..

Деспота что-то сдерживало. Пока…

***

Долгая прелюдия, его маниакальные слова, секс в воде, на лестнице, на суше, в душе, фальшивые Викины стоны, затем ее фальшивый оргазм, и через минуту его ― настоящий.

― Тебе понравилось? ― стоя под душем и целуя Вику в губы, спрашивал Давид. ― Скажи, ты осталась довольна сегодняшним днем? Ты не жалеешь, что я забрал тебя?

― Понравилось, конечно, ― глядя в его глаза, смело лгала Вика. ― Я очень рада оказаться здесь, с тобой! ― Слова сами собой слетали с ее языка.

Вика отчетливо усвоила одно золотое правило: хочешь жить ― ври.

Занимайся любовью на автопилоте, всегда говори то, что от тебя хотят услышать, притворяйся. Всегда притворяйся. Ведь стоит только достать из себя настоящие чувства, и тебя тут же сотрут в порошок.

Удовлетворенный Давид в приподнятом настроении отправился на запланированную важную встречу.

Вика вела себя как ни в чем не бывало. Пыталась не выдать волнения за ужином.

Пусть она и одна сидела за столом, но зоркие взгляды охранников и Азы наблюдали за каждым ее движением.

Выйдя из-за стола, Вика поблагодарила Азу за вкусных лангустинов и отправилась к себе.

Первым делом задернула шторы, чтобы со двора не было видно, как она шмелем летала по комнате, готовясь к побегу.

— Так, купальник высох, отлично! — Вика сдернула с полотенцесушителя лиф от белого купальника и быстро метнулась обратно в комнату.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Закрутила волосы в пучок, сдернула с кровати покрывало и крепко связала между собой простыню с пододеяльником.

— Надеюсь, выдержит… — Вика с силой подергала «веревку», проверяя узел.

В одиннадцать вечера она была наготове: надела черное платье с длинным рукавом и, чтобы не отсвечивать белыми волосами, сделала из темно-синего платья что-то, похожее на тюрбан, затем надела его на голову и убрала все волосы.

Вика приоткрыла штору и минут десять наблюдала за обстановкой во дворе. Ни души, тишина. Территорию освещали несколько фонарей. А яблоня, с помощью которой она собралась перебраться через забор, выигрышно находилась в тени.

«Обычно в фильмах, когда хозяин покидает дом, персонал тут же расслабляется, подумала Вика. ― Надеюсь, вышибалы Давида решили, что я уже уснула, и нашли чем заняться, пока его нет дома».

Лазить по деревьям на десятисантиметровых шпильках было для нее такой же нелегкой задачей, как ловить рыбу голыми руками.

И бежать босиком в середине ноября… ну, такое…

Выход оставался один: бежать в тапках, тем более, они были с задниками и довольно плотно держались на ногах.

Вике было глубоко плевать, что в таком виде ее с легкостью примут за сумасшедшую. Самое главное — заполучить в руки телефон и набрать одиннадцать цифр заветного номера.

― Ну, ни пуха! ― пожелала она себе, судорожно вздохнула, взяла самодельную «веревку», дернула ручку балкона и подпрыгнула от оглушительного звука сигнализации.1

Февраль 2021 года

— О-о, Давид, это уже слишком! ― сказала в трубку Вика. ― Собственный аквапарк, это, конечно здорово, учитывая, что мы планируем детей, но океанариум… Я думаю, не стоит.

Вика, сидя на диване в гостиной, внимательно рассматривала дизайн-проект особняка, который строил Давид.

Он советовался с ней по каждой мелочи. Ему было важно, какой цвет стен она хочет в их будущем доме, какие двери, полы и даже лампочки в светильниках.

Давид планировал перебраться туда ближе к лету и вместе с Викой свить там уютное гнездышко.

Давид хотел детей. Много детей. И уже даже дал им имена.

Вика и не пыталась их запомнить. Она знала, что никуда с ним не переедет и не родит ему никаких детей.

