Мой взгляд мечется по поляне и не находит зовущего меня. Трава достигает бедер, но я не уверена, что в ее зарослях кто-то прячется. Все вокруг меня спокойно и только легкий ветерок посылает волны зелени к моим ногам. Вздыхаю протяжно и горько. Никто не придет за мной. Это мое воображение и ничего больше. Это заветное желание спрятанной в глубине моей души маленькой принцессы, быть спасенной прекрасным принцем от страшного чудовища. Вот только, принца нет, их в природе не существует, а чудовище в реальной жизни заперло меня с кошмаром наяву, волком. Боюсь я их до дрожжи. Жуть, как боюсь.

- Ная, где ты? – снова долетает до меня требовательный голос.

- Здесь, – на автопилоте отвечаю я, не повышая голоса, словно не хочу, быть найденной. А голова крутится из стороны в сторону в поисках.

- Наина, отзовись, - просит второй голос.

- Я здесь, - отвечаю громче.

- Где тебя держат? Что с тобой?

- Что вокруг тебя? Как ты?

Они наперебой засыпают меня вопросами. Я в растерянности, на какой вопрос ответить первым. Повинуясь наитию, я выпаливаю на одном дыхании:

- Дом не достроен, свежий. Здесь волк на цепи, и я тоже.

- Мы найдем тебя, Ная, - железная уверенность.

- Потерпи немножко, Наина, - ласковая просьба.

- Как скоро полнолуние? – выпаливая давно зудящий вопрос. Я не могу видеть луну и все, что происходит за окном, но этот вопрос меня очень сильно волнует.

- Через три дня, - долетает до меня ответ.

Краски блекнут, воображаемая действительность размывается. Я тону в темной жиже, а в голове крутится вопрос: с кем я только что говорила? Голоса казались до жути знакомыми, но ни один человек не приходил на ум. Они пообещали найти меня? Найдут ли? Получится ли? И если я действительно с кем-то говорила, то полнолуние наступит очень скоро. Что со мной тогда сделают? Выживу ли после всех этих душетрепательных изворотов судьбы? И кем я стану по окончании всего этого хаоса?

- Вижу, уже познакомились, - выдергивает меня из сонной неги противный и ненавистный голос. – Найка, эта волчица станет твоей, когда придет полнолуние. А ты станешь моей после обращения.

Этот мерзкий голос пропитан предвкушением и алчностью. Не хочу открывать глаза, хотя прекрасно осознаю, что он нависает над моим лицом и ухмыляется. Не хочу видеть эту мерзкую морду. Дыхание становится еще ближе, а его губы задевают кожу у самого уха. Вздрагиваю и резко открываю глаза.

- А если у тебя ничего не получится? – прямо встречаю взгляд голубых глаз. Они как всегда холодны и далеки. Хочу закричать, что у него не выйдет, что я не стану оборотнем, но прикусываю язык и не моргая смотрю в глаза. Пусть примет за вызов, мне уже нет дела до него. Меня найдут. Меня спасут от этого чудовища. Я уверена в этом. Надежда, как говорится, умирает последней.

- Со мной же все получилось, - ехидная улыбка скользит по его губам. – Тебе нужно только свыкнуться с мыслью, что теперь ты моя. И всегда будешь только моей. А я со своей стороны сделаю все, чтобы так и было.

Его глаза опасно блеснули. Я не заметила резкого движения в свою сторону, но ощутила, как его влажный шершавый язык прошел по моей щеке от скулы к левому глазу. Это было до такой степени отвратительно и противно, что я не удержалась и сложилась пополам. Меня вывернуло, даже не знаю чем, так как я практически ничего не ела, только пила воду. В моем сидячем положении на полу, почти под кроватью, к которой я была прикована короткой цепью, рвота оказалась на моем платье, ну и частично на светлой рубашке, как всегда одетого с иголочки блондина.

- Твою ж… - последовала нечленораздельная тирада витиеватого русского матерного языка в исполнении Бориса. Парень подорвался с места, срывая с себя грязную сорочку. Его взгляд стал темней и опасней, а в голосе проскользнуло злое ничего хорошего не предвещающее предупреждение, - Найка, тебе же лучше будет смириться. Я не любитель доставлять боль, но если ты так и будешь отказываться от меня, мне придется действовать кардинально. И тебе это не понравится.

Не знаю, что на меня нашло. Я просто взорвалась. Просто этот взгляд, близость опасного зверя, угрозы так подействовали на меня, что меня переклинило. Я медленно поднялась на ноги, смотря прямо в глаза Бориса. Хотя нельзя смотреть в глаза волку, он может принять это за вызов. И я сделала этот вызов. Сарафан прилип к животу и ногам, запах рвоты горечью забился в нос, но это всего лишь побочный эффект от его действий и моего непринятия всей этой пьесы для одного актера.

- Не сомневаюсь в твоей принципиальности, - прошипела я, облокачиваясь на стену спиной и делая взгляд насмешливым и вызывающим. – Может быть, ты превратишь меня в монстра. Может быть, ты получишь мое тело. Может быть, ты добьешься моей покорности. Но тебе никогда не добиться от меня взаимности. Ты так и остался красивой картинкой со скудным смыслом. Мне тебя просто жаль.

