— Некоторым просто не пришло в голову, что прошлое когда-то может всплыть, — как-то завуалированно ответил Котов, и на его реплику в ответ я искоса посмотрела, пытаясь понять к чему это было сказано. На душе кошки скребут, потому что воспоминания о том злополучном дне, когда мы потеряли папу, нахлынули волной, а тело предательски среагировало позывом тошноты. Вырвавшись из объятий Тимофея, я рванула обратно в свой кабинет, прямиком в уборную, которая, к счастью, располагалась здесь же. Так плохо мне не было давно, и я могла понять, что это спазм был вызван волнением и уже пост-шоковым состоянием.

Ребята волновались обо мне, и пока Вера Ивановна разбиралась с охраной на нижнем этаже, касаемо Смирнова, остальные остались со мной. Васька билась ко мне в дверь, в этот момент я обнимала унитаз. По щекам потекли слезы, и пусть, я их смахивала, они не прекращали влажный поток, оставляющий за собой влажные дорожки.

— Лерок, дорогая, — взмолилась она, а мне еще сильнее становилось не по себе, потому как я расстраивала свою беременную подругу. Угрызения совести, как никак. И я чувствовала себя виноватой перед ними. Шацкий не простит мне такой шумихи. Компания настроена серьезно, и подобных разборок здесь в помине не было. Теперь я точно лишусь своей работы из-за подонка, который уже дважды ломает мне мою жизнь.

— Василиса, прошу тебя, уходите из кабинета, я позже объяснюсь, правда, — слова едва слышны, но тишина, что царила изнутри, подсказала мне, – все затаили дыхания, как только расслышали мой голос и просьбу.

— Ты ни в чем не виновата, — продолжала она, стоя под дверью, а я задумалась, что сейчас чувствовал Тимофей, столкнувшись лицом к лицу с еще одним ухажером, но только из моего прошлого. А Прекрасная, она ведь тоже всей правды обо мне не знает, потому как эту часть своей жизни я скрыла даже от неё, рассказав лишь поверхностно об отношениях с Антоном. Затем тяжелые шаги приблизились к двери, и встав возле, заговорил сам Тимофей, едва сдерживая свой невысказанный порыв вышибить дверь, и обнять меня. Мне действительно сейчас не хватает его объятий, которыми он награждает каждую ночь после страстного занятия любовью, и вспоминая все свои ощущения, что испытываю рядом с ним, осознаю, как сильно я люблю его.

— Милая, — постучав пару раз и прочистив горло, он зовет меня, и его легкое слово, обращенное ко мне, согревает душу. Я даже слегка улыбнулась, и временная тошнота отошла на второй план. — Лера, открой, всё позади. Мы не дадим тебя в обиду. Любимая, — он с хрипотцой вновь позвал меня, а в крови разлилось согревающее ощущение взаимного притяжения к Котову. — Я должен знать, что этот мерзавец не причинил тебе боли, прошу, Верная, — он обрывается на полуслове. Повисла неловкая тишина, заполняющая пространство напряжением. В этот момент я прислушалась к его учащенному дыханию, и показалось, будто Тимофею самому плохо в данную секунду. Перепугавшись, я встала на ноги, почувствовав, что от долгого сидения они теперь будто ватные. Легкое головокружение снова сбивает с мысли, и меня вновь выворачивает. Краем уха слышу, как за дверью Тимофей прислушивается, что у меня происходит, а тем временем Василиса и Артем практически ссорятся, разговаривая на повышенных тонах. В ушах стоит звонкий шум и перед глазами плывет пелена. Я до ужаса беспокоилась и боялась, что из-за меня ребята могут разругаться в пух и прах. Поэтому, взяв себя в руки, снова встала, закинув каскад волос за спину, кое-как ополоснула руки, лицо и шею. Стало намного легче. И теперь я была готова показаться своим лучшим друзьям и любимому человеку, который переживал за меня, не меньше других.

— Простите, — отперев дверь, я натыкаюсь на Тимофея, который отпрянул от косяка. Тут же схватил меня в крепкие объятия, и стал целовать. Словно так он мог стереть все воспоминания, что причиняли боль моей душе. Я тоже уткнулась в его грудь, прильнув к нему насколько было возможным.

— Лера, — раздался серьезный голос Артёма, и мне пришлось отстраниться от Тимофея, ведь я все еще нахожусь на рабочем месте. Затаив дыхание, ждала вердикта, от которого уже холодило кровь и мозг. Слегка побледнев, но чувствуя поддержку от Котова, я стояла, будто вкопанная в землю. И ждала. Василиса нервно поглаживала свой животик, то и дело смотрела на мужа, и скорее всего была не в восторге от его уже сложившегося решения. Шацкий глубоко вдохнул, затем сделал шаг вперед, как будто с силой собирался сказать то, что ранит меня до предела возможного. — Я противник конфликтов на рабочем месте, особенно, касающиеся любовных интриг, — он запнулся, поглядывая на Прекрасную. В этот момент она улыбнулась, будто пыталась смягчить ситуацию, хотя Артем так нежно ответил ей взаимностью, поглаживая ее животик. Мы, кажется, в этот момент все улыбнулись. — И я мог бы прямо сейчас уволить тебя к чертям, — продолжает, обратив на меня свой взор карих глаз. — Но, понимаю, что твоей вины тут нет, — ухмыляется, — можешь сказать спасибо тому белью, что ты напихала в Васькин чемодан – оно тебя спасло. — Шацкий рассмеялся, а следом за ним, краснея, хохотнула Васька. Котов рыкнул, переводя дыхание. Он, как и я, затаил дыхание, прекрасно понимая, что дружба дружбой, а рабочие отношение – это другая стезя наших жизней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Спасибо, — широко улыбаясь, я поблагодарила своего начальника за понимание. Артём просто кивнул, затем приобнял свою жену, и они вышли из моего кабинета, оставив нас с Тимофеем наедине.

