Конечно, Керри сама хороша. Напилась, пришла. Первая. Всю гордость растеряла, весь стыд.


А ведь началось все с очередной попытки освобождения. От него, от своей болезненной зависимости, своего кошмара дневного и ночного.


Она почувствовала облегчение, рассказав подруге про Рэя. Не все, конечно, не все. Какие-то вещи она даже от себя скрывала. Не желала вспоминать, прятала в глубинные уголки памяти. Но основное, особенно свои переживания, свою боль, она вылила на ни в чем не повинную подругу. И стало легче. Гораздо легче. Но одна беда - ненадолго.


На следующий день, силой заставив себя сходить на занятия, она какое-то время удивленно смотрела на молодого преподавателя права, который сначала оставил ее после лекций, чтоб обсудить вопрос ее пропусков, а затем предложил поучаствовать в проекте. Керри не особенно вникла в беседу, занятая мыслями о Рэе, но поняла, что надо приходить в себя. А тут такой случай. Поэтому на предложение обсудить все за кофе согласилась. В кофейне их, таких отобранных для проекта студентов, было несколько. И Керри в самом деле отвлеклась и даже что-то предложила дельное. А потом все куда-то рассосались, и они с преподавателем, мистером Донованом, остались вдвоем. Обсудили еще какие-то нюансы, потом он предложил проводить ее до общежития. И заговорил про следующую встречу. Керри наивностью не отличалась и прекрасно понимала, куда он клонит. Она смотрела на него, машинально отмечая безупречную прическу, стильный внешний вид, ухоженность. Он ловелас, этот мистер Донован, за ним бегают девочки из универа. И, наверно, Керри должно льстить, что он обратил внимание на нее. Преподаватель настолько отличался от Рэя, что уже из-за одного этого можно было принять приглашение на завтрашний обед. Только, чтоб почувствовать разительный контраст. Грубый, жесткий байкер и стильный, приятный в общении интеллигент. Выбор для нее очевиден. Совершенно очевиден.


Поэтому Керри ответила отказом.


А затем купила в супермаркете бутылку вина и выпила ее прямо на лавочке в парке.


И поехала выяснять отношения.


И теперь, с удовольствием подставляя шею под все более и более настойчивые поцелуи своего грубого жесткого байкера, Керри полностью отдает себе отчет в том, что она правильный выбор сделала. Абсолютно верный. Никакой ей не нужен интеллигент. Никто ей, кроме него, не нужен.


Вчера, когда она в полуобморочном состоянии добралась-таки до мастерских, заставив себя силой переступить порог бокса, ожидая чего угодно, какой угодно грязи, но твердо намеренная хоть из-под другой женщины этого гада вытащить и выяснить ситуацию, невероятным облегчением было увидеть вполне невинную, хотя и странную картину. Ее подруга, рядом какой-то здоровенный пугающий парень в татуировках.


И Рэй. Его взгляд. Его мгновенно посветлевшее лицо. Его шаг. К ней. Не раздумывая. Его руки. На ее теле.


Это было как откровение. Пьяное, возможно запоздалое и глупое. Но откровение. Никто. Никогда. Не нужен. И не будет нужен.


Каким образом все вдруг испарились, оставив их одних, Керри и не поняла. Да и не важно. Ничего не важно.


Рэй просто подхватил ее на руки и понес куда-то вглубь бокса, минуя разломанный диван.


- Ты купил себе новый? - спросила Керри, когда ее бережно уложили на жесткий матрас.


- Да, тот Шону отдал, на нем теперь нельзя спать. Только сжечь нахер, - пробормотал Рэй, навалившись на нее, удерживаясь на руках и разглядывая осунувшееся лицо с истончившимися чертами, как что-то новое, невозможно прекрасное.


Керри смутилась от его обожающего взгляда, отвернулась, прикусив губу:


- Шон?


Еле слышно спросила и тут же застонала, когда Рэй наклонился и медленно лизнул ее шею. Это было так пошло, так грязно... И так заводило. Ее всегда заводило то, что он с ней делал.


- Да, - тихо ответил он, чуть прикусил кожу возле ключицы, и от этого все тело буквально вытянулось струной, зазвенело. - Брат. Освободился недавно.


- Празднуете? - Керри повернулась и уперлась ладошками в грудь, немного отталкивая, потому что внезапно вспомнила, что поговорить вообще-то планировала, а не сексом в очередной раз заняться. Но с проклятым Уокером ничего не идет по плану. Никогда.


- Да... Он празднует, баб таскает косяками. Поэтому и диван надо будет сжечь, как наиграется, - усмехнулся Рэй, перевел взгляд на ее пальчики, взял одну руку в свою ладонь, сжал, приложил к губам, поцеловал в самый центр. И вот кто же знал, что именно там и находится главная эрогенная точка! Потому что Керри аж выгнуло от удовольствия, глаза закатились, губы закушенные покраснели.


Сквозь волны наслаждения она ощущала горящий жадный взгляд, и это добавляло градуса происходящему безумию.

- Скучал по тебе, пи***ц как! Малыш, я мудак, прости меня, а? - этот хрипловатый шепот был слаще любого признания в любви.


Он скучал. По ней. Скучал. Господь милосердный! Дурак какой! И она... дура!


