* * *

Щербакова всё врёт! Врёт! ВРЁТ! Всегда врала и будет врать до самой гробовой доски! Для неё это то же самое, что дышать или попить водички.

Тогда откуда весь этот ужас? Почему мне так нестерпимо больно? До сих пор! Я же уже приняла решение. Мне должно было хоть немного полегчать, хотя бы от осознания, что этот кошмар скоро закончится, и мне больше не придётся смотреть в лицо этого треклятого Дьявола! Слушать его невыносимый голос. Чувствовать его сминающую близость и все его грёбаные прикосновения! Растворятся в нём, совершенно не понимая, как и из-за чего… почему я не могу сопротивляться ему физически, хотя должна это делать как никто другой! Я же его ненавижу! Он же насильник! Садист! Для него женщины — лишь куклы. Игрушки, с которыми он играется по наплыву желаний или непреодолимой тяги кого-нибудь из них унизить и растоптать, опустив до уровня половой тряпки.

Мне же было так легко избавиться от чувств к Увалову. Я даже тогда сама не поняла, как и почему вдруг перестала чувствовать к этому подонку всё то, что так наивно именовала любовью, привязанностью и эмоциональным притяжением. Словно всю эту мнимую иллюзию просто взяло и чем-то обрезало. Или же она банально отвалилась, причём совершенно безболезненно. Будто никогда этого влюблённого сумасшествия никогда и не было. Или оно попросту испарилось, как испаряются в небытие любые сны, в которых иногда тоже сняться сильные эмоции и потрясения. А тут…

Чем настойчивей я пытаюсь отделаться от сводящих с ума мыслей и противоречивых к Арслану чувств, тем больнее мне становится. До остервенелого желания заорать, сделать что-нибудь неконтролируемое, заглушить эту долбанную боль физической — переключить умирающее с телом сознание на неё. Потому что мне действительно казалось, что я подыхаю. Очень медленно, но реально умираю, ощущая с каждым пройденным часом, как это безумие точит мою сущность, сосёт из меня силы и даже, наверное, кровь. Иначе, как ещё назвать эту пугающую слабость, граничащую с физической парализацией — эти периодические срывы от нескончаемых болевых разрядов по сердцу и рассудку?.. Они же буквально меня убивали. Потому что не останавливались. Их некому было остановить!

— Я хочу уехать отсюда! Сейчас же! Он не имеет никакого права меня здесь держать! Это незаконно!.. Где он? Я должна ему сказать всё в лицо!..

— Скорей всего, решил остаться в городе на несколько дней. Он частенько так делает, когда испытывает острую тягу выгулять своего зверя, как говорится, до потери пульса. Только у тебя навряд ли так просто получится отсюда уехать. Он мог отдать распоряжение не выпускать тебя из имения без его прямого разрешения или согласия. Но, поскольку он отключил все свои телефоны…

— Я что, теперь должна ждать, когда он там нагуляется, наблядуется и только после просить у него разрешения покинуть его дом? По-другому никак нельзя? Только обязательно глядя в его сытую физиономию и снова выслушивая все его бредни, почему он не хочет меня отпускать?

Какая идиотская ирония судьбы. Именно та, с кем бы я меньше всего хотела видеться, говорить, да и просто случайно где-то пересекаться, по сути, стала моим единственным связующим звеном с внешним миром. Той, кто не просто хотела избавиться от меня (вернее, вышвырнуть из жизни Арслана на веки вечные), но и действительно, кто мог помочь мне, пусть и не от чистого сердца, но хоть в чём-то. Что она и старалась показательно делать все эти дни, нашёптывая мне на ухо свои коварные замыслы и подталкивая к нужному ей решению.

Конечно, я не верила ей. Конечно, здраво понимала, чего на самом деле она добивалась. Но разве теперь я и сама не желала того же? Наконец-то сбежать отсюда! Навсегда! Чтобы больше никогда не видеть ЕГО! Чтобы он не смог до меня опять добраться и превратить в безвольную игрушку или одержимую им сучку.

Если я сумела избавиться от чувств к Увалову, значит, сумею вырвать из себя и этого бездушного монстра! Только на вряд ли у меня это получится, если я и дальше буду сидеть затворницей в его доме. Поскольку, как самым настоящим адом это и не назовёшь. Мечтать сбежать отсюда и одновременно ждать возвращения Арслана. Желая снова посмотреть в его лицо, в которое я ткну эту грёбаную видеозапись, требуя в ответ не одни лишь идиотские объяснения, но и прощение за всё-всё-всё, что он со мной сделал! И даже этого мне будет мало!

И не могу я его любить! Это НЕВОЗМОЖНО! Любовь не такая! Она не причиняет столько боли! И не толкает на безумные поступки. Как и не сводит с ума, то обвиняя главного виновника моих мучений во всех смертных грехах, то наивно пытаясь найти ему какие-то ещё более сумасшедшие оправдания — убеждая в том, что только ему подвластно меня успокоить. Что он единственный знает всю правду, а Щербакова просто врёт. Если я не могу определить по этой чёртовой видеозаписи, когда именно она была сделана (вчера или сто лет назад), он-то должен знать наверняка. Или я всего лишь пытаюсь себя обмануть? Хочу уверовать в верность человека, который никогда мне в этой верности не клялся и уж тем более, никогда не признавался мне в любви? Тогда, где его сейчас носит? Была бы я ему не безразлична, разве бы он стал меня бросать одну в таком состоянии на столько дней?

