Лет в пятнадцать ей жутко хотелось, чтоб мама с папой не велись на провокацию, не били и наказывали, не запрещали и ругали, а прижали к себе, поцеловали, похвалили просто так, не за оценки и сказали: «У тебя все получится. Ничего не бойся, будь собой. Пробуй, ошибайся, главное – не бойся».


Первые дни домашнего ареста Настя часто звонила Лизе. Сначала рассказывала, что ребята ее ждут, потом – что прозвали трусихой и обломщицей. Лиза не признавалась, что сидит взаперти насильно, отнекивалась простудой или нежеланием попадать в передряги.

– Ты можешь продолжать гулять с этими ребятами, – в тот злополучный вечер сказал ей отец, – а можешь написать свою настоящую биографию.


Неожиданной спасительной пилюлей оказался Никита Шмякин. Его вернули в школу также внезапно, как и забрали. Оксана пыталась поговорить с родителями, объяснить материал за пропущенный месяц обучения, добиться их внимания к школе и уважения к ней, как классному руководителю, но все оказалось напрасно. Тогда Оксана Юрьевна придумала использовать Шмякина в своих интересах.

Она просила писать мальчишку записки корявым почерком под ее диктовку, указывала куда их надо отнести и какой девочке подкинуть. Таким образом, Оксана создала искусственный интерес вокруг своей дочери и тайно влюбленного в нее парня. Волна интриги покатилась среди восьмиклассников, парни подкалывали друг друга, стали больше присматриваться к Лизе. Девочки караулили ее рюкзак, хотели выследить, кто подкидывает ежедневно любовные записки, но кроме малышни на переменах возле 8-А никто чужой не крутился.

Эта хитрость помогла Лизе обрести уверенность в своих глазах, выделиться среди одноклассников и отдалиться от Насти и ее компании.

Классный руководитель Татьяна Николаевна предупредила Оксану, чтоб присматривала за дочкой после школы, у девочки образовался тайный воздыхатель. Весь класс на ушах.

– Вы же понимаете, как педагог и мама – надо учиться, а не с мальчиками встречаться, – уговаривала учительница Хуторную.

– Абсолютно с вами согласна, учёба прежде всего. Восьмой класс, какие могут быть свидания? Не волнуйтесь, я прослежу.

Картинно возмущалась Оксана.

И диктовала Никите новые записки с признаниями.

Дома по вечерам, глядя в сияющие глаза дочери, не забывала повторять:

– Девочка моя, я тебя люблю. Верю, что у тебя все получится. Ты лучшая. Просто знай это. Не надо играть, бунтовать и притворяться. Просто будь собой.

Дочь расцветала, превращаясь от всеобщей любви в прекрасного лебедя.

Похвала нужна любому человеку. Одобрение его мыслей, поступков, идей важны как воздух, сильнее денег и самих достижений. В современном мире, с отсутствием искренности, комплиментов, добрых слов, с разгулом хейтеров, теряются ориентиры и вера в себя. Очень важно протоптать свою дорогу и не дать ей зарасти сорняками.


…– Мама, мама, папа подарил мне новый пистолет, – Гоша выскочил навстречу Маринке, вооруженный мигающим огнями игрушечным оружием.

– Папа дома? – обрадовалась Марина, вешая куртку в прихожей.

– Папа уезжает в командировку, – крикнул Гоша и убежал на кухню расстреливать бабушку.

– В какую командировку?

Марина стянула шарф, бросила мимо полки, на негнущихся ногах подошла к закрытой двери, медленно толкнула ее и заглянула в комнату.

– Привет.

Глаза выдавали удивление, но Марина держала улыбку. Леша складывал стопкой свитера в большой семейный чемодан. Джинсы, туфли, футболки, бритвенные принадлежности уже лежали там. Командировка, судя по количеству багажа, предполагалась длительная.

Супруг повернулся на звук ее голоса. Марина села на кровать не сводя глаз с чемодана.

– А что происходит?

– Уезжаю на гастроли.

Совершенно спокойно ответил Леша.

– Какие гастроли?

Марина затряслась от нехорошего предчувствия. Он ее бросает? Вот так запросто? Собирает вещи и бежит? Даже не поговорив и ничего не объяснив сыну? Обида тут же хлынула к глазам. Марина держалась, чтоб не расплакаться.

– Тур по стране. Сегодня вечером вылет.

– И я узнаю это сейчас? В тот момент, когда ты решил собрать чемодан и свалить? А если бы пришла домой на два часа позже, не застала бы тебя, да?

– Ну ты же пришла.

Леша был спокойным как удав.

– Я забыл предупредить. Гастроли на три месяца, быстро все случилось, вчера подписали контракт, сегодня купили билеты. Так что, новый год без меня.

– Ты забыл предупредить?

Слезы покатились горячими ручьями.

– Ты забыл предупредить свою семью? Или ты забыл, что у тебя есть семья? Новый год без тебя? Да мы привыкли всё делать без тебя! Тебя никогда нет дома. В нормальных семьях мужья советуются с женами, рассказывают о своих планах, обсуждают вместе. Обсуждают, а не предупреждают.

– В нормальных, заметь, – перебил Алексей.

– А у нас какая? Какая я тебя спрашиваю?

Марина задохнулась от гнева.