- Я тоже скучала, - Керри открыла глаза, привычно утопая в общем для них безумии и сама потянулась к его губам. Первая.


Рэй встретил на полпути, жадно поймал ее рот, сразу проникая глубоко и настойчиво. И отключая этим последние тормоза. И у себя и у нее. Керри, не выдержав, дернула майку, потому что срочно надо было ощутить его горячую кожу, провести, удостовериться, что все именно так, как она помнила, как во сне видела. И Рэй послушно притормозил, отпустил ее, привстал на коленях, сдирая с себя грязную майку.


Керри замерла, разглядывая его снизу затуманенно и восхищенно. Да, она понимала, прекрасно понимала глупых куриц с ее потока. Определенно, тут было, на что посмотреть. Стройный, худощавый, одни мышцы, сразу видно, что тяжелой работой развитые, опасный и хлесткий. Глаза жадно шарили по ее фигурке, поэтому Керри сделала ответое движение, потянула футболку, обнажая похудевшее тело и забывая, что она даже белья сегодня не надела. И это было сюрпризом. Потому что зрачки Рэя, и без того расширенные, заняли всю радужку, и он медленно, словно во сне, провел обеими ладонями по небольшой груди, немного сжимая, и, судя по всему, невозможно заводясь от одного вида своих темных грубых рук на ее нежном тонком теле. Контраст. И здесь контраст.


- Ты нереальная просто, бл*... - бормотал он, гладя ее грудь, ее талию, расстегивая джинсы и спуская их с бедер, и все это неспешными, длинными движениями, словно не раздевал ее, а лепил, как скульптор фигуру из глины выстраивал, - ты не для меня... Я мудак, я тебя только в грязь тащу...


Керри, ничего не отвечая, лишь послушно выгибалась, позволяя снимать с себя остатки одежды, подняла руки за голову, словно на подсознательном уровне понимая, что так ее тонкая изящная фигура будет казаться еще стройнее, еще соблазнительнее. И, судя по ставшим грубее и настойчивей действиям Рэя, эффект был достигнут.


Он дернул молнию на джинсах, опять упал на нее, резко раздвинув ноги и упираясь одной рукой возле лица, а второй прихватив оба запястья над головой.


- Я никогда не буду тебе ровней, Кер... - прошептал он ей в губы, - никогда. Но хер я тебя отпущу теперь. Когда сама пришла. Не отпущу. Никогда. Моя ты. Да?


Одновременно с этим он резко вошел в нее, заставив вскрикнуть, потому что, несмотря на то, что Керри хотела, очень хотела этого, но все же до конца не была готова. Но Рэй терпеть уже не мог, поэтому его "да" совпало с первым грубым движением. А ее "да" стало эхом. И тем, что он так сильно хотел услышать. Тем, что было в тот момент совершенно необходимо.


- Кер... Малыш... - он задыхался, голоса не хватало, выходил какой-то хрип, да и времени что-либо говорить не было, потому что, судя по всему, ему очень хотелось ее попробовать, везде, поцеловать, провести губами по виску, по шее, вернуть руку к лицу, чтоб прикусить тонкие пальчики, припечатать обратно, с силой сжать, поцеловать глубоко и жестоко, одновременно подчиняя и подчиняясь, не прекращая, ни на секунду не сбиваясь с ритма, и Керри растворялась в этом так, как, наверно, никогда раньше, потому что, пожалуй, только этого не хватало ей в их сексе.


Его слов.


Бессвязных, бессмысленных, полных муки, жадных и просительных. Они добавляли градуса к происходящему, они заставляли не тело даже сжиматься возбужденно и жарко, а что-то внутри, то, чего раньше она не ощущала, не знала, что можное еще и так воспринимать. На такой глубоком, эмоциональном уровне.


- Кер... Моя, моя, моя... Да? Да? Всегда моя! Не могу без тебя, не могу, подыхаю... - бормотал и бормотал он, жадно разглядывая запрокинутое бледное лицо, словно насытиться не мог, наглядеться.


И это было новым.


Это было настолько другим, что Керри не вынесла долго, не смогла терпеть, так сильно его слова задевали то непонятное, струнное у нее внутри, это натягивалось, натягивалось и наконец развернулось пружиной. И Керри застонала так громко и сладко, что Рэй не сдержался, опять что-то шепча и следуя за ней итоговыми, самыми грубыми и длинными движениями.


И потом, когда обессиленно уткнулся губами в ее мокрый от пота висок, только выдохнул облегченно:


- Нихера не отпущу больше, пох*й на всех. И на все.


Керри не поняла, о чем он, потому что сильно вымоталась эмоционально и этот последний взрыв был завершающим аккордом. Измученный мозг просто решил дать передышку и отключил тело. Ночью она просыпалась еще пару раз от настойчивых ласк, поворачивалась и обнимала того единственного, кто должен быть рядом с ней, кого она хотела видеть. Всегда. Неважно, в какой ситуации. И понимание этого, пока что подспудное, было правильным и сладким. Как и сам ночной, неторопливый секс.


Керри смотрит на утреннее солнце, пробивающееся лучами в щель под железной дверью бокса, и думает, что все будет хорошо. Потому что она сделала правильный выбор. Единственно возможный. А значит, все наладится.