Димка глубоко и часто дышал, кожа его нагревалась все сильнее, а член терся о бедро в очень намекающем ритме. Он немного отстранился, поправил его, чтобы удобнее было скользить и заодно чуть развел мои бедра. Пальцы погладили меня по лобку, потом ниже, вжали трусы в промежность, а потом просто отвели в сторону увлажнившуюся полоску ткани, раздвинули половые губы и едва-едва коснулись клитора.

Я судорожно выдохнула Димке в рот, он присосался к моему языку и провел пальцами снизу вверх, размазывая смазку по складкам. Обвел по кругу затвердевший узелок, сжал между пальцами и снова нырнул ими туда, где было тепло и мокро, чтобы вернуться и повторить фокус.

Одеяло давно сбилось, болталось где-то в ногах, я упиралась в него кончиками пальцев ног каждый раз, когда Димка повторял этот паттерн – вглубь, наружу, обвести по кругу. Теплое напряжение начало потихоньку расти в глубине живота, я стонала уже вслух, так и не открывая глаз, и сама терлась о его член бедром.

Мне стало не хватать воздуха, я разорвала поцелуй, откинула голову, и Димка воспользовался этим, чтобы скользнуть горячим языком по шее, обжечь хриплым дыханием грудь и поймать губами напрягшийся сосок. Внизу все хлюпало – я истекала влагой, уже не требовалось как-то специально ее добывать, она стекала по внутренним сторонам бедер и пачкала простыни.

Димка попытался сменить тактику, вогнав во влагалище два пальца, но я поморщилась и мотнула головой:

– Нет. Вернись.

Он немедленно послушался. Плюс пятьдесят очков Гриффиндору.

Его пальцы теребили клитор все быстрее и быстрее, я выпрямилась, дрожа, натянулась как струна, замерла и почти перестала дышать, ловя ускользающее ощущение. Отстранила его голову от своей груди и напрягла все мышцы.

Он замедлил движения, я простонала:

– Нет…

Накрыла его пальцы своими, набрала воздуха в легкие…

И наконец растущая волна разошлась судорогами по всему телу, выгибая меня и вырывая из горла хриплый стон.

– Еще… – прошептала, чувствуя, как Димка замедляется. Он понял, снова ускорил бег пальцев, я максимально расслабилась, и тут же поверх первого поймала второй, более мягкий и сладкий оргазм.

И только тогда оттолкнула его руку. Он приподнялся на коленях и потянул свои боксеры вниз, выпуская тяжелый толстый член с темной блестящей головкой. Раздвинул мои колени, потянул вниз промокшие насквозь трусы…


Щелчок замка прогремел ружейным выстрелом. Входная дверь скрипнула, открываясь.

Сердце зашлось в припадке, захлебнулось кровью.

Я мгновенно набросила на себя одеяло, Димка зачем-то вскочил и принялся натягивать джинсы. Полное ощущение анекдота про внезапно вернувшегося из командировки мужа.

Он ведь проходил мимо окна и мог услышать мой стон – кстати!

Надеюсь, крики птиц его хоть как-то заглушили.

Открылась дверь спальни, Марк сделал шаг внутрь. Комната не успела пропитаться запахом секса, но он наверняка что-то учуял. Или догадался, разглядывая наши переполошенные лица.

– Рейс отменили, у пилота положительный анализ на коронавирус, все контактные на карантине, – сообщил он, переводя взгляд с меня, прячущейся под одеялом, на Димку в наполовину надетых джинсах, и потом на смятые влажные простыни на кровати.

– А ты? – спросила я чуть хрипловатым посаженным голосом. – Ты тоже контактный?

– А я разговаривал с ним на социальной дистанции в два метра. И вообще меня там не было. Ну и – выходит, что остаюсь, потому что небо полностью закрыли. Такие дела.


Карантинные дни

Время в городе будто остановилось.

Мир затих, затаился, испуганно глядя из закрытых ставнями окон. Наш завтрак на террасе тоже был наполнен скрытым напряжением и невысказанными словами. В звенящей тишине – по улице за час проехала всего одна машина, в натянутой пустоте – Марк старался не смотреть на нас, в неловкости жестов – мы все старались поменьше дотрагиваться друг до друга, словно та щенячья простота обнимашек ушла безвозвратно.

Вот поэтому я и не хотела ничего этого затевать.

Оргазм был ничего, но – ничего выдающегося. Точно не стоящий нашей легкости отношений. Я себе таких могу десяток организовать в хороший день. А то, что дело не дошло до «настоящего» секса, разве только чуть-чуть улучшило ситуацию. Для меня вот эти фрикции и туда-сюда были скорее расплатой за удовольствие, чем удовольствием самим.

Если теперь нельзя будет обниматься с ними обоими, я совсем расстроюсь.

Взгляды, которыми обменивались мужчины, были слишком красноречивы, ясно было – мальчикам надо поговорить. Но даже сбежать просто так было уже невозможно. Сначала пришлось медленно и печально заполнять бумажный пропуск, вписывая туда свой паспорт и причину выхода, и все это – на фоне искрящего в комнате напряжения между Димой и Марком.