Осталось совсем чуть-чуть, буквально один шаг, одна капелька до того момента, как он полностью будет ей доверять.

Не так давно он за ненадобностью уволил одного охранника и перестал запирать ее в комнате. Раз Вика смогла добиться этого, значит, дождется, когда он начнет отпускать ее в город.

Три месяца играть в любовь было для нее мучительной пыткой. Но чего ни сделаешь ради свободы.

После первой отчаянной попытки побега Вика поняла: его дом — тюрьма. Самая что ни на есть настоящая.

Хорошо, что в тот момент, когда сработала сигнализация, она быстро догадалась, что делать, и молниеносно избавилась от улик. Бросила связанные простыню и пододеяльник под кровать, стащила с головы тюрбан и отправила его туда же, накинула покрывало на кровать и даже успела стащить с себя платье и набросить на себя халат за секунду до того, как в комнату вломились два охранника.

Давиду, конечно же, сообщили о происшествии. И он примчался домой уже через пятнадцать минут.

— Я… я просто хотела подышать воздухом, клянусь. Я не знала, что это запрещено, — правдоподобно врала Вика.

Сначала Давид был очень подозрителен. Но когда охранники и Аза убедили его, что Вика в банном халате и тапочках вряд ли бы бросилась в бега, он, кажется, поверил.

После этого Вика начала замечать мелочи, которые сразу и не увидишь невооруженным взглядом. К примеру, безобидную статуэтку, что стояла на полочке в гостиной, оснастили камерой.

И Вика бы никогда не узнала о ней, если б случайно не подсмотрела, как один из охранников зачем-то достал камеру, покрутил в руке, будто что-то проверяя, и вернул на место.

Ваза в коридоре тоже следила за ее передвижениями. Вика сама лично видела, как домработница тщательно протирала маленький глазок.

Вика обследовала и свою комнату, и не обнаружила в ней ни одной камеры. Она проверила каждый миллиметр настенных картин, в карнизе, в зеркальной раме, и в ванной комнате.

На яблоне во дворе, на заборах, на фонарных столбах… Камеры были повсюду. Ей богу, их было больше, чем в банке.

И вариант «сбежать незамеченной» уничтожил себя сам.

Единственным выходом было втереться в доверие Давида. Притвориться, что полюбила его, вечерами мечтать о большой семье, вместе наряжать елку, украшать дом, на Новый год надевать одинаковые свитера с оленями.

Да, черт возьми, свитера с оленями!

Одна половина Давида была словно камин, который создавал уют и грел зимними вечерами. И иногда казалось, что он вполне мог бы претендовать на роль идеального супруга.

Если б не его альтер эго.

Однажды, к ним приехал московский ресторатор, чтобы за ужином обсудить с Давидом открытие нового ресторана в одном из его гостевых домов.

В тот вечер Вика была жутко взволнована: мужчина пожаловал из самой Москвы, из ее родного города. Вот-вот он отправится обратно, туда, где осталась ее любовь. Туда, где осталось ее сердце.

Просить о помощи Вика и не думала. Она еще с борделя усвоила: если не знаешь, с кем имеешь дело, лучше держать рот на замке.

Но одна мысль, что этот гость еще вчера был в ее родном городе, будоражила.

И Давид это заметил.

— Почему ты так смотрела на него? Я разве разрешал тебе поднимать глаза? Тебе запрещено обращать свой взгляд к мужчинам! Запрещено, слышишь?

Давид залепил ей звонкую пощечину и, сморщив губы, процедил:

— Если еще раз увижу, что ты пялишься на кого-то, убью!

А в другой раз ему не понравилось, как Вика забрала волосы в пучок. Она до сих пор помнила, как болели корни волос, когда он силой сдирал с волос резинку.

— Что это на твоей голове? Ты считаешь себя сексуальной с такой прической? Усвой же, Виктория, твои волосы должны быть красиво уложены, а не выглядеть как куча собачьего дерьма.