Кэтрин Стоун - Иллюзии

На нем будет драная рубаха из грубой ткани и потертые джинсы, которые он получил от своих «похитителей». Он скажет, что они, по всей вероятности, украли его золотое обручальное кольцо. Вполне логично, что след от кольца исчез под палящим тропическим солнцем, пока он находился несколько дней — а может, недель? — на одном из необитаемых островов, питаясь фруктами и вглядываясь в далекий берег, до которого он хотел доплыть, когда наберется сил, и который станет началом его дороги к дому.

Чейз прикинул, что ему придется проплыть полторы мили — дистанция вполне преодолимая в теплых прибрежных водах.

Так он думал. Но холод сковал его тело, как только он нырнул в воду с палубы своей тонущей яхты. Этот холод напомнил ему, насколько беззащитно его тело, лишенное даже тоненького слоя защитного жира. В течение трех недель он, обосновавшись на маленьком островке, сознательно морил себя голодом, чтобы у тех, кто его «спасет», не возникло никаких подозрений.

Этим все и объясняется, внушал он себе, стараясь побороть панический страх и отплыть как можно дальше от тонувшей «Морской ведьмы», чтобы та не затянула его в воронку. Оказавшись на безопасном расстоянии, он оглянулся, чтобы в последний раз на нее посмотреть. Инстинкт подсказывал ему, что он должен не тратить свои ограниченные силы, наблюдая за тонущей яхтой, а немедленно плыть к ближайшему берегу. Но его истощенный мозг уже плохо работал, и что-то еще — возможно, сердце — не позволяло ему повернуться спиной к своей любимой красавице, когда она погружалась в океан.

Поэтому он плыл стоя, теряя последние силы и пытаясь справиться с дрожью, но не мог оторвать глаз, из которых текли слезы, от «Морской ведьмы», которая грациозно умирала под тяжестью воды, заполнявшей ее трюм. Некоторое время она сопротивлялась, устремив свою мачту в звездное небо, как будто молила о помощи, но наконец гордо и без единого всплеска исчезла в черной глубине.

«Я вернусь за тобой, — мысленно пообещал Чейз. — Я вытащу тебя из твоей водяной могилы… я воскрешу тебя… так же как сейчас пытаюсь воскресить своего брата».

Затем он повернулся, обыскивая глазами далекий берег, пока его взгляд не натолкнулся на скалистый уступ, тянувшийся, словно палец из белого песка пляжа, к морю. Когда Чейз, еще полный сил, смотрел на берег с палубы, он был уверен, что доберется до этой скалы. А сейчас она казалась ему очень далекой. Но он должен доплыть до берега, несмотря на то что холодная вода океана сводит его тело судорогой. Там он отдохнет, наберется сил и начнет свое двухдневное путешествие вдоль пляжа под сенью пальм.

Вода была такой холодной и плотной, что, казалось, она борется с ним, изо всех сил стараясь еще больше ослабить его и без того слабое дрожащее тело, чтобы не дать ему возможности приблизиться к земле. Конечно, он немного продвинулся вперед, но скала была еще слишком далеко, а сил становилось все меньше. Океан был спокойным, дремотно зевающим, совсем как в ту ночь, когда погиб его брат-близнец.

Чейз был сильным пловцом, и раньше море было его союзником. Но сейчас оно стало его врагом, угрожая поглотить его, как оно поглотило Виктора.

«Нет, — протестовал его ум, заставляя его руки и ноги совершать необходимые движения. — Все не закончится здесь. Еще предстоит многое узнать… за многое отомстить».

«Но неужели тебе не хочется встретиться со своим братом-близнецом? — нашептывали ему морские глубины. — Когда-то давно вы очень хорошо знали друг друга, живя в водной стихии материнской утробы, а потом вы потратили годы в бесполезных поисках снова обрести убежище и покой. Твой брат здесь, он ждет, когда ты присоединишься к нему… навечно. Иди же. Он ждет тебя. Присоединись к нему, присоединись».

Чейз боролся с этим соблазнительным шепотом моря и обещанием вечного покоя, мысленно вызывая образ брата, который представал перед ним все последние недели: ужас неверия на его лице, когда он понял, что жена, которую он любил, так жестоко предала его… фонтан крови, хлеставший из его разбитой головы, когда он шел, шатаясь, по палубе своей яхты… его отчаянные крики, когда он молил о помощи, глотая соленую морскую воду, захлебываясь, уходя на дно, и не было никого, чтобы его спасти… женщину, с дьявольским спокойствием встретившую известие о его смерти, которой он так доверял и любил.

Сейчас задыхался и тонул Чейз, и у него не было жены, которой он так доверял и которую так любил. Но его предали — да, его предали — в тот самый момент, когда он покинул мирное убежище, которое когда-то делил со своим братом.

«Я не собираюсь закончить здесь свою жизнь, — говорил Чейз своему телу, которое дрожало от холода и усталости. — Я должен узнать правду о смерти моего брата. А еще я хочу выяснить, кто и почему так поступил со мной много лет назад».