– Где каждый сам по себе, – Леша зыркнул на Марину, – не кипятись ты так, я привык, что тебя не интересует моя жизнь, мое творчество, мои проблемы. У тебя есть только сын. И мама.

Он намеренно скривился при упоминании тёщи. Марина от возмущения резко прекратила рыдать.

– И поэтому ты бежишь? От меня, от сына? Бежишь, даже не поговорив? Ничего не объясняя? Как это называется, Леш?

– Гастроли.

– Опять врёшь! Имей смелость сказать правду, мужик ты или нет?!

Марина перешла на крик, с силой дернула мужа за руку, привлекая внимание к своим словам. Он остановился, закрыл чемодан и посмотрел на Марину.

– Что ты хочешь?

– Хочу знать правду, – твердо сказала Марина.

Слезы покатились по щекам, словно им показали зеленый свет.

– Прекрати реветь, – меланхолично заметил Леша.

– Куда ты собрался?

– На работу.

Марина смотрела, не моргая прямо в его зрачки, надеясь увидеть то, что скрывает муж. Почему даже в такой отчаянный момент, когда она готова узнать самую неприглядную истину, мужчина продолжает юлить и выкручиваться? Это говорит о его слабости? Неспособности назвать поступки своими словами и нести ответственность за последствия?

– Леша, не ври мне. Я хочу знать правду, умоляю, – прошептала Марина. – Я знаю, что ты уже не играешь в своей группе, у вас новый гитарист. Я была на концерте в клубе «Граната». И знаю, что в следующем клубе «Запал» тебя тоже не было.

Марина сделала паузу, но муж продолжал молчать и смотреть ровным без эмоциональных всплесков, взглядом.

– Я знаю, – Марина прокашлялась, – что ты должен денег какому-то парню из гаражного кооператива. Обещал вернуть с процентами.

Леша напрягся, но промолчал.

– Но есть большая часть твоей жизни, о которой я ничего не знаю.

Голос сдавили рыдания. Марина закрыла лицо руками. Сквозь слезы еле слышно прошептала:

– Не ври мне, я имею право знать о тебе всё. Пока ещё твоя жена.

Алексей хранил молчание. Не пытался жену утешить, остановить поток слез, обнять и успокоить. Он сидел рядом и смотрел прямо перед собой. Когда Марина немного успокоилась и посмотрела на мужа мокрыми глазами, он негромко произнес:

– Я устал. Эта командировка очень в тему. И для меня, и для тебя.

Марина повернулась к мужу всем корпусом. Устал? Она не ослышалась? От чего устал? От пьянок и гулянок? От вранья? От свободы? От чего он мог устать с практически идеальной женой? Которая не навязывает быт, не долбит зарплатой, не выносит мозг, смирилась с творческой профессией мужа, с ночным графиком и вообще никак не контролирует передвижение. От чего можно устать? Марине хотелось заорать во все горло и рассказать, как устала она. Ноги налились свинцом, виски разрывала пульсирующая боль, из глаз опять полились слезы. Почему все так? Почему это происходит с ней? Видит бог, она очень хотела семью, папу и маму для Гоши, лезла из кожи вон, предъявляла претензии только к самой себе и всегда требовала от себя большей отдачи. По сути, мужчина в ее жизни значился номинально. Закончился еще полгода года назад, когда перестал отдавать зарплату. Сначала сказал, что задержали выплату. Потом Марине подкинули жирный заказ, и она забыла спросить. Потом еще один заказ, двойные суммы, и она не смогла уловить момент из-за своей занятости, когда Леша посчитал нормальным не говорить на тему денег в семье.

– Я устал с тобой соревноваться, – произнес Леша.

– Что?

Марина не верила своим ушам. Что он несет? На ходу придумал версию своего бегства?

– Ты умная, успешная, самостоятельная. У тебя все получается в бизнесе, и ты зарабатываешь больше. А что у меня? Группа, которой пятнадцать лет, гастролирующая по клубам. Нам никогда не стать «Битлз» и даже «Океан Эльзы». Мы так и останемся в душных клубах для развлечения танцующей публики. Нам не видать больших концертных площадок, нормального света, микрофонов, стадионов и эфиров на радио. Мы музыкальные кроты. Без будущего.

Леха прерывисто вздохнул.

– А я не хочу так.

Он посмотрел на жену.

– Им не нужна новая музыка, проще слепить аранжировку, добавить ударных и будет новый трек. «Пипл хавает» – говорит директор. Он не вкладывает деньги в аппаратуру, я сам купил себе новую гитару. И одежду сам. Разве об этом я мечтал?

Марина и Леша смотрели в глаза друг другу и впервые за долгое время говорили искренне.

– Смените директора, – предложила Марина.

– У него много связей, клубы, живые деньги, нал, трансфер – это уже много. Я реально оцениваю наши способности. Каждый день рождаются новые группы, продюсерские проекты, появляются мега-звезды после талант-шоу. Креативные, драйвовые, стильные. Каждый день рождает новых конкурентов. Дальше что? Дождаться, когда вырастет борода и петь в клубах тот же хлам? Или каверы хитовых песен?

Марина промолчала. Что сказать? Она давно ему об этом намекала, сразу после свадьбы. Но потом смирилась и приняла мужа таким, какой есть. Творческий, несуразный, рассеянный, вечно напевающий под нос мелодии. А теперь что делать? Почему именно сейчас это произошло?