А потом я вспоминаю, что недостоин ее, что мне никогда не отмыться от той грязи, в которой вымазан. И о том, что вряд ли смогу так поступить со своим другом, ведь нас столь многое связывает…

А потом почти физически вижу свои ладони на ее груди, чувствую запах и вкус ее кожи под своими губами и языком, мягкий шелк волос под пальцами. Представляю, что могу обладать ею каждую ночь, сгорая от страсти и тихой нежности. И… зверею. И понимаю, что все на свете бы продал за эту женщину: и мать, и друга, и…

— Пап, — зовет Софи. — Па-а-ап!

Она проснулась и босая пришла на веранду. И стоит сейчас передо мной, потирая кулачками веки. Обнимаю ее, сажу себе на колени и укрываю протянутым Элли пледом. Легонько качаю дочку, продолжая рассказывать друзьям какие-то истории и весело смеясь, а сам мысленно даю себе отчет в том, что, как бы ни хотел вернуть ускользнувшее от меня однажды счастье пребывания рядом с той, кому принадлежит сердце, а обстоятельства-то изменились. И на второй чаше весов стало гораздо тяжелее — теперь там помимо дружбы, еще и мой ребенок, которого совсем не хочется потерять.

— Значит, твой бизнес процветает? Я очень рад. — Майки спешит чокнуться со мной горлышком бутылки. Делает глоток пива и улыбается: — Не зря ты столько трудился, теперь уважаемый в городе человек.

Я опускаю взгляд на Софи, которая моментально уснула в тепле моих объятий, а затем пожимаю плечами:

— Чарли Андерсон бы с тобой поспорил. Для него я вор и убийца. С тех пор, как он получил значок, его главной целью стало расправиться со мной.

— Пытается тебе навредить?

— Да по мелочи. То машины моих людей шмонает, то меня самого пасёт. Частенько вижу, как он наблюдает за мной, поджидая удобного момента, чтобы подловить. Да вот только не на чем. — Убираю с дочкиного лица прядки мягких светлых волос. — На днях вообще выставил себя посмешищем. Решил нагнать страху на моих девочек…— вижу, как сжались губы, и напряглось лицо Элли, и поправляюсь: — на сотрудниц моего заведения… Устроил обыск, да только вот в клиентах оказался сам губернатор штата. Ну и встреча у них вышла, вы бы видели красное от злости лицо Чарли, когда ему пришлось извиняться и убираться прочь! Умора!

Майки смеется, а Элли переводит взгляд на бокал с красным вином, зажатый в ее руке.

— Трудно поверить, что мы с вами столько лет не виделись! — У меня щемит в груди. — Но теперь ведь всё изменится, так?

— Я не знаю, — Майки откидывается на спинку стула и смотрит на жену, — мы еще не обсуждали наши планы…

— Слушай, — перебиваю его, — в нашем госпитале нехватка хороших кадров. Думаю, тебя бы приняли туда с распростертыми объятиями. Если ты, конечно, не зазвездился там у себя, на побережье. А? Как тебе?

— Ну… — Его брови подлетают вверх.

— У нас ведь народ простой. Надеюсь, ты не забыл? Сам недавно таким был. Освоишься ты, думаю, быстро.

— Джимми, я не знаю. — Теряется он.

— Да брось. — Мне не хватает воздуха. Пытаюсь улыбаться. — Ну, куда вам ехать? Мы с вами только вновь обрели друг друга, ребят.

Прошлого не вернуть, а я все равно несу эту чушь. Потому что мне вдруг становится страшно, что он увезет от меня Элли. А я… я… я может и жил все эти годы одним ожиданием нашей встречи?

— Не молчи, Эл. — Говорю. — Ну, куда вам спешить? Поживите, подумайте. У нас тут хорошо. Я столько раз уговаривал Майки вернуться, как только он окончит учебу. Если бы ты пожелала со мной разговаривать, если бы хоть раз взяла трубку, сказал бы тебе то же самое. Лучше места на всей земле нет! Мы можем забыть прошлое, можем жить как прежде, дружить. Мне очень вас не хватает. У меня ведь никого больше нет!

Я запинаюсь не потому, что понимаю, что в попытке ухватиться за тончайшую соломинку начинаю нести чушь, а потому что Элли вдруг меняется в лице. Она выпрямляется и подается вперед:

— Если бы я что?

Прикусываю губу.

— Если бы ты не отказывалась говорить со мной, — срывается с языка.

Я знал, что не стою даже ее мизинца. Знал, что ничего не смогу исправить, даже не пытался все вернуть. Просто хотел извиниться. Но она не хотела слушать, и правильно делала. Я не заслужил того, чтобы мне отвечали.

— Но мы можем попробовать забыть все старые обиды. — Предлагаю.

— Я что? — Ее глаза распахиваются шире. На пару секунд Элли застывает с открытым ртом, затем хмурится и поворачивается к Майклу: — Что это значит, Майки?

Друг тяжело вздыхает, но выдерживает ее взгляд. Он ставит бутылку на столик и тихо отвечает:

— Да. Он звонил. И мы разговаривали. Я сказал, что ты не хочешь с ним говорить. Ты ведь не хотела? — Уголки его губ дрожат, растягиваясь в виноватой улыбке. — Прости, что не рассказал тебе. Что решил это за тебя.

— Как ты мог? — Подскакивает Элли.

— Вот так. — Голос Майкла спокоен. — А что бы это изменило?

— Что? — Она словно задыхается, подбирая слова. Качает головой. — Я… я не знаю, что. Но ты не мог мне не сказать!