В жизни Чейза бывали моменты, когда он оказывался на волосок от смерти: маленьким ребенком, испытавшим на себе грубую жестокость, которая могла привести к летальному исходу; подростком, оборванным и голодным, который стойко переносил все ужасы своего сиротства; мужчиной, который в одиночку усмирил вооруженного ножом монстра, находившего удовольствие в бесконечных убийствах. Но в те времена, и особенно маленьким мальчиком, Чейз принимал возможность своей смерти с невозмутимым спокойствием, даже с облегчением, не испытывая печали и не страдая от потерь. Однако теперь, когда он снова оказался на волосок от гибели, он не испытывал ни спокойствия, ни облегчения.

«Моя жизнь не должна закончиться здесь. Предстоит многое сделать… Я должен узнать ответы на некоторые вопросы, прежде чем умру».

Наконец тень от скалы стала проступать заметнее, протягивая ему свою каменную руку, словно приветствуя его появление. Берег готов был принять его, предоставить ему приют, но, приблизившись к нему, Чейз внезапно попал в водоворот жестокой и бесконечной битвы, вечной войны между сушей и морем. Костлявый палец скалы дерзко вторгся в воду, и море отвоевывало свою территорию с возмущенным гневом, вспениваясь и кружась вокруг него, словно пытаясь заставить уйти непрошеного захватчика из своих холодных владений. Чейз оказался в самом центре этой нескончаемой битвы, невинная жертва, которую море предлагало скалам в качестве выкупа. Но скалы не принимали ее, и Чейз снова и снова падал в бурлящую воду, чтобы в тысячный раз быть предложенным и отвергнутым.

Несмотря на то что Чейз почему-то совсем не чувствовал боли, словно душа его освободилась от телесной оболочки, он слышал треск сломанных ребер и чувствовал тепло там, где раньше его не было. Он догадался, что это не оттого, что море внезапно стало теплым. Его согревала его собственная кровь, которая свободно вытекала из его тела, образуя темно-красные пятна на воде и своим запахом привлекая акул, которые рыскали в тропических водах и плыли на запах крови с таким же садистским удовольствием, как и серийные убийцы, которых он ловил.

И в водовороте этих безумных мыслей об акулах и смерти вдруг ясно всплыла одна успокаивающая мысль. Она появилась словно легкое облачко в штормовую погоду: если он выживет, ему не придется объяснять появление своих шрамов. Новые раны затмят старые, к тому же они будут служить хорошей иллюстрацией того, что пришлось перенести Виктору Чейзу Кинкейду.

Если он выживет…

Поместье Клермонт, Белэр, Калифорния

11 июня 1994 года

Через полчаса после того, как Умница пересекла финишную прямую и Брэд Ланкастер принял для Джиллиан приз «Трипл Краун» в память о ее любимом муже, в поместье прозвенел дверной звонок. Энни осталась там, где была, у ног Джиллиан, но ее золотистое тело напряглось, и она задрожала скорее от нетерпения, чем от свирепости.

Джиллиан и Стефани насторожились.

— Репортеры, — предположила Стефани.

— Я тоже так думаю, — согласилась Джиллиан, поднявшись с тахты и подходя к ближайшему монитору, чтобы посмотреть, кто пришел. — Нет, это лейтенант Шеннон.

Пройти всего несколько шагов из гостиной до входной двери было для нее подобно смерти. После почти пяти недель ожиданий и надежд и ожидания, и надежды иссякли. Тело Чейза так и не было найдено. Джиллиан отдавала себе отчет, что все это время надеялась на чудо, отрицая правду и не желая смириться с трагедией.

Но сейчас лейтенант Шеннон был здесь, и всем надеждам пришел конец.

— У меня для вас новости, миссис Кинкейд, — проговорил Джек, как только она открыла дверь.

Он наклонился и погладил Энни, которая сразу распознала в нем друга, а не врага, но его глаза не отрывались от вспыхнувших беспокойством изумрудных глаз Джиллиан.

«Я не чувствую, что Джиллиан Кинкейд пыталась убить своего мужа», — сказал Чейз Карлтон через несколько минут после своего заявления, что Чейз Кинкейд жив. Сейчас это заявление оправдалось, и Джек был рад поверить в пророчество Чейза Карлтона, но ему хотелось понаблюдать за реакцией Джиллиан, когда он сообщит ей эту новость.

— Мне только что позвонили из полиции Пуэрто-Валларты. Они говорят, что Чейз находится в одной из местных больниц.

Джиллиан недоверчиво посмотрела на него. Но, решил Джек, это не было скептическим недоверием убийцы, которая абсолютно уверена в том, что он ошибается. Это был взгляд любящей женщины, которая отчаянно хочет, чтобы это было правдой, и, однако, ужасно боится, что произошла ошибка. Джеку вдруг захотелось утешить ее, но в этот момент неожиданно появилась Стефани.

В ее прекрасных голубых глазах светилась такая радость, чистая, бескорыстная, лучащаяся, словно счастье ее подруги было мечтой всей ее жизни, которая наконец-то сбылась. Ее сапфировые глаза встретили пристальный взгляд Джека, и щеки Стефани порозовели, но она быстро отвернулась, сосредоточив свое внимание на подруге. Джек снова заговорил: