Моя жизнь, которая будет, это последствия, а причину я знаю. Только она не лечится и не покидает мою больную голову. Я пыталась забыть, убежать, спрятаться. Не помогает. Я запрещала себе думать об этом, но и тут все летит к чертям. Я надеялась на свободу, но она относительна, и достичь этого состояния я не способна. Я хожу по замкнутому кругу. Здесь нет конца и нет начала. Я – белка в колесе, силы на исходе, но выхода нет. А причина? Имя ей – Борис Покровский.

Девятый класс. Конец учебного года. Весна в самом разгаре, на носу лето. Ароматы черемухи и багула щекочут обоняние. Скоро начнутся экзамены, а летом мы с родителями поедем на Байкал. Ездим каждый год, и это нам нравится. Мы любим проводить время вместе, а отпуск самое подходящее событие года. Вся семья может собраться на природе, играть в бадминтон, волейбол, просто пойти на рыбалку, не говоря о благах высокоразвитой цивилизации.

Как обычно, я одеваю платье. Шоколадный цвет оттеняет мои глаза, как говорит мама. Она заплетает мне две роскошных косы и смотрит с обожанием. Мне не нравятся юбочки, блузочки, рюшечки и платья в целом, но я не хочу расстраивать маму. Она так старается. Беру рюкзак и целую родную щеку. Сегодня снова повторение, некоторые предметы уже закончились, и я со спокойной душой иду в класс.

Пять уроков, предэкзаменационный ажиотаж, беготня выпускников, подготовка Последнего звонка. Крики, гомон, ржач, хорошее настроение витает в воздухе. В общем, суета в коридорах и около школы. Я подбегаю к расписанию, проверить, какие уроки у одиннадцатого, так как сталкиваться с ними не хочу. Облегченно выдыхаю, у них еще физра и биология. Со спокойной душой иду к лестнице. Между этажами на меня налетает кто-то из учителей, и я оступаюсь. Коленом ударилась о перила и порвала колготки. «В туалет!» - даю себе установку. Надо привести себя в порядок, у меня еще тренировка в папином клубе. Заодно и переоденусь.

Большое зеркало занимает почти половину стены. Любят же женщины повертеться и покрасоваться. Пять раковин и столько же кабин. Пусто. Ставлю сумку и достаю расческу. Придется переплести косы, они растрепались, а колготки снять. Коленка саднит, выступила пара капель крови на ссадине. Будет синяк. Салфеткой убрала алую жидкость, подула. Болит. Порванная вещица перекочевала в мой рюкзак. Я уже достала трико и майку, когда дверь открылась и на пороге уборной появилась высокая белобрысая фигура.

- О, ты здесь, а я тебя по всей школе ищу, - ухмыльнулся гость и вошел, закрывая за собой дверь.

- Ты дверью ошибся. Мужской туалет в другом конце коридора, - прищурилась я, наблюдая, как он заблокировал дверь с внутренней стороны шваброй. – Это еще зачем?

- Чтобы нас не беспокоили, - ответил Борис и повернулся ко мне.

Его глаза горели, взгляд синевы сиял, как на солнце. Его предвкушающее выражение мне, ой как не понравилось. Он сделал шаг в мою сторону, потом еще один. Смотрит пристально, а ухмылка не покидает его лицо. В груди зашевелился страх, и я отступила назад. Он словно загонял меня в угол, надвигаясь как грозовая туча.

- Теперь ты не убежишь от меня, - прошипел парень. – Долго же я терпел твои отказы. Теперь ты никуда не денешься.

- Ты что задумал, придурок? – возмутилась я. – Открой дверь и выметайся, пока учителя не пришли. Это женский туалет. Тебе нельзя здесь быть!

- Где хочу, там и буду, - припечатал Покровский. – Так что заткнись и иди сюда!

Ага, так и бегу. Я хаотично начала осматривать комнату. Пусто, тихо, ничего лишнего нет. В руке только расческа. Подавив страх, я упрямо посмотрела на парня. Он возвышался надо мной на целую голову. Голубая рубашка идеально выглажена, а верхние пуговицы расстегнуты. Блондинистые волосы подстрижены в модную прическу, а челка падает на глаза. А в них азарт и что-то еще, додумать не успеваю. Он хватает меня за руку с зажатой расческой и дергает на себя.

- Ты больной? – восклицаю я. – Отпусти меня живо!

- Ну-ка, развернись, - и меня впечатывают в зеркало лицом, а грудью прижимают к раковине.

- Эй, я с тобой говорю, - возмущаюсь я. – Офигел? Пусти!

Руку заламывает за спину, причиняя боль. Нажимает на спину, фиксируя верхнюю часть меня. Свободная рука Бориса опускается на попу и сжимает, а у моего уха раздается его приглушенный вздох.

- Как же я долго ждал. Ты не представляешь. Теперь не отвертишься, Наина, - мое имя он протянул так погано, что захотелось вмазать по его слащавой физиономии. Рука продолжила путь ниже, а подол платья пополз вверх, оголяя ноги.

- Пусти, кому сказала, - забарахталась я, но снова была прижата, и уже довольно сильно, до боли, к поверхности раковины.

- Тише, - шикнул на меня Покровский. – Зачем строить из себя целку? Я же знаю, что ты детдомовская, а там это быстро исправляют.

Его тихий смех был похож на гогот гиены, такой же мерзкий, как и он сам. Я попыталась ударить его ногой, но была перехвачена его коленом. Он раздвинул мои ноги, а его рука пробралась к сокровенному.

- Не смей! Пусти! – я забилась сильней, но он удержал.

