Елена Сокол - Их женщина

— Стой! — В спину.

Что-то горячее свистит возле уха. Щекотно. Дыхание сбивается, воздух становится почти ледяным, прошивает легкие насквозь. Натыкаюсь на какого-то молодого парня в форме, сбиваю его с ног, падаю, встаю и бегу дальше. Вырываюсь на улицу, жмурюсь от света и мчусь к машине. Городской шум разрывают новые хлопки и суматошные крики.

— Стоять!

Что-то больно жалит меня в живот, но я продолжаю двигаться. Прыгаю в тачку, судорожно завожу двигатель и давлю на газ. Машина виляет, вслед ей бахают выстрелы. Мои мозги отключаются. Клуб остается позади. Пытаюсь сообразить, куда ехать, что делать дальше, но ничего не могу придумать. Теряю силы. Что-то происходит, но не понимаю, что.

Всё выясняется, когда я опускаю ладонь вниз и прижимаю ее к области ниже ребер. Резкая боль буквально ослепляет, заставляя выпустить на мгновение руль. Перед глазами мелькают улицы, дома, машины и лицо дочери. О ней я думаю, когда автомобиль врезается во что-то темное, и моя голова ударяется о какую-то твердь. Сознание разлетается на тысячи искр.

Бам!

Пытаюсь вдохнуть. Больно. Смотрю на ладонь — она вся в крови. Одежда тоже. Слышатся сирены. Они словно повсюду. Я выползаю из-за руля, вкладывая в каждое движение последние силы. Шатаясь, бегу вдоль улицы. Осматриваюсь. Хватаюсь за стены, и на них остаются кровавые отпечатки. Держась за живот, на полусогнутых сворачиваю за угол. Люди. Много людей. В толпе никто не обращает внимания на полуживого человека, плетущегося, куда глаза глядят.

Мне хочется упасть. Земля неумолимо притягивает меня. Но я вспоминаю тех, ради кого должен жить. Глупо было бежать оттуда. Очень глупо. Был ли у меня выбор? Не знаю. Есть ли он теперь? Не ясно. Ноги становятся ватными, сознание мутнеет. Я останавливаюсь и оглядываюсь по сторонам. Может, я и не дотяну, но попробовать обязан. Выбираю направление. Мне некуда идти, только туда. Никто больше не поможет. Только…

— Что там? — Майкл поднимает большой вазон с раскидистым растением и тащит к двери. Мы решили перенести все цветы в дом к его матери, ведь здесь за ними некому будет присматривать.

— Где? — Спрашиваю я, убирая кашпо с подставок.

— Какой-то шум на веранде.

— Наверное, опять соседский кот забрался в сад. Сейчас проверю.

Отряхиваю руки от пыли, слезаю со стула и спешу к задней двери. Этот усатый плутишка, наверняка, опять нежится на солнышке, растянувшись прямо на любимом столике моего папы. Подхожу к стеклянной двери и замираю: за ней Джимми. Держится рукой за живот. Он весь в крови. Кровь везде. Очень много крови.

— Господи… — Шепчу онемевшими губами.

Распахиваю дверь, и он падает прямо на меня.

— Майкл! — Зову не своим голосом.

Сил его удерживать у меня нет, и мы валимся прямо на пол. Оба. Я удерживаю голову Джимми, разглядываю бледное лицо и перевожу взгляд на перепачканную темно-красным рубашку. Черт, да я теперь тоже вся в его крови. В ужасе сучу ногами, пытаясь приподняться и втащить его в дом. Судорожно хватаю ртом воздух.

— Майк!

Но муж уже рядом.

— Черт возьми, Джимми… — Он хватается за голову.

— Помоги же мне, ну! — Кричу я. — Нужно скорее вызвать скорую!

— Нет, — хрипит Джимми, приходя в себя. — Нельзя…

Его рука сжимается на моем запястье, оставляя все новые и новые кровавые следы. Он открывает глаза и смотрит на меня. По его лбу катятся капли пота. У меня останавливается сердце, потому что я вижу, как затуманивается его взгляд. Он почти теряет сознание. Это всё. Конец. Джимми умирает.

— Нельзя никуда звонить. Нельзя. — Едва слышно говорит он и откидывает голову.

— Джимми! Джимми! — Трясу его. — Очнись!

Лихорадочно прикладываю пальцы к шее, пытаясь нащупать пульс. Наклоняюсь и слушаю дыхание. Дышит? Нет? Ничего не слышу, кроме собственного сердца.

— Давай сюда. — Майкл нагибается, подхватывает из моих рук тело друга и несет в столовую — она ближе всего.

Он кладет его на обеденный стол и резким движением разрывает рубашку.

— Ну, что? Что там? — Меня трясет.

В моем пищеводе будто поселились кусочки льда. Конечности немеют от страха. Мне кажется, что он умер, но Джимми периодически стонет, откликаясь на осторожные движения Майкла, который пытается его осматривать.

— Ему нужно в больницу. — Тихо произносит муж.

— Он умирает?

— Он ранен.

— Нет. — Слышится голос Джимми. — Никаких врачей. Лучше сдохну здесь. Оставьте меня.

— Тебе нужно промыть рану и прооперировать. Это срочно, дружище, выбора нет.

— Нет… — Едва слышно.

— Я звоню 911.

— Нет! — Джимми сжимает от боли зубы.

— Сделай это сам! — Взрываюсь я, глядя на мужа. — Ты же можешь!

— Нет, Элли, это очень опасно. — Майкл ошарашенно смотрит на рану. — Нужна операционная, стерильные инструменты…

— Но ты же слышал, что он сказал? — Всплескиваю руками. — Слышал?! Он лучше умрет, чем позволит нам позвонить!

