Елена Попова - Игрушка для олигарха

Он ни разу не поднял на Вику руку, не сказал ни одного грубого слова в ее адрес. Он стал на удивление невероятно мягким и нежным с ней.

― Виктория, теперь ты убедилась, что в этой жизни мы нужны только себе? Человек, который сегодня клянется в любви, завтра может воткнуть нож в спину, ― говорил Давид. ― Я знаю, что я далеко не идеален. Но обещаю, если ты полюбишь меня, то я никогда тебя не предам.

***

Вику разбудили лучи солнца. Открыв глаза, она прищурилась, сделала из ладошки козырек и удивилась: «Неужели сегодня хорошая погода?»

Дождливая неделя осталась позади, сегодня над Сочи светило солнце, небо было ясным-ясным.

Видимо, природа сделала ей подарок на день рождения.

Она потянулась в кровати, от души зевнула, и впервые за неделю ее губы тронула легкая улыбка.

― Тук-тук, ― раздался голос Давида, затем в комнату заглянул букет белых роз, а потом и голова его самого.

Он с широкой улыбкой на лице прошел по комнате, присел на кровать и нежно-нежно поцеловал Вику в губы.

― С днем рождения, любимая!

Аккуратно убрал прядки волос за ее обнаженные плечи и коснулся пальцами подбородка.

Вика до сих пор вздрагивала от подобных жестов. Обычно его пальцы с силой давили на подбородок, и к тому, что они могу быть нежными, ей предстояло еще привыкнуть.

― Я приготовил для тебя подарок. Помнишь, рассказывал тебе про дикий пляж? ― прищурился с улыбкой он.

Вика кивнула.

― Сегодня мы отправимся туда и отпразднуем твой день рождения.

Вика немногое слышала про тот пляж: Давид выкупил его больше года и развернул там нехилое строительство. Но что именно там строил, держал в строгом секрете.

Зато о необычной красоте того места он был готов говорить часами.

― Рядом ни одной живой души. Пальмы, море, песок, и все! Городская суета, гул машин, люди ― все это далеко-далеко от того места. Там даже яхты редко проплывают, ― красочно рассказывал Давид.

Ближе к вечеру, когда Давид разделался с делами, они с Викой отправились в открытое море.

Вика решительно не понимала, почему сегодня ей было так легко? Почему вдруг захотелось улыбаться, смеяться, наслаждаться морским воздухом? В ее душе поселилось яркое ощущение, что сегодня что-то произойдет.

То, что способно освободить ее от всех мучений.

Наверное, что-то подобное испытывают люди, которые долго болели, страдали, терпели адские боли.

А в один прекрасный день ― раз, и становится легко-легко…

Плыть до пляжа предстояло больше трех часов.

Море еще волновалось из-за недавней непогоды. Но Давид был взволновал еще больше.

Он предвкушал, когда же наконец покажет Вике то, над чем так усердно трудился больше года. Заботливо укрывал ее пледом, обнимал за плечи, шептал на ушко приятные слова.

Казалось, после того как он узнал о том, что жених Вики женится, у него выросли за спиной крылья. В его взгляде так и читалось: «Наконец-то ты выбросишь его из головы».

― Мы скоро будем на месте, ― потер руки Давид. ― Осталось плыть не больше пяти минут.

― Я хочу вина, ― улыбнулась Вика.

― Вина? Именно сейчас? ― удивился Давид.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍― Именно сейчас, ― пожала плечами Вика. ― Могу позволить в свой праздник?

― Конечно, милая!

Давид, встав с дивана, чмокнул ее в макушку, поправил плед на ее плечах и отправился в каюту.

Вика на несколько секунд закрыла глаза, о чем-то подумала, затем едва заметно улыбнулась, втянула в себя свежий воздух и, скинув с плеч плед, отправилась к перилам яхты.

А когда Давид вернулся на палубу, Вика уже стояла за ними.

Из его руки выпала бутылка с вином, он резко побледнел.

― В-виктория… что ты задумала? ― Давид сделал два шага и протянул ей руку. ― Не делай глупостей, любимая. Ну же, дай мне руку, я помогу тебе забраться обратно.

― Все кончено, ― едва слышно обронила Вика.

Напоследок заглянула ему в самую душу, оттолкнулась и, раскинув руки в стороны, полетела в море.

Спустя секунду Давид уже склонялся над водой, с силой вцепившись в перила.

Последнее, что Вика слышала, ― его душераздирающий крик.1

Давид неподвижно сидел на диване, расположенном на верхней палубе яхты, и отрешенно смотрел куда-то вдаль. А мужчина, работающий в команде спасателей, некоторое время стоял рядом и лишь потом решился с ним заговорить.

— Давид Эдуардович… спасатели обчистили все в округе. Увы, но… безрезультатно.

Давид покрутил в руке стакан с водой и судорожно вздохнул.