- И что тут у нас? – пробормотал Борис, стягивая трусики к коленям. – Ты когда-нибудь ее бреешь? Ну и заросли. Нет, определенно ты должна от этого избавиться.

- Убери свои руки! – шипела я, но меня никто не слушал. – Я буду кричать! Отпусти!

- Кричи, сколько влезет, - фыркнули сзади и мерзопакостно усмехнулись, – Тебя никто не услышит, в школе почти никого нет. Конец уроков.

- Ты совсем сбрендил? – прохрипела я, когда мою спину еще сильней придавили, а сзади брякнула бляшка ремня, и ширкнул замок на его брюках.

В мое бедро уперлось что-то твердое, а на оголенной коже оно казалось таким горячим, что обжигало. Я дернула свободной рукой, желая достать его хоть как-то, поцарапать, ущипнуть. Мою конечность перехватили и зафиксировали другой рукой. Невозможность пошевелиться, ответить на его дерзкое поведение, ударить, наконец, пробудили во мне панику. Я могла справиться с любой ситуацией, но сейчас я проигрывала по всем фронтам. С таким напором я столкнулась впервые.

- Ты будешь принадлежать мне, строптивая девчонка, - прошипел мне в ухо новоявленный насильник и приставил свое нечто к моей сердцевине.

Я вся внутренне сжалась. Нет, я не хочу. Выпустите меня отсюда. Спасите!

- Не смей! Борис, ты же нормальный парень, отпусти меня, и мы забудем об этом, - начала уговаривать я.

- Хватит! – прорычал мой кошмар. – Замолчи! Ты теперь моя! Ты будешь принимать меня, когда я этого захочу! Только меня!

Он подался бедрами ко мне со всей силы. Что-то внутри меня натянулось и резко разорвалось. Сильная боль ослепила, до солнечных зайчиков. Перед глазами заплясали черные круги.

- Нет! – я сама себя не слышала, но горло ободрало, словно я проглотила острый камень. Мне даже показалось, что я отключилась на мгновение.

- О, так ты все-таки девочка, - добил меня голос за спиной. Он издевательски смеялся и продолжал свое нехитрое дело. Вход-выход. Жестко, сильно, больно.

Я собрала последние крупицы разума. Дышать трудно, но возможно. Кажется, он ослабил хватку на моих руках.  Почувствовав фигуру за своей спиной, я направила всю свою силу, что осталась в удар. Один. Прямой. Точный. Мой затылок встретился с носом обидчика. Насильник взвыл от боли и отпустил меня, отступая на пару шагов. Не до конца понимая, что творю, я развернулась и со всего размаха впечатала ему ногу в самое больное место. А что там получилось, яичница или гоголь-моголь, мне не интересно.

- Не смей ко мне приближаться, урод! – я чеканила каждое слово, пока несостоявшийся извращенец корчился на полу туалета. Женского кстати.

Боль разлилась по всему телу, начиная от промежности, доходя до головы. Автоматически провела ладонью между ног. Липко, мокро. Отвела руку и увидела кровь. Не думая о последствиях, подошла к парню и наклонилась над ним. Провела окровавленной конечностью по его лицу и прошипела:

- Ты помечен моей кровью. Бойся, Борис, за тобой уже идет смерть. Ты слышишь? Топ-топ. Топ-топ.

Свой голос я не узнавала. Это была не я. А потом я выпрямилась и разразилась смехом. Сама испугалась, как он прозвучал. Странно, но слез не было. Достала салфетку и вытерла кровь сначала с рук, затем с ног. Накинула рюкзак на плечо и с гордо поднятой головой вышла за дверь, услышав приглушенное:

- Ты моя, Найка!

А дальше… Дальше все было как в старом черно-белом кино. Родители, истерика мамы, больница, врачи, капельницы. Экзамены сдала, сама удивилась, что хорошо сдала. Папин клуб, тренировки и психологи, психотерапевты, психиатры. Их было так много.

Воспоминания сменялись калейдоскопом. Вот универ, родная группа, преподы. Библиотека. Спортивный автомобиль выпрыгивает на тротуар прямо передо мной, я замечаю только скрип тормозов. Открывается дверь, и мой кошмар появляется во всей своей красе.

- Садись в машину! – приказной тон, а взгляд синих глаз так и пылает азартом.

Нет, это не могло случиться снова. Меня заверили, что я его больше не увижу. Он не подойдет ко мне и на полшага. Спасите! Пожалуйста! Я не хочу!

- Проблемы? – этот голос был глотком воды в сухой пустыне.

Меня не отдадут на растерзание этому кретину. Меня спасут. И голос показался таким знакомым. Он был там. Он спас меня. Все что я могу, наблюдать события своей жизни. Они сливаются в одну разношерстную массу, перемешиваясь и путаясь. Я хватаюсь за нить сознания в попытке остановить водоворот, который засасывает меня все сильнее. И снова боль накрывает с головой. Не физическая, а отчаяние и невозможность все исправить, направить в другое русло. Я кричу. Чувствую, как горло горит, но я продолжаю кричать.

- Ная, доченька моя, милая, хорошая. Все наладится, все пройдет, - мамин голос успокаивает.

Открываю глаза, долго фокусирую взгляд. Ощущаю себя мокрой и грязной. Чьи-то руки гладят меня по голове и укачивают бережно так, нежно. Внутренние страхи отходят на задний план, оставляя растерзанное сознание. Сил нет. Апатия и боль. Где-то глубоко в груди отсвечивает мой личный кошмар, ядовитой змеей обвивая сердце.