Елена Сокол - Их женщина

— Черт.

Отворачиваюсь и резко ударяю локтем в стекло. То разбивается вдребезги. Спешно убираю острые осколки, чтобы залезть внутрь.

— Эй, слезайте! — Один из копов подбегает и дергает лестницу, на которой я стою. — Туда нельзя! Пожарные уже едут.

— Майкл! — До хрипоты кричит Элли. Ее держит один из служивых. У нее настоящая истерика. — Майкл!

Я поворачиваюсь и вижу, как дым заползает в маленькую детскую. Если я сейчас не влезу, они просто выбьют лестницу из-под моих ног.

— Не трогайте, не трогайте, он же упадет!

И я ныряю внутрь. Дыма становится все больше. Он очень горячий, обжигает легкие. Натянув футболку на нос, пытаюсь оглядеться.

— Софи! Софи! — Зову.

Но, кажется, ее здесь нет. Хватаюсь за ручку двери и отдергиваю руку. Невозможно горячо, кожу обжигает. Глаза щиплет и режет. Принимаю решение выламывать дверь, но в последний момент, почему-то, поворачиваюсь налево. Шестое чувство какое-то, что ли. И только тогда замечаю ее. Длинные светлые волосы, большие перепуганные глаза, зажатый в крохотных ручках плюшевый дельфин.

— Эй, Софи. — Наклоняюсь. — Это я, Майкл. Помнишь меня?

Она молча кивает.

— Идем, нужно выбираться.

Тяну руку. Девочка вжимается в стену.

— Идем, не бойся. — Уговариваю.

Со стороны улицы слышится вой сирен.

Малышка неохотно делает шаг в мою сторону и послушно забирается на руки.

— Папа и мама. Там. — Говорит жалобно.

Оглядываюсь. Из-за дыма почти ничего не видно.

— Где?

— На кухне.

— Хорошо. Я найду их. Обещаю. — Подхожу к окну. — Но сначала мне нужно спустить тебя.

Мы выбираемся через окно под крики собравшихся прохожих. Передавая девочку в руки полицейских, вижу Элли. Рыдая, она бросается в мои объятия. Звуки сирен заглушают ее всхлипы, но машин еще не видно. Очевидно, прибудут в любую секунду. Всматриваюсь в оба конца улицы, ожидая появления красного борта пожарных, и, не переставая, кашляю. Кажется, почти выплевываю свои легкие.

— Эл. Элли. — Наклоняюсь к жене. — Элли!

— А? — Она в полнейшем шоке.

— Мне нужно вернуться туда, за ним.

— Нет… — Вертит головой, вцепляется пальцами в футболку. — Нет!

Осторожно отцепляю ее и прикусываю губу.

— Нужно. — Выдыхаю.

Она тянет руки к моему лицу, перемазанному сажей, а я делаю шаг назад. Элли падает передо мной на колени. Джо, на которого надевают наручники, громко матерится. Воспользовавшись тем, что копы заняты, бегу к дому, хватаю лестницу и тащу ее к противоположной стене.

— Майкл! — Слышатся ее рыдания мне вслед.

Я не могу знать, где в этом доме кухня. Оббегаю дом по периметру, выбираю наугад окно и, забывая страх, карабкаюсь вверх. Бью стекло, и дым вырывается наружу плотным столбом. Соскальзываю внутрь и понимаю, что почти ничего не вижу. Но слышу кашель. И, кажется, стоны.

— Джимми! — Ору.

И новая порция дыма забирается в легкие. Поднимаю ворот футболки выше.

— Джи…

И чьи-то руки обхватывают меня за шиворот. Боже, это он. Совсем не стоит на ногах.

— Майки, — хрипит, кашляет, — моя дочь. Дочь!

Тянет меня куда-то.

— Нет! — Останавливаю его. — Я вытащил Софи. Нужно спасаться самим. Идем!

В помещении адски жарко. Слышно, как огонь пожирает дерево, громко треща.

— Мама, — указывает Джимми.

В этот момент пламя врывается в комнату, сбивая нас с ног.

— Сьюзан! — Поднимаюсь на корточки, нахожу в дыму ее тело, тяну за подмышки с помощью Джимми. — Сьюзан.

Женщина очень слаба. Почти теряет сознание.

Подтаскиваем ее к окну.

— Придется ей помочь. — Выбиваю остатки стекло окровавленным локтем.

Помогаем ей забраться на подоконник, затем на лестницу. Держим за шиворот, чтобы не упала. Вслед за ней из окна рвется черно-красный дым. Я высовываюсь наружу, видя, как внизу собирается толпа. Люди что-то кричат, но нам не слышно. Убеждаюсь, что женщину принимают и поворачиваюсь, чтобы сказать Джимми, что его очередь спускаться, как что-то вдруг с глухим стуком и свистом обрушивается на нас с потолка.

Я падаю. Задыхаюсь. Кружится голова. Очень жарко. Вижу только огонь и дым. Похоже, обвалилась одна из балок. Подползаю на ощупь к тому месту, где должен лежать друг.

— Джимми! — Зову. Пытаюсь нащупать.

— Майк. — Хрипит он.

Меня почти обжигают языки быстро распространяющегося пламени.

— А где Мэгги? — вытираю тыльной стороной ладони пот со лба.

Мои руки все еще шарят в темноте.

— Ее нет. Она мертва. Джо. — Доносится до меня его голос.

— Вставай, нужно идти. — Нащупываю, наконец, его плечи.

Пытаюсь приподнять. Не выходит.

— Там. — Сипит он.

Указывает рукой на что-то.

Протягиваю руку и обжигаюсь. Похоже, деревянная балка. Свалилась и придавила ему ноги.

