— Документы на перевод, — поясняю. Вера Ивановна искренне улыбнулась, беря в руку шариковую черную ручку, расписалась. Я засияла. Так хорошо мне не было с момента… С какого, собственно. Задумалась. Наверное, когда призналась сама себе, что влюбилась по уши в Тимофея, а потом уже сказала ему. Снова на уме один Котов, и я так хочу разделить с ним свой первый шаг по карьерной лестнице. Даже теперь мне не кажется грубым его приглашение встретиться. — Вот и всё, — начальница откладывает документ в сторону. — Я внесу его в базу данных, пусть на этой ноте закончится моя работа.

— Вера Ивановна, — смущенно проговорила, потом мы обе встали, и пожали друг другу руки.

— Как только Артём Борисович вернется с отпуска, вы незамедлительно переводитесь ко мне в отдел. А пока заканчивайте свои дела там. Как раз должна выйти на твое место новая девочка. Кстати, — она нахмурилась и опустила взгляд на другой документ, который лежал в противоположной стороне. Берет в руки папку, пролистывая анкетные данные. — Зовут ее Стефания Грозная. С завтрашнего дня приступает к испытательному сроку. — Я замерла на месте, потому как совершенно не могла думать о чем-то другом. Но, ведь таких имен и фамилий полным-полно?! Вера Ивановна поправила свои аккуратные очки, поглядев на меня, улыбнулась самой доброй улыбкой, интерпретируя мой ступор немного в другом направлении. — Ну что ты так разволновалась? Понимаю, привычка, и покидать свое гнездышко всегда тяжело.

— Да, — пискнула, а потом прочистила горло, натянула улыбку. Получилась, конечно, кривая, но все-таки хоть что-то. — Я очень рада повышению.

Выйдя из кабинета начальницы, меня не переставали покидать какие-то смутные, непонятные ощущения. Я все время что-то упускаю, черт возьми. Останавливаясь возле лифта, я нажала на кнопку. Ожидаю, стоя в гордом одиночестве. Затем железные двери распахиваются, и на меня глядит Тимофей, расплываясь в мгновенной улыбке.

— Привет, — шепчет, подходя ко мне и беря за плечи. Обнимает. Я шокирована сегодняшним днем основательно.

Глава 12

Тимофей

— Я не принимаю твоего отказа! — заорал на всю комнату мой отец. Мы стояли лицом к лицу. Глаза в глаза. До моих родителей дошли слухи, что на самом деле я не собираюсь жениться на Стефе, и это решено.

— Примешь! — настаиваю, для убедительности киваю головой. — И мама, и ты – вы оба примите моё решение. Хватит того, что вы меня запихнули в посольство только для того, чтобы быть среди всей депутатской свиты.

— Тима, — мама охнула, затем подошла к нам двоим и вклинилась между нами, готовых схватиться на кулаках.

Я был в родительском доме, потому что отец позвонил как раз в тот момент, когда Лера убежала от меня, дав хороший шлепок по лицу. Пощёчина до сих пор горит пламенем, но заслужил. Я скрывал от девушки важную деталь – помолвку с другой. А, учитывая, что Лера влюбилась в меня, как и я в нее – с первых секунд, когда мы познакомились в клубе, это было унизительным по отношению к ней. Черт возьми, сколько времени прошло? Всего четыре месяца, а кажется, будто знаю ее вечность! Даже со Стефой я не чувствовал себя настолько комфортно, хотя мы практически росли бок о бок, ведь наши родители дружат очень давно, а теперь еще и партнеры. Им выгодно, если дети свяжут себя узами брака и тогда две империи отцовских компаний сольются в одну мощную корпорацию.

— Щенок! — зарычал папа, и попытался оттолкнуть маму, но я вовремя подхватил её. Она расплакалась, и только тогда мужчина остановился, сжав кулаки до белизны костяшек пальцев.

— Не ссорьтесь, прошу вас, — шмыгнув носом, мама сначала смотрит на меня, находясь в моих объятиях, потом переводит взгляд на отца. Тот покраснел, глаза блестят. И я его частично понимаю, но пойти против себя самого не могу. Если бы не Лера… Если бы она не появилась тогда, возможно сейчас я бы так не сопротивлялся, но кто его знает. Судьбе гораздо виднее, чем нам. Стефания тоже не особенно горит желанием выходить за меня замуж. А ее скорый отъезд, и разговор по телефону, навёл меня на мысли, что она все-таки продолжает встречаться с парнем, или пытается.

— Объясни своему невоспитанному сыночку, что я уже заключил контракт с семьей Грозных! Или он прекращает этот детский сад, или будут последствия! — папа выпалил все одним предложением, едва переводя свое дыхание. Старик сильно перенервничал, и я знал, через пару дней он обязательно свалится с давлением. Как бы сейчас у него не шарахнуло чего.

— Не нужно объяснять, пап, — стараюсь убрать свои эмоции и еще раз попытаться до него достучаться. Отец всегда был таким упертым, но быстро отходчивым. А если его голову посещала мысль, то считай попадали все под горячую руку. Он отошел от нас с мамой и сел на кресло. Кожаная обивка скрипнула под ним, затем папа взял со столика, который стоял рядом, сигару. Закурил.

— Тима, скажи, что ты передумаешь, — мама вымаливает у меня изменить свое решение, но я прикасаюсь к ее щеке и отрицательно качаю головой, глядя в глаза.

