Хочу слышать знакомые запахи, любимый мамин чай с мятой и чебрецом, даже эту чёртовую специфичную резину отцовских рабочих сапог и стойкий запах валерьянки в комнате бабушки. Такое ощущение, что я не была дома уже целую вечность и с каждым новым днём меня отделяли от родного прошлого и близких мне людей разрастающейся пропастью настоящего. Ещё немного и она станет непреодолимой, если уже не стала.

А ведь я сама сюда сбежала, по собственному, добровольному выбору. Захотела более лучшей и продвинутой жизни. Захотела увидеть столицу и тот мир, до которого не могли дотянуться многие смертные. Прикоснуться к чему-то недосягаемому. Стать частью чего-то большего и значимого.

Вот и стала. Вначале красивой игрушкой для одного избалованного мажорчика, а теперь для другого — более искушённого, требовательного, беспринципного и не боящегося ни Бога, ни Дьявола. И ни первому, ни второму, если так подумать, я, на самом деле, по-настоящему была не нужна. Им просто нравилось реализовывать со мной свои развратные хотелки — с девочкой никем. Такая удобная и практически безотказная игрушка. Которую никто не защитит и не спрячет от этого вечно голодного и ненасытного зверья.

— И как долго ты собираешься оплакивать свою горькую судьбинушку и терпеть феодальный снобизм Арслана?

Вообще-то я не успела, как следует нареветься, чтобы хоть как-то облегчить свою многострадальную душу через слёзы и крики в подушку. Наверное, не прошло и пяти минут, как меня напугал голос Вероники, нежданно заявившейся в мою комнату, как в собственную. Поначалу, я лишь испуганно дёрнулась и подняла голову над подушками, а потом уже, не веря глазам, уставилась на приближающуюся к моей кровати Щербакову.

— Ч-что ты тут делаешь?

Да и кто её вообще сюда пропустил?

— Ох, прости милая, что без приглашения и предварительной записи, но… я просто не смогла удержаться и пройти мимо.

— Пришла злорадствовать и издеваться?

— Ты удивишься, но нет. Скорее, наоборот.

Не знаю, почему не закричала на неё в тот момент, не вскочила с кровати и не вытолкала взашей из своей комнаты. Тем более, что я находилась в таком взвинченном состоянии, в котором обычно не жалуют незваных гостей и срываются с тормозов по каждому незначительному поводу. А явление Вероники Щербаковой — это далеко не незначительный повод. Это, мля, самая настоящая бомба полузамедленного действия с детонатором. Удивительно, как я вообще сдержалась и не взорвалась сразу же, имея для этого все обоснованные поводы.

Может действительно слишком ошалела от её откровенной наглости? Наблюдая с открытым от изумления ртом, как она неспешно подкрадывается к кровати, а потом присаживается на край матраца со смятой мною постелью с таким видом, будто ещё немного и сейчас уляжется рядом, как на свою собственную.

— В любом случае, лучше вернись туда, откуда пришла. Если Арслан узнает…

— То что тогда? Оставит меня без сладкого? Ладно, Юль. Я действительно не со зла. Просто, вижу и понимаю, насколько тебе сейчас здесь нелегко, и, судя по всему, ужасно одиноко. Я ведь права, да? Быть оторванной от привычной жизни и друзей, и при этом терпеть постоянные заскоки от человека, для которого ты никогда не станешь близкой и единственной… Такую судьбу и врагу не пожелаешь.

— Ты же сказала, что пришла не злорадствовать.

— А что, похоже, что я над тобой смеюсь? Я констатирую факты. То, что тебе и без меня давно известно, как и практически каждому, кто здесь живёт.

Почему я не согнала её тогда (хотя, было бы лучше сбросить) с кровати? — так и не пойму. Из чистого любопытства или из-за переживаемого стресса? Но факт оставался фактом. Я позволила ей остаться. Не удивлюсь, если даже из-за острого желания насолить Арслану. А может и из-за нежданно проснувшегося азарта. Решила посмотреть, до чего дойдёт Щербакова и какие на самом деле преследует цели? Сомнительно, чтобы она так скоро связалась и с Уваловым. Но, чем чёрт не шутит? Подобные варианты тоже не стоит исключать. Ведь такие, как она, личности способны и готовы на многое ради достижения своих корыстных целей.

— И мне, действительно, стыдно за себя и за те слова, что я тебе наговорила при нашем первом знакомстве. А ещё… мне очень больно смотреть, как Арслан обходится с тобой.

— Да неужели?! Ты и вправду думаешь, что после всего, что ты уже успела натворить, я возьму и с ходу тебе поверю?

— Нет, конечно. И, откровенно говоря, я изначально была против, чтобы ты здесь оставалась. При нашем последнем разговоре я тебе сразу сказала, что ничего у тебя с Арсланом не выйдет. Вы совершенно разные люди, из разных миров, и это ещё не считая классовых и социальных различий. Ты как была его затворницей и игрушкой для определённых утех, так ею и останешься до поры до времени. А там… даже мне сложно предположить, какую участь он для тебя уготовит. Сейчас же ты рыдаешь явно не от счастья, я так понимаю?

Меньше всего мне хотелось слышать правду о моём истинном положении и в этом доме, и во всей истории в целом из уст Щербаковой. Но ведь так, по сути, всё и было. И едва ли когда-нибудь изменится. Не говоря уже о том ужасном отрезке прошлого, который свёл меня с Арсланом, и из-за которого я до сих пор двояко воспринимаю этого человека.