— Честно говоря, я вообще не представляю, как он себя поведёт. Ему же, в сущности, плевать на то, чего ты хочешь или что чувствуешь. Это же, по сути, как наркотик. Когда распробуешь и подсядешь на него, хрен потом так просто слезешь. А ты ведь такая лёгкая добыча, с нужным личиком и с теми характерными показателями, какие подходят для него, ну просто идеально. Тематики они же… немножко того. От любимых игрушек едва ли станут добровольно отказываться. А вся та лажа с БДР — чисто для отвода глаз, чтобы кто-то и вправду уверовал в адекватность всех этих неизлечимых психопатов. У воров ведь тоже есть свои жёсткие внутриворовские законы. Только эти “законы” не делают их менее опасными преступниками, а их преступления менее тяжкими в глазах обычных, как мы, людей. Я уже молчу о том, что Арслан может лишь по одной своей прихоти запереть тебя в подвале, где начнёт вытворять с тобой всё, что только ни пожелает его чёрная душонка. Вот тогда ты действительно хрена с два сможешь что-нибудь предпринять в ответ.

Не думаю, что я так уж сильно испугалась озвученных Никой перспектив моему ближайшему будущему. Я прекрасно понимала, что она банально перегибала палку и намеренно меня кошмарила. Но ведь и дыма без огня, как говорится, не бывает.

— Думаешь, он меня не отпустит?

— Если ты до сих пор сидишь взаперти в его имении, с самой натасканной на весь окружающий нас посёлок охраной, ответ напрашивается сам за себя. Так что тебе не просто нужно отсюда сбегать, а, желательно, сразу садится на поезд или самолёт и прямиком до дверей отчего дома. Оттуда ему уж точно не хватит смелости тебя увозить насильно. К тому же, понадобится ещё какое-то время, когда до него наконец-то дойдёт, где ты, или когда тебя найдут его люди через сыскные агентства. Да и кто его знает? Может он всё-таки успокоится? Поймёт, что ты была для него временной блажью и что тебя, на деле, очень легко заменить кем-то более подходящим?

Уточнять, кто же был этот подходящий на моё место кандидат (точнее, кандидатка), я не стала. Тут и без переводчика ясень пень, о ком именно говорила Щербакова. О себе любимой. Иначе, с какого перепугу ей приспичило так долго и назойливо стелиться передо мной мелким бисером?

— И как же мне отсюда сбежать, если, как ты сама сказала, здесь самая натасканная охрана?

— Ну… хотя бы для начала определись уже на все сто с решением, что действительно хочешь это сделать. Что тебе придётся на какое-то время обрубить все связи и с этим местом, и с друзьями из универа, не оставляя за собой вообще никаких зацепок. И в первую очередь, ты должна поставить крест на Арслане. Похоронить его в своём сердце навсегда. Никаких иллюзий на его счёт, никаких мнимых надежд на ваше нереальное будущее. НИЧЕГО! Только один огромный крест из десятитонного чугуна. А что касается всего остального и наименее сложного, в этом, так уж и быть я тебе подсоблю. Но мне по любому понадобится хотя бы ещё парочка дней. Так сразу и прямо сейчас я тебя отсюда не вывезу. Нужно подготовиться заранее, разработать план, просчитать всё до мелочей. Ты ведь не до тётки поедешь, где тебя сразу же найдут люди Арслана и выловят оттуда, как единственную в аквариуме рыбку. Будешь за час до побега паковать чемоданы и вместе с ними запрыгивать на ходу на ближайший поезд. Иначе никак. Любое промедление или неучтённая минута и всё. Пиши всё пропало. В общем… время у тебя на подумать ещё есть. Хотя не так уж и много. Когда ещё подвернётся столь исключительный случай?..

Я не знаю, почему и как согласилась. Может после того, как набралась смелости и попросила у Ники скинуть ту чёртовую видеозапись мне на ноут, чтобы я просмотрела её на более крупном экране? Правда, при повторном пересмотре меня колотило не меньше, чем в первый раз. А то и намного больше. Потому что в этот раз картинка была более крупной. Пусть и не особо чёткой, но мне хватило, чтобы определить хотя бы на глаз, когда это видео было примерно записано. Уж явно не десять лет назад — в единственный, по сути, временной промежуток, когда Щербакова могла это сделать. За десять лет люди не могут так не измениться! Арслану ведь должно было быть тогда где-то немногим за двадцать. Почти сверстник сегодняшнему Увалову. А здесь — всё тот же раскачанный медведь, с такой же густой, как сейчас, бородой (разве что длины волос не видно) — заматеревший мужик средних лет, но никак не двадцатипятилетний “юноша”.

Значит, запись действительно свежая. Щербакова даже хотела показать мне полученные от Арслана порезы на своей спине и синяки на жопе в качестве прямых улик. Разве что я тут же отказалась, разрываясь между мучительными противоречиями и прекрасно понимая, что это никакие не доказательства. А вот видеозапись… А потом ночной кошмар.