Елена Попова - Игрушка для олигарха

Его могло вывести из себя что угодно: чуть-чуть облезший с ногтей лак, недовольное выражение лица, тусклый макияж, туфли, неудачно подобранные под платье.

Вика научилась правильно говорить, правильно улыбаться, смеяться, одеваться, красить губы той помадой, которая ему больше нравилась, душиться духами, запах которых сводил его с ума, за столом держать осанку, угождать ему во всем, чтобы сдерживать внутри его зверя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Чтобы, черт возьми, все эти мучения, которые длились уже полгода, не прошли даром! Глупо будет закончить свое существование задушенной и выброшенной в море. Она отчаянно и упорно двигалась к своей цели: обхитрить его и вырваться на волю.

Одна мысль о том, что Вику похитили без малого шесть месяцев , закручивалась в сердце, как спираль.

Только ее подушка знала, сколько слез она выплакала о Роме.

«Если бы Оксанка не вытянула свой длинный язык и я бы не станцевала тот дурацкий танец на пилоне, то ничего бы этого не случилось. Вышла бы замуж за Рому и стала бы самой-самой счастливой девушкой во всей вселенной. Зато теперь у Оксанки есть все шансы завоевать внимание моего парня. Дорога свободна. Только вряд ли Рома обратит внимание на эту стерву».

На обед Давид приехал в отличном расположении духа и сразу с порога заявил:

― Виктория, у меня есть для тебя подарок. ― Он таинственно улыбнулся и протянул ей белый конверт.1

Давид внимательно следил за реакцией Вики, когда она открыла конверт.

― О боже, любимый! ― промурлыкала Вика. ― Я мечтала попасть на этот спектакль!

Она кинулась ему на шею и крепко поцеловала в губы.

Пока Вика собиралась в своей комнате, Давид ждал ее в гостиной. Он выглядел вполне спокойным, но внутри разгорался пожарище.

«Спасибо, спасибо тебе огромное! Я так люблю тебя! Ты такой заботливый» ― вспомнил он слова Вики и, сжав руки в кулак, тихо процедил:

― Дрянь!

Он встал с дивана, подошел к окну и, сунув руки в карманы пиджака, задумался:

«Эта сука три месяца корчила из себя не пойми кого! Она думает, что обвела меня вокруг пальца? Обманула Давида Гирияна? ― Он стукнул кулаком по подоконнику. ― А ведь я действительно хотел дать ей шанс…»

С самой первой встречи Вика застряла в его голове, как заноза под кожей. Он ни о чем не мог думать, кроме зеленоглазой блондинки. Хрупкой, нежной, совсем не похожей на других девушек из борделя Вахо.

Только одна мысль крутилась в голове: «Забрать ее к себе, чтобы никому не досталась».

Давид наивно верил, что своей заботой и вниманием сможет добиться, чтобы Вика его полюбила. Честно, по-настоящему.

Как любила своего женишка.

Давиду была известна ее предыстория. Прежде, чем забрать ее у Вахо, он навел справки и узнал, что Вику похитили незадолго до свадьбы.

Однажды он задал ей вопрос:

― Ты до сих пор любишь его?

И она ответила:

― Знаешь, когда он сделал мне предложение, я не сразу его приняла. Долго не могла понять: а хочу ли я связывать свою жизнь с этим человеком? Ведь если б любила по-настоящему, всем сердцем, то, наверное, не раздумывая ответила «да».

Потом она говорила, что чувства к Давиду с каждым днем становятся сильнее, что прежде она ничего подобного не испытывала к мужчинам, и бесконечно благодарила, что оказалась в его доме.

И Давид ей почти поверил.

Но с помощью камеры, установленной в потолочном светильнике в ее комнате, он понял, что Вика лгала.

Каждый день, каждый божий день она рыдала в подушку, и во сне часто произносила одно и то же имя «Рома».

Если б не эта камера, то Давид бы и правда поверил в ее чувства. И в то, что она не пыталась сбежать в первую же ночь в его доме.

В тот вечер он не был ни на какой важной встрече. Догадывался, что она попытается сбежать, учитывая, сколько делала попыток в борделе.

Он сидел в машине неподалеку от дома, и, глядя в экран своего мобильника, наблюдал, как она делала веревку из простыни.

В тот раз он ее простил. Понадеялся, что Вика скоро освоится в его доме, ей понравится, и у нее больше не будет мысли от него сбежать.

«Воздухом она хотела подышать? ― ухмыльнулся Давид. ― Ах как хорошо играла и тогда, и все это время… Тварь!»

На протяжении трех месяцев Давид еле сдерживал себя. Иногда был готов убить Вику за то, что эта фальшивка всего лишь пыталась втереться в его доверие.

А когда все же срывался, то делал вид, что ему не нравилось что-нибудь в ее образе. Он не хотел выдавать себя. Ждал: вот-вот Виктория забудет своего жениха и будет принадлежать ему целиком.

