В тот момент, когда ко мне подошёл временный тренер, который был просто вне себя от злости, я находилась на трибунах, я разбирала свои вещи и хотела позвонить своим родным и близким.

Он завёл меня в свою комнату и начал на меня кричать, почему так вышло, что меня поймали на допинг – контроле, почему я не сделала капельницу.

Я совершенно не понимала, о чём идёт речь, ведь я не принимала никакие запрещённые препараты, откуда может быть допинг.

Только когда тренер сборной стал кричать о том, что давно пора перестать быть наивной девочкой, я поняла, что в моё лечение он, обманным образом, включил и те таблетки, которые я отказалась сразу пить. Вот почему мне так легко бежалось на этих соревнованиях.

Дальше начались разборки, скандалы, разбирательства. Меня и девочек повторно водили на сдачу анализов, разговаривали различные люди: организаторы соревнований, психологии и другие тренера. Я всё отрицала, как мне сказали делать.

Естественно, об Олимпийских медалях можно было забыть.

Вернулись мы в гостиницу уже ближе к ночи, все уставшие и расстроенные.

Я сразу захотела позвонить Матвею, чтобы спросить его, как мне быть и что делать. Я была в полной растерянности.

Но я не успела этого осуществить, ко мне без стука влетел временный тренер и стал мне говорить, что дальше делать:

– Ты должна сказать, что этот препарат, который обнаружили у тебя в анализе, употребляла только ты. Другие девочки ничего не употребляли, дал тебе этот препарат твой тренер. Таким образом, ты снимешь все подозрения с меня. Ведь у других девочек ничего не обнаружено, а я постараюсь добиться самого маленького срока твоей дисквалификации и уладить эту ситуацию в спортивном комитете.

– Я не буду так говорить, да, я могу взять всю вину на себя, но на своего тренера я ничего не буду «валить», – я была в полном шоке от всего услышанного.

– Не тебе решать, что делать, ясно?! А мне, садись и пиши объяснительную записку, – нагло и зло продолжал временный тренер. – Тем более ты, действительно, заменила комплекс моих «витаминов» на те, которые выписал тебе твой тренер. Я не могу быть уверенным в том, что это были незапрещённые средства. Это я обязательно укажу в своей объяснительной.

– Как вам не стыдно, – мне хотелось плюнуть ему в лицо. – Я не буду ничего такого писать, это моё последнее слово, – таким же тоном ответила я, показав глазами на дверь. Если бы он ещё несколько минут остался в моей комнате, я бы уже не могла за себя ручаться.

В неожиданности от всего услышанного временный тренер ушёл, но продолжал материть меня под свой нос.

Мне так хотелось поговорить с Матвеем, но он не отвечал. Тогда я уснула, так как сил моих уже просто не оставалось.

Рано утром меня разбудил звонок от Матвея, только я бросилась к ноутбуку, чтобы ответить ему по скайпу, как ко мне, снова без стука, вошёл временный тренер.

– Уля, прости меня, я вчера погорячился, ты права, нельзя обвинять кого-то ещё, это неправильно. Я и девочки уже написали свои объяснительные, будем отвечать за это все вместе, вот почитай и распишись, вот здесь, – протянул мне объяснительные записки временный тренер.

Матвей продолжал звонить, мне так хотелось с ним поговорить, что я, не читая, подписала всё то, что принёс мне временный тренер нашей команды, и с нетерпением ждала, когда он уйдёт.

– Всё, ухожу, встречаемся через час у меня, – ехидно улыбнулся временный тренер и наконец-то вышел из моего номера.

А я быстро ответила Матвею:

– Привет, почему ты не брал трубку вчера?! Тут такое произошло, – сквозь слёзы стала я рассказывать всё то, что случилось со мной на этих соревнованиях.

Матвей, как мог, успокаивал меня и обещал, что когда я вернусь домой, мы всё решим и со всем разберёмся.

На следующей день мы улетели домой, я сразу взяла билеты в родной город, так как мне надо было срочно разобраться со всей ситуацией, в которой я оказалось просто пешкой.

Временный тренер сказал, что всё уладил, и что мне дали дискфал на два года. Девочкам и ему ничего нет.

Я была рада, что, кроме меня, никто не пострадал, я надеялась, что я смогу оправдать себя.

Но так думала я. Оказалось, что все те документы, которые я подписала, не читая, подтверждали невиновность к случившемуся временного тренера, но причастность ко всему этому моего родного тренера. Поэтому у него были огромные проблемы в спорткомитете, да и вообще, везде, вплоть до лишения всех основных его заслуг и наград.

Я сразу же пошла к нему, чтобы рассказать всё, как было, чтобы объяснить, что я здесь ни при чём.

Но он, естественно, не стал меня слушать, молча, покачал головой, показывая всем своим видом, что больше не хочет видеть меня и знать.

Это было огромным ударом по моему сердцу. Я отправилась к Матвею, чтобы он мог меня поддержать, выслушать и понять.

Но Матвей встретил меня очень холодно, он даже не дал мне высказаться и всё объяснить.

Матвей сразу спросил меня, когда увидел:

– Что для тебя спорт?!

– Ты же знаешь, это вся моя жизнь.

– Ты сама ответила на свой вопрос.