Котов снова обнял меня, и я была благодарна высшим силам, что они прислали его ко мне. Прильнув к нему, мне хотелось прямо здесь накинуться на любимого, и показать, как сильно я его люблю. Тим тоже не скрывал своих чувств ко мне, и, захватив мои губы в глубоком поцелуе, выражал ту самую скрытую любовь, о которой так редко говорил.

— Лера, — зовет меня между поцелуями, прерываясь лишь на секунду, чтобы мы могли вдохнуть кислорода. Хотя для меня Тимофей был тем самым желанным кислородом, которым я не могла насытиться уже больше четырех месяцев, что мы знали друг друга.

— Ммм, — протягиваю, все еще прикасаясь к его губам своими.

Тимофей вовсе прекращает наши поцелуи, и глядя на меня затуманенным взглядом, я утопаю в его глазах, видя нескрываемую борьбу с самим собой. Это стало для меня волнительным моментом, потому отстранившись от него, с недоумением взглянула на него.

— Что случилось? — испуганно задаю вопрос, бегло осматриваю его лицо, пытаясь уцепиться за подсказку в его выражении эмоций. Тимофей колеблется.

— Я должен признаться тебе кое в чем, — с хрипотцой говорит, прижимая к себе крепче, чем обычно. Будто боится, скажи он сейчас что-нибудь, и я тут же сбегу. Хохотнув, при чем вышло немного истерично, я кивнула.

— Только не говори мне, что завтра ты женишься на Стефе, — шучу, хотя волнение и страх постепенно накатывают, а в груди начинает щемить, вдруг я оказалась права. Котов покачал головой, говоря, что не в этом дело. С беспокойством ожидала от него дальнейших слов, а потом снова почувствовала, как меня начало мутить. Уже в который раз за сегодняшний день. Боже, я не вынесу ещё одного обнимания с унитазом. Потому что просто нечем. Теплые ладони моего любимого поглаживали поясницу, и пропуская особенные импульсы, я знала, что Тим чувствует то же самое, когда я прикасаюсь к нему. Разве это не любовь? Не взаимное притяжение, которое мы не вправе так легко упустить. — Это хорошо, — хихикнула я, и попыталась снова притянуть за шею Тимофея к себе, чтобы поцеловать. Низ живота заныл, потому как рядом с ним я хотела большего, и, как всегда, заканчивалось занятием любовью.

— Я люблю тебя, Лера, — проговаривает, нежно поглаживая по щеке, он смотрит в упор, не сводя с меня своих черных глаз.

— Ты же знаешь, это чувство взаимно, — нахмурившись, отвечаю. Мне не удалось склонить Котова к продолжению нашего телесного переплетения. Он снова гладит меня по лицу, постепенно опуская ладонь к шее, где ощущает, как пульсирует венка на ней. От беспокойства скорее всего она ходила ходуном. Котов посмотрел на мои губы, облизнувшись, отошел на пару шагов. И в этот момент я почувствовала, будто от меня оторвали частичку сердца. Обняв саму себя, я ждала, чем хотел огорошить Тимофей. Другого объяснения у меня не нашлось.

— Я знаю, — произносит. Голос охрип, но глубокий тембр вибрирует даже на инстинктивном уровне отдаваясь теплом в моей груди. — Но, больше всего я боюсь тебя потерять, — с нескрываемым страхом в голосе и глазах, говорит, введя меня в ступор. Я делаю шаг к нему навстречу, но мужчина выставляет перед собой руку, чтобы я остановилась и послушала его дальше. Холодок пробежался по спине, как будто дул ветер перемен, суливший мне ничего хорошего. Беспокойно смотрю ему в глаза, ожидая. Тишина, что повисла вокруг нас нервировала еще сильнее, чем когда здесь были ребята.

— Ты не потеряешь меня, Тима, почему ты так говоришь? — было уже не до шуток, потому что я затряслась в буквальном смысле.

— У нас был спор с Макаром, — его признание, как гром среди ясного неба. Я замерла, затаив дыхание. Он буквально лишил меня всякой мысли. И сначала хохотнув, я ухватилась за свой живот, который свело судорогой, замолчала. Была ли я удивлена? Нет. Я могла такое предположить, но… Как только я немного спустилась с небес на землю, будто Тимофей мог меня любить по-настоящему. Вдруг осознала, что всё это было игрой. Манипуляцией. Котов попытался приблизиться ко мне, но теперь пришла моя пора выставлять границы.

— Не нужно, — коротко кинула пару слов. Я не хотела смотреть на него, боясь прямо при нем расплакаться от обиды. На меня снова спорили, как тогда Антон со своим братцем. Властного я вообще не хотела больше видеть, наша дружба закончилась прямо сейчас. А, узнав, что он тоже частично стал виновным во всей неразберихе, я вовсе не хотела даже думать о нём.