— Черт. — Чувствую, как теряю силы.

Единственный ориентир в таком дыму это окно, которое дает огню подпитку кислорода.

— Сейчас, сейчас. — Стиснув зубы от боли, обхватываю балку и пытаюсь приподнять. Ужасно тяжелая.

— Аа-а… — стонет Джимми.

У меня почти получается ее сдвинуть, когда я вдруг замираю.

— Кхм… — Друг пытается приподняться. — Вроде совсем чуть-чуть осталось. Кх-кх! — Кашляет, задыхаясь от дыма.

— Прости меня, Джеймс. — Говорю.

Отползаю назад. Внутри меня все покрывается холодом.

— Что? — Он пытается втянуть носом воздух, которого все меньше в помещении.

Оборачиваюсь к окну. Оно кажется светом в конце черного туннеля, размытого языками пламени и черным дымом.

— Прости. — Произношу едва слышно.

У меня подгибаются колени, но я заставляю себя встать и направиться к окну.

— Майки? — его голос больше похож на умоляющий вопль.

Закрываю рот воротом футболки и бросаю на него последний прощальный взгляд. Очертания Джимми, лежащего на полу, постепенно теряются в клубах смертельной черноты.

Так будет лучше. Всем. Я просто избавляю нас троих от этой муки. Больше никаких метаний, никаких сомнений. Все кончено.

— Я люблю тебя, друг. — Говорю, содрогаясь всем телом.

И слышу, как он… начинает тихо посмеиваться. Потому что тоже все понимает. Мы всегда понимали поступки друг друга. С самого первого дня. Его тихий смех, похожий на последний рык раненого зверя, тонет в треске горящего дерева.

Я отшатываюсь к окну и выбираюсь наружу. Ступенька за ступенькой. Следом за мной, словно протягивая с укором свои щупальца, тянется густой черный дым. Падаю на траву. Буквально обрушиваюсь. У меня даже нет сил кашлять. Толпа вокруг сжимается. Все что-то кричат. Спрашивают. А я вижу перед собой только искаженное болью лицо Элли.

Я не могу врать ее глазам. И она, кажется, всё понимает. И никому никогда не скажет — даже мне. Всегда будет догадываться о моем выборе, о моем поступке, моем отчаянном предательстве, но будет молчать. И будет помнить, что я мог помочь ему, но не помог.

Потому что Элли всегда будет знать, что я сделал этот шаг ради нее.

Ради всех нас.

Я убил своего друга.

Того, кто был предан мне. Того, кого я любил всем сердцем. Своего самого опасного соперника и самого родного человека. Брата. Того, с кем вместе умерла сегодня и часть меня.

Но Джимми тоже знает, что так было нужно.

И Элли.

Потому что она склоняется ниже, бросается мне на грудь и, рыдая, крепко обнимает.

И я, теряя сознание, закрываю глаза.

— Милая, захвати еще фотоаппарат. — Просит Майкл.

— Хорошо.

Он сажает Софи на плечи и сбегает по ступеням, изображая самолет:

— Пристегните ремни, мы идем на взлет! Вжууух!

Девчонка заливисто хохочет и крепче обнимает его за голову:

— Аа-а!

— Летим к океану! — Смеется муж.

И Софи довольно визжит, когда они выбегают на песок.

Смотрю на них и улыбаюсь. Отличной идеей было выбраться из душного Нью-Йорка на побережье. Дочка счастлива, из воды не вылезает, да и муж доволен — оторвался от многочасовых операций. Правда, вынужден теперь привычно постоянно прятаться под раскладным зонтом, ведь его кожа не выдерживает длительного пребывания на солнце, но, думаю, это его не сильно огорчает.

Главное, что мы вместе. Все трое.

«Почти четверо», — думаю я, поглаживая только начавший округляться животик. Возвращаюсь в бунгало, беру сумку с вещами, ключи, фотоаппарат и уже хочу выходить, когда звонит телефон. Спешно запираю замок, выуживаю из кармана смартфон и нажимаю «ответить»:

— Алло.

— Элли!

— Сьюзан… привет, как вы?

От знакомого голоса становится очень тепло, но у меня все равно кружится голова всякий раз, когда я вспоминаю о прошлом. Наваливаюсь на дверь спиной и закрываю глаза.

— О, все хорошо, детка. Меня скоро выписывают из лечебницы. — Щебечет она.

— Это отличная новость! Поздравляю…

И надеюсь, что это в последний раз, и что женщина не возьмется за старое.

— Как дела? Как моя Софи? — Ее голос сипнет при упоминании имени внучки.

Видно, что скучает и очень переживает, что не может быть с ней вместе.

— О, ей очень нравится в новой частной школе. Учителя хвалят, ведь она очень смышленная.

В трубке слышится всхлип.

— Мне так вас не хватает…

— Вы можете приехать, Сьюзан. Мы всегда вам рады, вы же знаете.

— Она… меня еще не забыла? — С надеждой.

— Нет, мы часто говорим ей, как бабушка ее любит.

Женщина вздыхает.

— Или мы сами приедем. Хотите? — Предлагаю я. — Правда, это будет только на Рождество. Мы остановимся у свекрови, потому что дом отца, наконец-то, продали. Даже не верится, столько было судебных тяжб.

— Элли?

— Да? — Замираю я.

— Она, наверное, уже зовет Майки папой?

— Нет, Сьюзан, что вы… — У меня в горле пересыхает. — Софи знает, кто ее отец. Майкл постоянно рассказывает ей о том, каким хорошим он был, и как они дружили. И фотографии матери она тоже носит с собой постоянно. Мы…