То ли я сама разделилась на две сущности, то ли в своих глазах поделила мужчину на двоих абсолютно разных людей, но по большему счёту всё так и происходило. Мы будто постоянно жили в двух параллельных измерениях, переходя то в одну реальность, то в другую, но не желая при этом искать путей и способов, чтобы объединить их в одно целое. И самое кошмарное, я испытывала сейчас невыносимую боль именно от воспоминаний о том, насколько иначе я воспринимала первого Арслана и насколько хорошо мне с ним было, когда он обнажался передо мной не только телом.

Он будто бы и вправду менялся, и я реально чувствовала с ним (и только с ним!) нечто невероятное, к чему подсознательно постоянно тянулась, но… никак не могла дотянуться. Что-то вечно мешало. Или он сам резко закрывался и становился тем Арсланом из клуба. Зверем. Бездушным Дьяволом. Тем, кто, скорее, загрызёт тебя насмерть, чем подпустит к себе ближе дозволенного.

А может мне просто всё это чудилось? И не было никакого первого Арслана. Я банально его придумала, чтобы как-то пережить весь тот ужас, через который он меня протащил в своё время. А теперь… Теперь, увязнув по уши в собственном самообмане, не могу этого принять. Хочу, но не могу!..

— Ну, а тебе-то что с того? Радуйся и дальше в тряпочку, да жди, когда он меня отсюда вышвырнет? Если мне потребуется поплакаться в чью-то жилетку, я лучше воспользуюсь Айлой, а не твоим лживым соучастием.

— Понимаю. Я по праву заслужила к себе столь агрессивное недоверие каждого здесь проживающего, но главной сути это всё равно не меняет. Мне на самом деле больно наблюдать за тем, как Арслан с тобой обходится. И я бы действительно могла делать это и дальше, стоя в сторонке и ничего не предпринимая в ответ. Но тогда бы я стала такой же соучастницей, как и все, кто живёт в этом доме. Той, кто постоянно молчит и закрывает на все его деяния глаза. И, честно признаться, я даже представить не могу, что он с тобой может сделать в не таком уж и далёком будущем. Сегодня вы вон поссорились из-за какой-то мелочи, и ты уже безвинно им наказана. А что будет завтра? Если ему ничего не стоило изнасиловать тебя, буквально похитить и принудить к сожительству практически без веских на то причин, то как он с тобой поступит, когда предъявит тебе более весомое обвинение? Скорей всего, оно будет ложным и дутым, но… ты же понятия не имеешь, что это за человек и какие демоны им управляют…

— Я ВСЁ ЭТО ЗНАЮ! Не надо мне тут пересказывать, что известно всем и каждому в этом доме!

Лучше бы я её выгнала… Но, видимо, момент был давно упущен и теперь… меня периодически срывало с места в карьер. Как, например, сейчас. До крика. До желания снова уткнуться в подушку, завизжать и заколотить руками-ногами по ни в чём не повинной кровати.

— Прости, милая. Я бы очень хотела тебе помочь прямо сейчас, но…

— Но что?! Ты же сказала, что пришла не злорадствовать. А на деле, как раз за этим сюда и заявилась!

— Ты в полном праве на меня злиться и не верить мне. И, да, я бы очень хотела, чтобы ты уехала отсюда по личным предпочтениям, но сейчас всё это зависит не от моих желаний. И, если Арслан что-то вбил себе в голову, оттуда теперь ни одним ломом этот бзик не вышибешь.

— Мне твоё соучастие, раз уж на то пошло, до одного места! Возвращайся к сыну! Ты же из-за него сюда пролезла? Вот и строй из себя дальше безупречную мамочку. Глядишь, и Арслан наконец-то по достоинству оценит все твои старания…

— Зря ты так. Я же не просто беспокоюсь, пусть и не скрываю своих корыстный целей. Но в данной ситуации у нас тобой сформировались почти что одинаковые цели. По крайней мере, для меня это выглядит сейчас именно так.

— Серьёзно? Одинаковые? Интересно, это какие же? Убить Арслана и расчленить тело в подвале его же дома на мелкие кусочки, а потом скормить сому Тану в парковом пруду?

Я даже голову подпёрла ладонью, изображая скептическое отношение ко всему, что мне сейчас не скажут, как и к любому из тайных умыслов Щербаковой. Что бы и как бы убедительно она не говорила, все её слова с безупречной игрой на публику не стоили и ломанного гроша.

— До такого я ещё не додумывалась, но… Если однажды ситуация дойдёт до критической точки, и у Арслана окончательно сорвёт крышу, такой вариант тоже не стоит списывать со счетов. — судя по её милой улыбочке, всё это Ника говорила якобы в шутку. — Хотя, я не теряю надежды, что всё обойдётся без жертв. И, я лучше рискну собственным спокойствием и своим шатким статусом в этом доме, чем позволю Камаеву дойти до крайности. Поэтому знай. Я всегда буду на твоей стороне, что бы ни случилось. Поскольку знаю этого Шайтана, как облупленного. Он ни перед чем не остановится, если что-то вобьёт себе в голову. А ты… Ты здесь единственная, кто вообще никак не защищён ни от его бзиков, ни от него самого. А я единственная, кто может сделать хоть что-то в ответ на любой из его выбрыков. Решать, конечно, только тебе, но мне бы очень хотелось тебе помочь. Причём, не отходя от кассы.