И не только телом, но и мыслями тоже.

Ему нравилось, как она играла любящую женщину, он наблюдал, как красиво она врала.

Давид долго оттягивал этот момент. Потому что как только это случится, а он уверен, это случится сегодня, то игра будет по его правилам. Жестким и беспощадным.

«То, каким ласковым я был с тобой, останется лишь в твоих воспоминаниях», ― вздохнул он, и подал руку Вике, спускающейся с лестницы.

На ней было белое платье, черные полусапожки на каблуке, на плечи накинут норковый черный полушубок.

― Великолепно выглядишь, дорогая, ― улыбнулся Давид, и про себя добавил.

«Под стать тому, чтобы, наконец, поставить точку в этой фальшивой истории!»

Вика знала: рано или поздно Давид отвезет ее в театр. Не зря же она столько времени намекала, что, когда жила в Москве, очень любила подобные выходы.

Хотя на самом деле терпеть не могла театральные постановки. Ее все время клонило там в сон.

Конечно, она понимала, что сегодня вечером будет усиленная охрана, наверняка они с Давидом будут сидеть в каком-то уединенном месте, партере, или ВИП-ложе, где не будет других зрителей, чтобы она не смогла попросить помощи.

Но то, что постановка будет в камерном театре, а зрителями будут только они с Давидом, Вика и подумать не могла.

― Ай! ― взвизгнула Вика, нарочно пролив на себя кофе.

― Милая, ты обожглась? ― обеспокоенно спросил Давид.

― Нет дорогой, все в порядке. Кофе был еле теплый. А вот пятно затереть мне бы не помешало.

И правда, на ее белом платье в зоне декольте расцвело коричневое пятно.

Давид повернулся к охраннику, стоявшему у входа в зал:

― Рустам! Проводи Викторию в туалет.

Вика, понимая, что час настал, занервничала.

Она понятия не имела, как быть дальше. Как назло, в темных коридорах театра не было ни души. Словно так было изначально и задумано Давидом.

И вряд ли в туалете имелись окна…

«Я не могу упустить свой шанс, не могу! Я должна что-то придумать!»

Вика нервно кусала губы и постоянно косилась на охранника, шедшего рядом.

и была лестница вниз, а там до выхода рукой подать.

«Господи, есть ли здесь кто живой? Где администратор, где охранники, где гардеробщица, в конце-то концов?!»

Единственный шанс сбежать ― сделать так, чтобы охранник отвлекся.

И Вика быстро догадалась, как это сделать.

Нарочно подвернув ногу, она буквально скатилась на несколько ступенек и, схватившись за лодыжку, поморщилась.

― Как больно! Ой, не могу, кажется, вывих, ― простонала Вика и подняла взгляд на растерянного охранника. ― Ну что ты стоишь, приведи кого-нибудь скорее, мне нужен врач! Зови Давида!

Сработало!

Охранник метнулся в сторону зала, а Вика пулей со всех ног побежала к выходу из театра.

***

Давид сидел в темном зале и задумчиво смотрел на Викину чашку.

«Вот так, значит, да? Какая неаккуратная… Ай-ай-ай…» ― ухмыльнулся он и, резко изменившись в лице, сжал кулаки.

Он хорошо понимал, зачем Вика устроила весь это спектакль с пролитым кофе.

У нее осталось всего несколько минут, чтобы одуматься: если она вернется из туалета на место, то он сделает все ради того, чтобы Виктория была самой счастливой женщиной.

А если сбежит… то спокойная жизнь ей будет только сниться.

«И почему я нашел свою идеальную женщину у Вахо? Я хочу, безумно хочу отмотать время и сделать так, чтобы мы познакомились с ней в каком-нибудь кафе, в кино, в очереди в супермаркете. Неважно где, главное, чтобы наша встреча была желанной для обоих. Мы бы жили без охраны, камер, сигнализаций. Она бы свободно гуляла по нашему саду и пользовалась интернетом. Все это могло бы быть…»

Каким бы ни был исход этого вечера, Вика все равно навсегда останется с ним.

И сегодня она сама сделает выбор, в какой роли: любимой женщины или игрушки, с которой он может делать все, что угодно.

Откинувшись на спинку удобного сиденья, Давид вспомнил о матери и повторил фразу, которую часто говорил, думая о Вике:

― Одному богу известно, как я не хотел, чтобы ты жила, как она…

В его памяти вспышками появлялись картинки из детства: вот отец избивает мать, пинает ее ногами по животу, по лицу. Вот тащит ее за волосы.

― Ты не имела права выходить из дома без моего разрешения! ― кричит он.

Отец истязал мать за малейшую провинность, любую мелочь. Давид, будучи мальчишкой, все это видел и сильно боялся за мать.

Он вспомнил, как однажды она разбудила его среди ночи и, повесив на его плечи рюкзак, повела к выходу.