- Иди, - отпустила она.

- Мне с тобой? – вклинился Тимка. Знаю, что хочет помочь, сгладить, но это мое решение, и мне самому отдуваться перед Альфой. Я лишь покачал головой и пошел вглубь дома.

- Он в кабинете, - донеслось уже в спину тихое от мамы.

Поднялся на второй этаж отчего дома. Отец всегда запрещал что-либо менять в убранстве, но кое-где все же мамина рука не поскупилась на самоволку. Картины неизвестных художников, вероятно из здешних, украшали коридоры. Много пейзажей. Мама любит местную природу, особенно багул. Она часто меняет шторы и занавески в комнатах, недавно переклеила обои в нашей, бывшей когда-то давно, детской. Теперь там гостевая комната в шоколадно-серых тонах.

Подошел к двери кабинета. Массивные двери из красного дерева преградили путь, но, чуткий слух отца уловил приближение гостя.

- Войди, - приказал Альфа.

Рука зависла в миллиметре от ручки, глубокий вдох, долгий выдох. Сомнения прочь! Я толкнул полотно и вошел в залитый солнечным светом просторный кабинет. Дверь закрылась за моей спиной, отрезая пути отступления. И я не собираюсь бегать от ответственности своих решений, как маленький щенок. Я уже взрослый волк.

- Здравствуй отец.

- Здравствуй, коли не шутишь, - он сидел за своим массивным столом, зарывшись в какие-то бумаги. – У тебя что-то срочное, или можно поздравить?

- Ничего, с чем бы ты не справился, - я плюхнулся в кресло напротив стола.

- Выкладывай, - сухо потребовал Альфа, поднимая на меня черные, как ночь глаза.

- Я поторопился, соглашаясь на твое предложение, - ответил я и посмотрел на отца прямо, без вызова, осмысленно, уверенно в каждом своем слове.

- И что на этот раз ты надумал? – фыркнул Альфа, поднимаясь из-за стола. Он оперся на руки и навис надомной грозовой тучей. – Что опять взбрело тебе в голову? Ты до сих пор продолжаешь сопротивляться своей судьбе? К твоему сведению, мне осталось занимать эту должность не так уж и долго, а приемник отбрыкивается всеми способами, которые может придумать.

- Отец, - я немного повысил голос, призывая его воздержаться от комментариев моих прошлых ошибок. – Я не отказываюсь от своей судьбы, я лишь прошу отодвинуть ее на время. Я совершенно не узнаю наш город, все так сильно изменилось за то время, пока я отсутствовал. Пойми меня правильно, я буду Альфой, я возьму на себя ответственность за стаю, я стану, кем ты меня видишь, но я прошу всего лишь немного времени.

- И сколько, по-твоему, времени тебе нужно? – усмехнулся отец. – Если ты до сих пор бегаешь от своего предназначения. Признай, Артем, ты боишься. Боишься не справиться, боишься ответственности, боишься, что тебя не признают.

- Я не боюсь! – отчеканил я.

Видимо, терпение отца подходило к концу. Его лицо покраснело, на шее вздулись вены, а зажатый в руке карандаш сломался с отчетливым щелчком. Но, отступать я не намерен. Сегодня я решу эту проблему, или меня изгонят из стаи. Третьего не дано. Я уже открыл рот, чтобы выложить последний аргумент, как в кабинет ворвалась маленькая полная фигурка мамы. Она пронеслась через всю комнату и застыла рядом с отцом. Мама положила свою изящную ручку на плечо папы и заглянула ему в глаза.

- Послушай его, Семен, - мама погладила щетинистую щеку. – Выслушай его хоть раз. Зачем ты ломаешь его жизнь? Из-за таких приказов мы можем остаться без сына.

- Вера, ты, как всегда, защищаешь этого раздолбая. Но посмотри на это с другой стороны, - он отошел к окну, а мама так и стояла с протянутой рукой и блестящими глазами. – Он уже не маленький щенок, чтобы прятаться за твоей юбкой. Пора бы уже подумать о собственном будущем. Я все понимаю, школьное время, гормоны и все такое. Сбежал в армию, ладно, пережили. Я думал, что он наберется ума-разума. Ха-ха три раза. Он стал еще несносней. А ты видела, Вера, какую репутацию он заработал за это время? Да ни один уважающий себя волк, так себя вести не будет. Не говоря уже о волчицах. Они его просто не подпустят к себе, кому нужен этот заносчивый, высокомерный и жестокий волчара?

Я видел, как глаза мамы округляются в неверии того, что она только что услышала. Она отошла от стола и села на стул у дальней стены, продолжая гипнотизировать спину отца. Она держалась из последних сил, и я решил вставить свои три копейки в крышку своего гроба.

- Я буду Альфой, отец, - я встал со своего места, выпрямился и расправил плечи. Он развернулся и посмотрел на меня, подняв в скепсисе брови. Не верит. – Но… Я хочу, чтобы у меня было так же, как у вас.

Все, я это сказал. Пусть воспринимают меня непутевым сыном, размазней, романтиком, но я буду искать свою Истинную пару. Я не хочу жить с волчицей, которую не примет мой внутренний зверь. И, если от этого зависит, стану я Альфой или нет, то уж лучше я проведу остатки своих дней в изгнании и поисках, чем озлоблюсь еще больше и стану настоящим живодером. Никому лучше от этого не будет.