— Мама, я люблю другую девушку, понимаешь? Со Стефой нам не светит хорошей жизни. Разве не ты ли мне об этом твердила постоянно? — я улыбаюсь широко, и мама тоже растягивает свои накрашенные розовой помадой губы.

— Говорила, но ты тогда был совсем мальчишкой, а сейчас уже взрослый мужчина, — она подмигивает, пока отец занят своими размышлениями.

— Вот именно, — старик вставил свои пять копеек, указывая на меня с сигарой в руке. — Теперь нужно думать головой, а не тем местом.

Я фыркнул, а мама сильнее обняла, чтобы не уходил.

— Не начинай, — отмахиваюсь от него, огрызаясь. — Я работаю в посольстве, пап. Разве этого мало, чтобы в твоей компании была стабильность? Практически с каждым начальником налажен контакт, как ты того хотел, опять-таки, — давлю на него, как он на меня. Не зря ведь прихожусь ему сыном.

— Мы заключили сделку, Тимофей, — с укором смотрит на меня, затем тушит сигару в пепельнице. — Это тебе не девок менять, как перчатки. Грозный с меня три шкуры сдерет, и плюс неустойка.

— Всё, — резко оборвал его, потом отошел от мамы. Она клешней вцепилась в меня, но все-таки выпустила из крепкой хватки, потому как иначе я мог причинить ей боль. — Я всё сказал, — развернулся и двинулся на выход.

— Тимофей! — старик закричал, соскакивая с кресла. Рванул вслед за мной. Нагоняет и дергает за руку, чтобы я обернулся к нему лицом. — Как ты смеешь?! — заревел, затем завел руку в сторону и дал мне по лицу кулаком. Я отшатнулся, и что-то во мне переклинило, что был готов сорваться, да навалять в ответ. Но он мой отец, и я не смею так поступать, как он со мной. Мама закричала, и опять пустилась на мою защиту, а я безмолвно попросил ее отойти.

— Смею, и точка, — вытираю окровавленную губу. Она треснула от сильного удара. Кажется, даже зуб стал пошатываться, но вроде все на месте. Увидев на своей ладошке кровь, я посмотрел на отца и тот побледнел.

— Прости, — поспешил извинтиться, но я лишь ухмыльнулся, покачав отрицательно головой. — Тима, не принимай на горячую голову решений, прошу тебя, — теперь в голосе отца слышна мольба и просьба. — Что за девка такая вскружила тебе голову, а? — вроде старался спросить между прочим, но вышло с осуждением, как всегда.

— Не девка, — просто отвечаю, посмотрев сначала на мать, а потом на старика, — а девушка, которую я так же люблю, как она меня.

— Любовь для дураков, — фыркнул отец, махнув рукой, потом отвернулся от меня и стал говорить уже матери. — Ты только посмотри на него – влюбился. Твою мать! У меня контракт горит, а он влюбился. — Папа засмеялся, как умалишенный. — Влюбился, черт возьми, — снова повернулся ко мне лицом, разведя руки в стороны. — Ты надо мной сейчас прикалываешься что ли? Тимофей, очнись! Свадьба состоится через две недели, и мне наплевать на твою влюбленность, ясно!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет, — я выпрямился, схватил с вешалки свою кожаную куртку и ключи от машины. — Я не собираюсь жениться на Стефании. Это не каприз, как ты высказался только что. Не хочу прожить всю свою жизнь, как ты и мама.

Мама схватилась за грудь, а папа побледнел, затем облокотился о стенку. Его ноги подкосились, и старик сел на пол. Мама тут же подбежала к нему, а потом стала звать на помощь.

— Тима, вызывай скорую, отцу нехорошо! — практически закричала она, и начала бить по щекам папе, приводить его в чувства. Я сам не на шутку перепугался, и скорее рванул к нему. Беря его на руки, кое-как доковылял до лифта. Отец слишком грузный, и я чувствую, как мои позвонки начинают ныть в пояснице. Но отец все же дороже всего на свете. Он потерял сознание, а из носа пошла кровь. Все-таки давление шарахнуло. Твою мать!

* * *

Привезя отца в неотложку, его немедленно определили в палату и поставили капельницу. Сердечный приступ. Врач расспрашивал у меня и матери, что послужило такому состоянию. Пришлось сознаться, что повздорили, и старик принял всё близко к сердцу. Нас не впускали в палату, потому как ему ввели снотворное, чтобы нервная система пришла в норму.

— Пару недель режима покоя, а пока можете езжать домой, — мило советует медсестра, которая вышла из отцовской палаты. — Не сидите тут, все равно пока вас не впустят к нему, — она снисходительно улыбнулась, затем удалилась, оставив нас с матерью одних наедине.

— Тима, почему ты так сказал? — спросила мама, нахмурив брови. В коридоре были только мы, даже неуютно стало.

Я покачал головой, не понимая, о чем она сейчас. Женщина села на скамью около стены, облокотилась о нее и закрыла глаза.

— Мам, — сел рядом, взяв ее руки в свои, — ты в порядке?

— Тима, дорогой, почему ты решил, что мы с папой не любим друг друга? — она не обращает внимания на мой вопрос, задает свой. Открыв глаза, смотрит в упор и ждет ответа. Я кивнул, хотя мне не следовало в порыве гнева такое говорить.