За дверь выходила со стойким ощущением, что бегу из тюрьмы, и стоит попасться полиции – моя песенка спета. Сердце колотилось как бешеное, несмотря на тройную дозу таблеток прямо с утра.

Стоило мне отойти к лестнице, как я услышала резкий голос Марка и ссыпалась по ней, стараясь не разбирать слов. Только этого мне не хватало!

На улице дул ветер. Гнулись и скрипели высоченные толстые пальмы, и я опасливо косилась на них – разлапистые листья выглядели опасными, это не березовые листочки, если такой упадет, он и покалечить может.

Всю дорогу до берега я конструировала в голове английские фразы, которыми буду отбиваться от патрулей, планировала, как объясню, что до магазина мне почему-то нужно идти именно вдоль моря и никак иначе, готовилась проститься со ста пятьюдесятью евро… но в итоге не встретила никого.

Вообще никого. Дорога вдоль берега была совершенно пустынна и тиха. Ветер играл с мусорными пакетами в урнах, выворачивая их наизнанку. Ленивые кошки грелись на солнечных камнях и щурили зеленые глаза.

Средиземноморская весна спешила поскорее выложить все свои сокровища: вырастить густую сочную траву, показать синие, белые и желтые цветы, пока летний зной не уничтожил их, как делает это каждый год.

Но смотреть на это было некому.

Кроме меня и кошек. Время от времени они подбегали ко мне и требовательно мяукали, заставляя гладить за себя саму и за всех тех прохожих, которые почему-то исчезли с улиц.

Кто-то из волонтеров уже прошелся с утра по набережной, рассыпая горсти корма и расставляя миски с водой, но кошки предпочитали нагло лакать из бассейнов опустевших отелей и валяться в шезлонгах, подозрительно похоже изображая людей.

Я шла по дороге, подставляя лицо солнцу, и в тишине опустевшего города мне потихоньку становилось все спокойнее. Пустой город без людей, страшное слово «пандемия», смутное будущее – все это должно было вызывать тревогу. Особенно у меня. Но почему-то именно в этот день, второй день карантина, я успокоилась.

Может быть, гладить кошек действительно помогает?


В норме я всегда была оптимисткой.

Нытиком, но оптимисткой.

Не любящей живых людей букой – но все равно оптимисткой!

Там, где большинство людей умудрялись расстроиться, когда какая-нибудь мелочь нарушает их картину мира и портит глобальное впечатление, я всегда искала хорошее.

И находила. Как в тех психологических упражнениях, о которых я прочитала однажды в подростковом возрасте и удивилась, что кого-то этому надо учить – в любой, даже самой паршивой ситуации можно найти что-то интересное, полезное или даже приятное.

У меня это всегда было встроенное.

Неизвестная болезнь, которую никто не знает как лечить, уходящая в штопор экономика, свернувшийся в улиточку мир – а мне слишком нравится пустынный город, чтобы расстраиваться по-настоящему. Никогда не любила курорты в сезон – слишком суетно, но было обидно, что как только становится тепло, становится заодно дорого и шумно. И только сейчас у меня был уникальный шанс получить два по цене одного, попробовать то, чего не пробовал никто уже пару тысяч лет. Теплую весну на Кипре – без людей.


Я думала, что быстро устану и не доберусь до порта, где тоже было непривычно пусто и только ошалелые кошки перебегали дорогу, никак не решаясь поверить, что им никто не сигналит и не гоняет с проезжей части. Но как-то незаметно под шум волн – я дошла. Свернула в магазин, где на входе мне с очень серьезным видом измерили температуру, заставили протереть руки санитайзером и выдали крайне сексуальные тонкие черные перчатки. Жаль, что мальчики остались дома и с ними нельзя поиграть в легкий БДСМ…

Мое настроение, кажется, было на порядок выше, чем у любого человека в окрестностях.

Я растерянно побродила по супермаркету, так и не придумав, зачем я туда пришла, если Марк все уже купил, загрузила рюкзак замороженными чизкейками и наконец-то купила злополучную кипрскую симку, чтобы каждый раз не заполнять пропуск вручную, а просто отсылать смс.


Когда я вернулась, Дима с Марком уже снова нормально общались, попутно разделывая какую-то устрашающего вида рыбу. На плите были заняты все четыре конфорки, на столе разложены ингредиенты будущего обеда, на которые даже смотреть было страшно – и все у них было хорошо. У Димы с Марком, не у ингредиентов, разумеется. Тем уже было не помочь.

Мальчики даже встретили меня объятиями, не шарахаясь друг от друга.

Кажется, они что-то исправили между собой.

Но что это значило для меня?


– Что ты теперь будешь делать? – спросила я Марка.

Он пожал плечами:

– Ждать, пока небо откроют для частных джетов.

– Думаешь, это случится раньше, чем для всех остальных?

Он только насмешливо посмотрел на меня.

А, ну да. Богатые люди живут в другом мире.

Но пока – пока они вместе со всеми сидели по домам, слушая речь президента, который сравнивал эпидемию с войной и призывал диванные войска мобилизоваться и не сдать ни пяди врагу. Солдат, помни: пока ты сидишь дома – вирус не пройдет!