- Я буду учиться быть Альфой, я буду уважать наши законы, я буду слушать Старейшину, но не приказывай мне жениться на той, кого не воспринимает мой волк, - сказал я, разворачиваясь к выходу. Но у двери я замер и сказал через плечо, - Я счастлив за вас с мамой. У вас есть любовь, и я хочу того же для себя.

Кабинет остался за спиной, а я спустился к брату. Не глядя на него, я вышел на улицу. Морозный воздух остудил пыл, а сев за руль своего внедорожника, я вздохнул от облегчения. Я это сделал, сказал, теперь остается ждать последствий своего решения. Не удивлюсь, если мне закроют доступ в стаю и запретят общаться с сородичами. Ничего, переживу.

- Ты как?

- Ты все слышал.

- Ты действительно это имел в виду?

- Да.

- Я горжусь тобой.

- Чего? – я нахмурился и повернулся к младшему.

Тимур сидел в пол-оборота ко мне и улыбался. В его глазах, таких темных, я видел свое отражение.

- Я никогда не говорил тебе, но я завидую нашим родителям, - как-то грустно сказал братишка. – У них сложились отличные отношения, но глядя в будущее, я понимаю, что вероятность когда-нибудь найти свою пару, для меня или тебя очень мала. Может, поэтому я и не связываюсь с девушками.

- А я попытаюсь найти свою, - решительно произнес я, и, вдавив педаль газа, отправил машину в город.

Поживу пока у Тимура, своего-то угла еще не нажил. А его дом мне нравится, не такой огромный, как у родителей, всего три комнаты, но он в пригороде, что очень удобно, когда надо выгулять своего зверя. На улице солнце припекает по-весеннему, и ехать быстро не хочется. В открытые окна врывается свежий ветер, лохматя и играя с отросшими космами брата. Подумываю себе такие же вырастить. А что, раньше мне нравились длинные прически, это армия сделала из меня ежика. Автоматически провел рукой по колючей голове. Начали расти.

- У тебя завтра собеседование, - огорошил меня братец, листая что-то на своем телефоне. – Возьми с собой паспорт, военник, разрешение на оружие и сменную одежду. Тебя будут ждать в 10:00 часов по адресу: Карла Маркса 163, спортклуб «Русский богатырь». С тобой не пойду, у меня плановая операция в 9:00 часов.

Тимур оторвался, наконец, от своего телефона и посмотрел на меня. Усмехнулся, спрятал телефон и включил магнитолу. Поерзал в кресле, покопался в карманах, нашел конфетку и зажевал. Мне не предложил, а зря, знает же, что я люблю ириски. Запах карамели разлился по салону, и я вспомнил Наину. Бледная кожа, каштановые длинные волосы, заплетенные в косу, черные дуги бровей, сложенные домиком над глазами чистой весенней зелени, прямой аккуратный носик, пухлые губки с ярким контуром, впалые щеки, тонкая шея, хрупкие плечи. Худая фигура, но с небольшими выпуклостями в нужных местах. Возможно, похудела в больнице, хотя, скорее всего, порода у нее гончая. Она же не медведь, и Валентина не ее настоящая мать. Волк заворочался внутри, рыча и скалясь. Да, друг, эта девчонка нас задела. Ничего, мы еще отыграемся.

- А мне конфету? – рыкнул я.

- У меня больше нет, - пожал плечами младший и начал издеваться надо мной, -  У мамы на столе в кухне стояла вазочка с ирисками. Это последняя, и я ее приговорил.

Тут до меня дошло кое-что из детства.

- Так это ты, - удивился я. – Ты съедал ириски, а потом ругали меня. Тим, ну, ты и…

- И я тебя люблю, но ириски больше, - хохотнул брат.

Как-то двусмысленно это прозвучало, но смех заглушил все вопросы. А потом ему позвонили, и мне пришлось его везти в больницу. Снова какое-то ЧП, и наш незаменимый хирург умчался спасать чью-то жизнь.  Он так и не приехал домой ночевать, остался дежурить. А я долго мучился бессонницей. Нервы разыгрались. Я понимаю, что это глупо, как перед экзаменом, но ничего не мог с собой поделать. Ворочался с бока на бок, ходил по дому, как привидение, гулял на улице. Выпустил волка и бегал долго по лесу. Ничего. Уснул под утро.

(Наина)

Время текло своим чередом. Можно даже сказать, что оно неслось сломя голову, вот еще бы понять, мою или чужую… Я выписалась из больницы, немного отдохнула, но не решилась тратить остатки семестра на болезнь и залечивание поломанной кости. Наоборот, я стала активно изучать наши предметы и участвовать в жизни группы. Казалось, если я сейчас останусь дома, я уже не смогу найти себя… настоящую. Хотелось движения, действий, жизни. Пусть я не всегда могла помочь своим приятелям и знакомым, но я старалась быть в курсе всего, что происходит в универе и жизни студентов.

За работой не заметила, как пролетело две недели и мне сменили гипс на тугую повязку, которую можно менять в любое удобное время. Я снова могла заниматься в клубе Владимира Белова «Русский витязь»! Я начала его посещать и тренироваться с полу-людьми в конце девятого класса. Как бы я не хотела забыть эту ужасную историю, все равно не смогу, и никто не переубедит меня в том, что мажоры, вроде Покровского-младшего, не такие уж и плохиши. Я на собственной шкуре испытала обратное и не хочу повторения пройденного урока. От воспоминаний в груди сдавило, а кожа покрылась мурашками. Я замерзла от одних только воспоминаний, надо прекращать думать об этом и жить дальше.