— Пока я не увижу тело Виктории, я не поверю, что она мертва…

— Давид Эдуардович… спасатели добирались сюда почти три часа. За это время тело могло очень далеко унести течением, — осторожно напомнил мужчина.

Давид поднял на него грозный взгляд.

— Мы не сдвинемся с места. Пока. Я. Не. Увижу. Ее. Тело.

Лицо Давида было бледным, словно обескровленным, губы пересохли и начали трескаться.

Уже встало солнце, но его яхта со вчерашнего вечера не сдвинулась ни на метр от того места, где Вика спрыгнула в море.

Где-то в глубине души он понимал: Вика не умела плавать, а значит, шанс, что она добралась до дикого пляжа, равнялся шансу выжить после прыжка со скалы.

Голову терзали мучительные воспоминания вчерашнего вечера, а перед глазами так и стояла горькая улыбка Вики, которой она одарила его перед тем, как оттолкнуться от перил.

Он винил себя за то, что показал ей ту злосчастную фотографию, и не мог понять: «Неужели она пошла на этот отчаянный шаг из-за этого снимка? Она не смогла смириться с мыслью, что ее жених женится на другой?»

Ведь с того момента прошло больше недели, и ему казалось, что Вика отстрадала свое и смирилась с этим фактом.

Он вспоминал, какой она счастливой была вчера, как улыбалась утром, когда он подарил ей розы, как, стоя на носу яхты, раскидывала руки в стороны, смеясь и бросаясь в объятия морскому ветру.

Так неужели за всем этим скрывалось ее смелое желание покончить с собой?..

Ведь она даже нисколько не сомневалась, прыгать или нет…

Сделала это решительно и настолько спокойно, словно погружалась в ванну, наполненную водой, а не в холодное глубокое море. Ночью.

Давид перевел взгляд на виднеющийся вдалеке дикий пляж и подумал:

«Там должна была начаться наша с ней новая жизнь… Где нам никто бы не смог помешать. Только я и она…»

Он с силой сжал в руке стакан с водой. Затем перевел взгляд на спасателей, поднявшихся на палубу, и, поджав губы, закрыл глаза и помотал головой, словно не желая верить в то, что спасатели сделали все возможное. И в то, что он больше никогда не увидит Викторию.

Давид выронил из руки стакан и под звук бьющегося стекла прокричал ее имя так громко, что с пальм, расположенных на диком пляже, вспорхнули птицы и закружились над морем.

***

Яхта разрезала волны, отплывая все дальше и дальше от места, где Виктория шагнула в объятия смерти.

К Давиду подошел руководитель спасательной команды, с которым он был в хороших приятельских отношениях, и, сев рядом, положил руку на его плечо.

— Сочувствую, Давид… Она была твоей девушкой?

Слово «была» воткнулось в сердце, как острый гвоздь.

Давид с силой стиснул зубы и был готов заткнуть уши, лишь бы не слышать, как кто-то говорит о Вике в прошедшем времени.

— Извини. Я оставлю тебя. — Мужчина похлопал Давида по плечу и направился в сторону каюты.

— Пообещай, что об этом никто не узнает, — хрипло попросил Давид.

Мужчина обернулся и кивнул.

— Даю слово!

Об этой поисковой операции никто не должен знать. Иначе к Давиду появится много вопросов о том, кем являлась эта девушка, откуда появилась и так далее.

У Давида было достаточно денег и связей, чтобы похоронить эту тайну на дне моря — вместе с Викторией.

Он встал с дивана, подошел к носу яхты, облокотился о перила и, глядя на видневшийся вдалеке дикий пляж, задумался.

В какой-то момент его глаза стали еще темнее, он прищурился, покусал изнутри щеку, побарабанил пальцами по перилам и, резко выпрямив широкие плечи, крикнул:

— Капитан! Разворачивай яхту!

И про себя добавил: «Я не успокоюсь, если все же не проверю, нет ли ее на пляже».

Двухэтажный дом, построенный на диком пляже, оказался невероятно красивым: облицованный светлым камнем, с большими панорамными окнами и уютной верандой, на которой, словно паруса, развевались шелковые занавески.

Ночью в доме не зажигался свет, и стояла почти полная тишина.

«Наверное, Давид еще не привез туда персонал», — решила Вика.

«Ты хотел жить здесь, вдали от всех, чтобы я не смогла сбежать и никто, кроме моря, не услышал моих криков, верно?» — подумала она и, вспомнив, как Давид измывался над ней, покрылась мурашками.

Несмотря на то, что еще было утро, на улице уже стояла жара. Вика лежала в зарослях, слушала шум моря и издалека смотрела на новый особняк.

Подходить к дому она все же не рискнула, решив, что его наверняка уже оснастили камерами.

Да и сил идти совсем не осталось. Вика не могла не то что подняться на ноги — она и голову-то с трудом отрывала от земли.