— Я не могу. — Лицо Майкла вытягивается, он качает головой. — Ты понимаешь, о чем просишь? А если он умрет? Что будет со мной? С моей карьерой? С тобой, когда меня посадят? — Муж тяжело выдыхает и отходит от стола. — Это невозможно…

— Но он умирает! — Я подхожу к столу и беру Джимми за руку. — Посмотри! — Стискиваю его пальцы в своих. — Ты вот так бросишь его здесь?

— Нет, нужно скорее звонить 911.

— Нет, Майкл! — С каждым словом мой голос взлетает все выше. — Неужели ты не понял, что он натворил что-то? В него же стреляли! Нельзя никуда звонить. Эй, это же Джимми! — Всхлипываю. — Очнись! Что ты стоишь, как истукан?! Сделай же что-нибудь!

Мой крик действует на него отрезвляюще. Майкл заторможено кивает, затем вдыхает, выдыхает, собирается с мыслями и тихо приказывает:

— Быстро неси синий ящик из кабинета твоего отца.

А когда я срываюсь с места и бегу прочь из кухни, слышу, как он шепчет:

— Да поможет нам Господь…

Через несколько часов, когда операция уже позади, а Джимми спит в гостевой комнате, меня все еще продолжает трясти. Я снимаю с себя окровавленную одежду, складываю ее вместе с одеждой Майкла и Джимми, прячу в мусорный пакет и отдаю мужу.

— А если тебя задержат?

Он смотрит на меня обеспокоенно и пожимает плечами:

— Будем надеяться, что этого не будет. — Он еще раз оглядывает улицу через стеклянную вставку в двери. — Не знаю, в курсе ли Чарли, что мы в городе. Иначе бы его люди давно нанесли нам визит. Где еще искать Джимми, как ни дома и у его друзей?

— Ты уже знаешь, что точно произошло?

— Мать сказала, что в новостях передавали о перестрелке в клубе.

— Во что же он ввязался? — Вздыхаю.

— Ладно, нужно торопиться. — Муж торопливо целует меня в холодные губы и уходит.

Меня продолжает трясти.

Возвращаюсь в кухню, во второй раз отмываю полы, стол, раковину. Нахожу в шкафчике какое-то чистящее средство и повторяю процедуру. Меня колотит то ли от страха, то ли от голода. Вспоминаю, что нужно проверить Джимми. Не начался ли у него жар. Тихо, на цыпочках, иду в спальню. По пути гадаю, что же будет, если моего мужа поймают с окровавленными тряпками посреди ночи. Как он будет оправдываться?

И что мы, вообще, будем делать, если Джимми не переживет эту ночь? А что если… Нет, нет…

Отгоняю от себя дурные мысли. Главное, что он жив. А значит, у него есть шанс поправиться, вырваться из всего этого и, если захочет, начать новую жизнь.

Тихонько открываю дверь и вхожу. В комнате темно, тихо и пахнет медикаментами. Открываю окно, чтобы немного проветрить, и подхожу к кровати. Джимми лежит неподвижно, но его грудь вздымается в такт дыханию. И это меня успокаивает. Не представляю, как пережила бы его смерть.

Сажусь на край. Осторожно. Так, чтобы не разбудить его. Поправляю одеяло, отгибаю уголок, чтобы в свете луны взглянуть на бинты и убедиться, что швы не разошлись, и нет кровотечения. Кажется, все нормально. Бинты чистые. Отпускаю одеяло и долго слушаю, как он дышит, прежде, чем решаюсь коснуться ладонью его лба.

Медленно протягиваю руку, опускаю ее на его лоб и вздрагиваю, когда слышу:

— Пришла проверить, не сдох ли я?

Улыбаюсь.

— Как ты? — Спрашиваю.

Мои глаза привыкают к темноте, и я вижу легкую улыбку, тронувшую его губы. Убираю руку.

— Меня не так-то легко убить, Элли.

— Ты был на грани. — От воспоминаний о пережитом у меня все внутри сжимается. Кажется, запахом его крови пропитался весь дом. — Ты мог умереть.

— Знаю. — Его ладонь находит мою и безвольно опускается.

— Я очень испугалась. Очень, очень сильно, Джимми. — Кладу его руку на свое колено и осторожно поглаживаю.

— Прости. — Слышно, как он сглатывает. — Постараюсь больше так не делать.

Я усмехаюсь.

— Скажешь, что произошло?

Он прокашливается, его горло хрипит.

— Сущая ерунда. Чарли организовал облаву, подкинул оружие в мой клуб. Не удивлюсь, если из него был кто-то убит, ведь этот парень давно точит на меня зуб.

— И ты что? Решил воевать?

— Нет. Позорно бежал оттуда, впечатывая пятки в зад. Пока в меня не впечаталась одна из пуль легавых.

— Боже, во что же ты вляпался, Джимми? — Мой голос дрожит. — Я помню тебя мальчишкой, который мечтал вырваться из этой грязи.

— Разве? — Он смеется, но его смех похож на едва слышное бульканье.

— Да. — Подтверждаю свои слова кивком. — Не важно, где мы появились на свет, и при каких обстоятельствах. Из порочного круга, из бедности или плохой компании всегда есть шанс выбраться и начать новую жизнь. Ты же этого хотел, да? Мы вместе мечтали об этом. Что же произошло?

Джимми затихает. Он молчит долго, и я чувствую, как его пальцы поглаживают мою ладонь. На его губах застывает улыбка сожаления.

— Случилось то, что я потерял тебя. Да, знаю, прости — сам сделал все, чтобы так произошло. Но я думал, что это правильнее, что так было нужно. А без тебя… всё удивительным образом потеряло смысл. Мечты потеряли смысл, ведь они должны были исполниться рядом с тобой, ради тебя.