С грохотом она ставит бокал на столик. Капли вина подпрыгивают и оседают на поверхности столешницы. Элли это мало волнует, она в растерянности и в бешенстве одновременно кричит:

— Ты меня обманул!

— Ребята. — Тихо прошу я. — Да все нормально. — Прижимаю к груди дочь, которая начинает ворочаться от гневного вскрика Элли. — Я не в обиде. Честно. Майки все правильно сделал.

— Что бы это изменило, Элли? — Майкл встает. Даже в тени лампы видно, как по россыпи веснушек расползаются красные пятна на его лице. — Скажи мне честно.

— Я. Не. Знаю! — Она мотает головой так, словно не узнает его.

Мне тоже приходится встать и отставить бутылку на столик. Я поворачиваюсь к Элли:

— Не кипятись. Я звонил всего пару раз. Просто хотел извиниться. Твой муж все сделал правильно. У меня не было права…

— Как ты мог? — тихо произносит она, не глядя на меня.

Ее руки дрожат.

— Я боролся за свое счастье. — Майкл держит удар. — Я хотя бы что-то делал, чтобы не потерять тебя, в то время, как он… — он осекается.

— Да всё правильно. — Соглашаюсь. — Говори, как есть. Я сам просрал все свои шансы.

— Трус… — Элли проводит ладонями по лицу. Она мечется, желая уйти, но Майкл преграждает ей дорогу. — Я имела право знать! — И жалобно: — Это ничего бы не изменило. — Она бросает взгляд на меня, затем снова впивается в него глазами. — Ничего бы не изменило. Но ты должен был мне сказать!

Повисшую под темным небом тишину раскалывает дверной звонок.

— Я открою, — высвободив запястье из его руки, Элли убегает в гостиную.

— Прости, брат. — Я опускаюсь обратно в кресло. — Она твоя жена, я не хочу опять делить ее. Опять возвращаться к этому всему. Все давно уже решено. Между нами, вами… И ты все делал правильно.

— Нет. — Майкл отворачивается. — Неправильно.

— Я пришел не ссориться. — Покачиваю дочку на руках. — Элли отойдет, и у вас все будет хорошо. Хочешь, я сейчас свалю и больше никогда не появлюсь?

Слышится его усмешка. Друг подходит и садится рядом на стул. Долго смотрит мне в глаза, затем говорит:

— Не надо было нам сюда возвращаться. — Хлопает меня по плечу. — Но зато всё встает на свои места.

Вижу, зла не держит.

Сзади раздается торопливый и звонкий стук каблучков.

— Вот где он, мой благоверный!

Оборачиваюсь к двери и вижу Мэгги. Она разодета в пух и прах, обильно накрашена и пьяна. Еле стоит на ногах, небрежно откидывает назад иссиня-черные волосы и улыбается.

Не успеваю я брезгливо поморщиться, как она окидывает веранду удивленным взглядом и громко восклицает:

— Какое чудесное место для воссоединения нашей прекрасной троицы! Тишина, ночь, задушевные разговоры под бокальчик вина. — Она качает головой, разглядывая закуски на столе, затем, пошатываясь, упирает руки в бока. — Ну, что, примете меня в свою компанию? А? Или опять буду лишней?

— Присаживайся, Мэгги, — голос Элли звенит тонким колокольчиком. — Дорогой, — обращается к Майки, — налей девушке вина, пожалуйста.

— Как это мило, благодарю! — Жена поворачивается ко мне и прищуривается. — А то мой-то, едва услышал, что его бывшая зазноба в городе, сразу побросал все дела и помчался к ней. Какой нетерпеливый!

— Мэгги, перестань. — Прошу я, вставая.

— Не затыкай мне рот. — Буквально выплевывает она в мою сторону, кривясь от злости. — Больше я молчать не буду.

— Прекрати, я сказал. Не устраивай скандала при Софи.

— Ты и ребенка сюда притащил! — Восклицает, словно только что увидев дочь. — Ладно, эта тряпка, — указывает она в сторону друга, — будет спокойно смотреть, как ты трахаешь его подружку, а ребенок мой в чем виноват? Она уже и так достаточно насмотрелась на похождения своего папашки по всем местным шлюхам!

— Мэгги. — Не сдается Элли. — Послушай, ты все неправильно…

Но ее речь прерывает резкий рывок моей женушки к столу. Мэг налетает безумным ураганом и одним движением рук резко сбрасывает со стола всю посуду и напитки. Нас оглушает звон бьющегося стекла.

— Я лучше сдохну, но тебе его не отдам, поняла?! — Орет она на вздрогнувшую от испуга Элли. — У нас семья, ребенок, что тебе еще нужно?! Зачем ты приехала?!

Майкл бросается вперед, чтобы защитить свою супругу, на которую Мэгги тычет накрашенным длинным ногтем. Он закрывает Элли своим телом.

— Так всё, хватит. — Взрываюсь я.

Софи на моих руках хлопает от страха ресницами и озирается по сторонам.

— Потаскуха… — Шипит Мэг. — Развратница…

— Покинь мой дом, пожалуйста. — Терпеливо просит Элли. — Иначе, я за себя не ручаюсь. Еще одно слово, и мое терпение лопнет.

— Лживая тварь… собака на сене!

— Прости, она не в себе. — Бормочу я, хватая за руку и выталкивая Мэгги за дверь.

Софи начинает плакать.

— Я уйду, но вот его ты не получишь! — Бросает на ходу жена, ковыляя к двери. — Никто не будет смеяться надо мной.

— Прости ради Бога, что так вышло. — Извиняюсь перед Майки, который в полнейшем шоке идет закрывать за нами дверь.