Я могла бы продолжать долго. Я хотела выразить все свои мысли. Мне просто необходимо было выговориться. Вот только на последних моих словах, оборотень не выдержал. Его лицо скривилось в презрительной маске, кожа покрылась красной испариной. Он был зол, очень сильно зол. Его рука взметнулась так быстро, что я не успела испугаться, а на моем лице застыло насмешливое выражение. Щеку обожгло острой болью. Голова откинулась в сторону. В глазах потемнело, а в ушах разрастался гул с такой скоростью, словно я попала в аэротрубу. Он меня ударил. Ударил! «Не мужик!» - фыркнуло сознание перед тем, как помахать ручкой на прощание.

(Братья Богдановы)

- Ваши проблемы, как же! – стенал Тимур.

Они снова и снова пролистывали историю оборотней, но так и не находили ни единой подсказки, где эта связь скрывается, и как ее выудить наружу. Столько дней впустую. Ничего. По коже разливалась усталость, голова уже ничего не соображала, а кровь бурлила обидой и борьбой. Они не могли пропустить. Любая мелочь была на виду, но все равно братья не находили ответов ни на один вопрос.

- Мне нужна передышка, - прорычал Артем и, не глядя на брата, вышел из комнаты, а потом и из дома.

Его гложило чувство, что они топчутся на месте. Они что-то упустили, и это что-то очень важно для них. Он готов был сорваться, впечатать кулак в стену, что-нибудь разбить, разметать все в хлам. Его не остановил бы даже брат. Артем выскочил в густые сумерки, в считанные секунды добрался до близлежащего леска и, не потрудившись даже оглянуть периметр на ненужных свидетелей, обратился.

Волк взбесился. С невиданной прытью он устремился подальше от домов, от людей, от боли. Только когда его зверь был вымотан, а расстояние превысило добрых три сотни километров, Артем остановился на высокой скале. Волк уселся на самом краю обрыва и всмотрелся в угловатые и опасные камни, торчащие то тут, то там. Вскинув голову вверх и облюбовав почти полную луну, зверь тоскливо и жалобно завыл. В свою песню он вложил весь калейдоскоп чувств, что хранил в глубине души. Это и отчаяние, и напряжение, и боль разлуки, и настойчивость, и мольба вернуть… Вернуть ее, девчонку с грустными зелеными глазами и самым восхитительным ароматом из детства.

Отдаленно, внизу, раздался точно такой же вой. Он вторил своему близнецу с такой же болью в голосе. Тимур не следил за братом и не хотел затевать разборки, когда последовал зову Свыше. Он просто поспешил в родные пенаты, слиться с природой и выплеснуть свои чувства. Он сам не ожидал, что их с братом песня будет такой слаженной и на удивление душевной. Они никогда раньше не пели вместе, никогда не задавали вопросов по этому поводу. И так все было ясно, волк поет своей паре. И тут возникает вопрос, что теперь они будут делать?

Ни Тимур, ни Артем не были готовы говорить об этом, но то, что произошло в эту ночь, сбивало их еще больше. Пара? Для кого и кто? Наина, человеческая девушка, приемная дочь медведя. Нужна ли ей пара? Особенно после того, что с ней случилось? И кто ее пара? Тимур? Или все-таки Артем?

Вой резко прекратился, а пасти раскрыли оскалившиеся клыки, истекающие густой слюной. Брат пойдет против брата? А что еще остается в такое странное время и при не менее странных ощущениях. Быстрыми движениями мощный и грациозный волк спрыгнул с обрыва. Отталкиваясь от острых выступов, он достиг подножия скалы в несколько прыжков. Его темная туша приземлилась аккурат нос к носу с братом.

Тимур осклабил свою пасть и приглушенно зарычал. Сейчас он не хотел быть тем маленьким беспомощным братом, за которого его всегда принимали окружающие. Да, когда-то он не лез на рожон, когда-то он старался не выделяться из толпы, но не сейчас. Все эмоции раскрыты, все чувства на показ, он вывернул свою душу наизнанку. Отступать он не хотел, просто не посмеет.

Глаза в глаза. Прямые не пробиваемые взгляды. Тишина, разрываемая приглушенным уханьем совы и шелестом ветра в высоких ветвях деревьев. Напряжение повышало градус надвигающейся грозы, что в воздухе разлился запах азота. Оба волка закрыли свои мысли друг от друга, продолжая сканировать оппонента пристальным непоколебимым взглядом.

Противостояние длилось не долго. Они одновременно сердито рыкнули и двинулись друг на друга. Зубы клацали в непозволительной близи, острые когти разрывали бока, но не причиняли сильной боли, или им так казалось. А может они не хотели причинять боль друг другу. Звери кружили по поляне, то сталкиваясь в лобовой атаке, то отпрыгивая на расстояние вытянутой руки. Они довольно долго выматывали друг друга, но так и не пришли к консенсусу.

В последний раз взбрыкнув, они схватились в рукопашной. Клыки одного впились в горло другого, но противник сумел вывернуть шею и впиться своими челюстями в мягкую плоть под челюстью своего брата. Так они и рухнули в примятую траву, сжимая зубами друг друга.

И только луна была свидетелем ссоры братьев. Она молчаливо взирала на своих детей, и ее приглушенный свет слегка мерцал в небесах, покрывающимися быстро набегающими тучами. Клубок из иссиня-черной шерсти не шевелился, продолжая пребывать в каком-то странном состоянии апатии и удрученности.