– Я не понимаю тебя.

– Если ты предала в спорте, значит, и в жизни предашь.

Он развернулся и ушёл от меня, я осталась совершенно одна.

На помощь мне пришёл папа, который сначала тоже был очень недоволен мной, и не хотел также слушать мои рассказы. Но ему пришлось, я его родная дочь, принимать меня надо такой, какая уже есть.

В те моменты одиночества, обиды, предательства, когда все отвернулись от меня, мой папа стал моей опорой и моей защитой. Я не знаю, как бы я пережила всё то, что свалилось на меня тогда, если бы не он. Я так благодарна ему за это и не перестану никогда благодарить за всё, что он сделал для меня в этой жизни.

После моего рассказа папа стал звонить всем своим знакомым в спорткомитет и не только. Сейчас стояла основная задача – оправдать имя моего тренера, который ни в чём не виноват.

В эти ужасные дни мне хотелось выбросить все свои спортивные вещи: кроссовки, шиповки, костюмы, и всё-всё, что мне могло напоминать о спорте.

Я перестала тренироваться, я стала нарушать свой привычный спортивный режим. Я стала ходить по клубам, я напивалась так сильно, что меня иногда даже приносили домой.

Папа очень переживал, он понимал, что сейчас мне может помочь только скорейший выход из всей этой ситуации, но он никак не мог ускорить процесс судебного разбирательства.

Однажды папа не выдержал и закатил мне такую взбучку, которая дала мне прийти в себя.

Когда я снова пришла пьяная домой и легла в свою кровать, папа облил меня холодной водой и заставил встать с кровати. Он надел на меня кроссовки и отправил бегать кросс.

Мне было после этого так плохо, весь день меня «полоскало», но это ещё не «привело» меня в себя. В следующий раз папа повторил тоже самое, в другой раз также.

И наконец-то бег снова вернул мне моё сознание, он снова вернул мне мой рассудок. Я поняла, что таким образом я ничего не смогу решить, я сделаю только хуже себе.

Я стала снова приходить в свою спортивную форму и активно заниматься решением своей проблемы.

Около года длилось всё разбирательство, но у меня было какое-то нехорошее предчувствие, я понимала, что я что-то могу не успеть. Мне так хотелось быстрее помириться с тренером, что я не стала дожидаться решения суда, я сама поехала в Москву, поговорить с супругой временного тренера, она видела меня несколько раз. Мне она показалась хорошим человеком, в отличие от её супруга. Я объяснила всё то, что хотела от неё получить. Единственное, она сказала, что может для меня сделать, это позвонить моему тренеру и рассказать всё, как было. Но нигде, конечно, больше она этого подтверждать не будет. А если я буду ссылаться на её слова, то она скажет, что я ей угрожала.

Я и не хотела этого делать, мы и так могли доказать невиновность моего тренера, но вот наладить с ним отношения я не могла сама, мне нужна была помощь со стороны.

Она сделала этот звонок, очень важный звонок в моей жизни. Мы помирились, он услышал меня, он понял меня. Мне было это очень важно.

Мы выиграли дело и доказали непричастность и невиновность моего тренера ко всей этой паршивой ситуации, мы оправдали его честное спортивное имя. К сожалению, доказать виновность временного тренера мы не смогли, но и это уже было неважно.

Хотя сейчас я понимаю, как это важно для спорта, в целом. Сейчас, когда идёт «война» с допинговыми средствами, когда у наших спортсменов забирают Олимпийские медали, когда их просто дисквалифицируют не за что и не допускают на соревнования. А ведь я уверенна, что многие спортсмены пострадали зря, как и я. Они могли и не знать, что употребляли что-то запрещённое, они тоже могли быть обманутыми.

Но и во всём обвинять тренеров не считаю нужным, не все такие тренера, не все…. Много настоящих и порядочных людей. Но в каждой семье есть и «уроды».

Я хотела, чтобы этой книгой ты рассказала всем о том, какие есть тренера, спортсмены, что нельзя всех «загребать» под одну гребёнку. И это не только в нашей стране, это в любой другой.

Самое главное, я хотела, чтобы ты рассказала о нём….

О человеке, которому я снова стала родной.… А он и не прекращал мне быть родным».

Уля выпила бокал вина и заплакала, затем вытерла слезы и продолжила:

– Моего тренера нет в живых. Если бы я не успела с ним помириться, я бы никогда себе этого не простила, я успела. Ведь я ни в чём не виновата, я бы никогда не предала и никогда не поступила так с ним. Он столько для меня сделал: научил меня верить в себя, не сдаваться при первых сложностях и бороться до конца, и никогда не сходить с дистанции, никогда, и это касается не только спорта, это касается жизни, в целом. Всё, что я достигла в спорте, всё благодаря нему, причём всё было честно с его стороны, он тренировал меня и работал надо мной, а не «пичкал» всем подряд. Я согласилась тебе рассказать всю свою историю только с целью того, чтобы ты описала в книге всё заслуги моего тренера, рассказала о нём, как о великом спортсмене, тренере и замечательном человеке. Я подготовила тебе всю информацию о нём, всего его достижения, медали и награды. Ты просто обязана включить это всё в свою книгу, – вытирая слезы, пояснила мне всё Уля.